Стихи Никиты Гладунюка (Поэзия будущего), Читайте настоящие стихи. Наслаждайтесь. Издаю книгу, жду вашего мнения Опции

[Никита Гладунюк]

СЫН ТЕЛЬЦА И ТЁЛКИ
Из раны в небе - брызги кровяных телец.
А я внизу мычал, копытом оземь щелкал
И спорил с небом, кто я - жаждущий телец?
А может быть, я девственная телка?

Луна бесплодная вступила в жгучий спор:
«Эй ты, чудак внизу, копытами не щелкай,
Ведь эти звезды – миллионы ваших спор,
А рану в небе мы зовем небесной щелкой.

Сквозь эту щелку проходил заката вал,
И глыба новых звезд по-новому светила,
И твой отец – телец туда закатывал
Умерших дней потухшие светила»

Луна понурилась, и в спор вступил Уран:
«Ты зол – созвездие тирана, глуп – барана.
Всё небо рана, а скопленья звезд у ран
Видны лишь ночью, много - поздно, мало – рано.

Тебя родила телка, мальчик, - к черту лесть!
И ты растешь внизу, - в ужасном, душном месте,
Но, милый, Бог с тобой, не нужно к черту лезть.
Созвездий много: света, тьмы, уродства, мести…

А выше неба только дьявольская пасть.
Там твой отец – зубами космоса разжеван.
Ты царь, так выбирай, - в глазах родного пасть,
А может быть, взлететь в глазах чужого».

С телец небесных, как обычно, ночь стекла,
И пролилась на землю краской цвета сливы,
А вы под куполом небесного стекла.
Я видел, как вы умирали, как росли вы.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Я звездный сын, - я сын тельца и телки!
. . . . . . . . . . . . .
Остатки звезд лучи рассвета ели.
Туманом утро плюхнулось на елки,
И сумрак еле-еле ели Ели.

[Никита Гладунюк]

1 ГЛАВА.

ВО ВРЕМЕНА СВОИХ ОТЦОВ И МАТЕРЕЙ

Балконом выше разговор: «В музей коза шагала.
С козой, не знаю верить или нет, ее супруг шагал.
Похохотать хотели над картинами Шагала,
А вместо этого козлов публично высмеял Шагал».

- Да хватит сплетни разносить, ведь этой ночью выли же!
Тоской залили коридор – половики намокли!
Пускай одна из вас придет и всю квартиру вылижет!
Всю ночь стенали наверху, я спать нормально мог ли?!

Не откликаются соседки, как не попроси я.
Глухие сёстры Перестомины - не слышат, хоть завой.
И вдруг повисло старое, как царская Россия,
Лицо в очках здоровых, словно фары у машины грузовой.

Взглянуло злобно на меня и выпучилось гордо:
«Пока нужны старухи – лезвиями ласк режете,
Потом… бросаете одних в кирпичном склепе города.
Стенаний наших не слыхать в железобетонном скрежете.

Мы ясно видим, как ползет под желтой мукой солнца
В кошмарах завтрашнего дня вечерней муки вал.
Давай же, город в ночь одень! А день для нас – бессонница.
Видал, как новый, жуткий день, приветствуя, вчерашнему кивал?

Потом в квартиру влезет ночь, на жалости скупая…
Поверь, что глупость стариков гораздо лучше глупости простой:
На случай третьей мировой мешками соль скупая,
Мы простоим в очередях, а вот при Сталине попробуй-ка - простой!

В те годы небо обивать листами стали стали.
И были головы пусты, как, впрочем, и обоймы.
Из книги жизни вырван лист – а можно без листа ли?
Листали книгу без страниц?.. Умрем – возьмем тебя с собой мы!»

- Так это вы детей несчастных за ноги таскали
Средь бела дня во времена своих отцов и матерей?
И по обоям-то в ту ночь текла не их тоска ли?!
Вы, Перестомины, и впрямь волков матерых матерей!

Сквозь клетку туч на город смотрит желтый Чикатило.
Замучив жаром горожан, садист не хочет каяться -
Таращась бешено, в сердца ножи-лучи катило…
Отец не верит про старух, хоть языком до смерти затолкай отца!

Гудит мой вывернутый рот, язык гармошкой сложен,
И губы свисли по краям морщинистой гармонью.
С отцом и прост был разговор, и в то же время сложен -
Я в муравейник жгучих слов червя засунул толстого – гармонию.

Червя-гармонию к словам засунул для него я -
Смотри, отец, как муравей шмыгнул с проворством рысьим
На червяка, а тот в крови, на всю квартиру воя,
Сжимает тело. По-людски кричит в испуге «брысь» им.

Отца подошвой языка за душу нежно трону,
Слижу остатки расплывающейся ненависти…
И папа подойдет ко мне, как царь подходит к трону.
Но от волненья дуло рта на папу
Не навести.

Погасло пламя языка - разводим пламя снова!
Свалялся в ком я, языком своим разнузданным хлеща.
Клеща упрямства не содрать. Среди тепла мясного
Упрямство пухнет на глазах,
Вгрызаясь в горло с жадностью клеща.