Культурология. Статьи Опции

[Александр Вакуров]

Культрологические статьи


ЗНАЧЕНИЕ СМЕХА В КУЛЬТУРЕ

Редкозубова О.С.

.: Дата публикации 02-Декабря-2008 :: Просмотров: 517 :: Распечатать данную статью :: Распечатать все статьи:.

Редкозубова Ольга Сергеевна
Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина

Аннотация: в статье рассматривается значимость и функциональные особенности смеха в культуре и смеховой культуры, представленную в обрядово-зрелищных формах, словесных произведениях и фамильярной речи.

Ключевые слова: смех, смеховая культура, обыденность, фамильярность, студент.

Необходимость изучения многообразных форм человеческой жизнедеятельности делает важными исследования форм проявления смеха в ней. Следуя традициям ее изучения М.М. Бахтиным, отметим, что он представлял смеховую культуру как сплав трех составляющих: обрядово-зрелищных форм, словесных произведений и фамильярной речи, противостоящих официальной идеологии эпохи; все эти составляющие, по сути, представляют собой особые формы хранения и передачи информации о социокультурных ценностях.

Одновременно с этим, смех можно рассматривать как понимание того, каким образом можно решить данную проблему и найти выход из ситуации. То есть, смех есть реакция на проблему, легко разрешимую и не представляющую непреодолимой опасности. В студенческой жизни это часто встречается: студенты, пытаясь скрыть свою неготовность к занятиям, прибегают к смешным ситуациям, анекдотам и просто выходят из неловких и каверзных ситуации посредством смеха.

В силу этого особые свойства человека, обладающего пониманием, значительно больше, чем знания, это природные свойства личности, наделенной чувством юмора. Известно, что можно знать шутку, но не понимать ее: в силу этого, в основе смеха лежит нечто большее, чем только знание. Смех, таким образом, должен определяться через принципиально иную категорию, которой, собственно, и является категория понимания.

Многочисленные исследования смеха демонстрирует принадлежность его к ряду исторически выработанных и регламентированных форм социального действия, представляющих свои мировоззренческие ориентиры и культурные ценности. Это положение дает основания для выделения особой смеховой культуры, т.е. части общечеловеческой культуры, рассматривающей действительность сквозь призму смеха и комического.

Понимание является творческим процессом - приращение нового знания предполагает созидательную работу мышления, рефлексию и планирование, умение найти нечто общее в разнородных явлениях. На том же принципе основан и смех - единство процессов остроумия и творчества.

Важной характеристикой смехового понимания является биологичность. Михаил Бахтин говорит о понимании как о сочетании двух сознаний. При этом всякий объект познания проявляется как нечто персонифицированное: «Мертвая вещь в пределе не существует, это - абстрактный элемент (условный); всякое целое (природа и ее явления, отнесенные к целому) в какой-то мере личностно». Собственно в этой диалогичности понимания и коренится общепринятый тезис, согласно которому можно смеяться только над человеком и человеческим; смех существует только в диалоге личностей.

Понять адекватно любой культурный текст (в широком значении) - значит понять его контекст - исторический, религиозный, моральный, политический, научный и т.д. Ученый В.В. Ильин пишет, что понимание «связано с таким приобщением к смыслам человеческой деятельности, когда сознание начинает резонировать в вещах, а вещи выступают как вещание, раскрывая свой смысловой потенциал, удостоверяемый культурно-историческим, социальным опытом». Именно поэтому, хотя юмор и является общим достоянием человечества, его специфические проявления, например, национальные или профессиональные невозможно понять без предпонимания социальных и культурных смыслов, на которых он основан. Трудно понять студенческий юмор, ни живя и ни вращаясь в университетской жизни.

На основании всего можно сделать вывод о том, что смех является специфическим выражением понимания.

В условиях формирования информационного общества актуальной исследовательской проблемой становится вопрос о сущности, механизмах, возможностях и пределах взаимопонимания. Чрезвычайно важны эти позиции в студенческой среде. Смех и смеховая культура, прежде всего - коллективное понятие и занятие, в которую они (студенты) включаются при всяком удобном случае; по своей природе смеховая культура является ярко выраженным социокультурным явлением, выполняющим коммуникативную функцию. Коммуникация в студенческой среде чрезвычайно насыщенная. Так как молодежный возраст – это возраст общения, новых знакомств, обретение друзей и различных эмоций.

Цель студенческого взаимодействия - взаимопонимание, единые и согласованные действия всех членов общества. Для человека, включенного в общий процесс достижения цели, смех будет символом приятия и единения; для того, кто невольно тормозит этот процесс, ввиду чрезмерной педантичности, глупости и т.д., смех будет выражением неприятия и своеобразной, но действенной попыткой перевоспитания.

Смех и его разнообразные виды, как в условиях различных культур, так и в рамках одной культуры или социума несут некоторую информацию, сопровождаются определенными знаками, имеющими значения и смыслы, которые расшифровываются и принимаются или отвергаются окружающими. Это дает основание говорить о смехе как коммуникативном процессе, в ходе которого устанавливается (или не устанавливается) взаимопонимание между субъектами коммуникации.

Анекдот, остроту, шутку и т.п., что вызывает смех или улыбку, можно назвать объектом смеха. Коммуникантов, участвующих в смеховом процессе, т.е. шутников, пытающихся вызвать смех, и их слушателей, принимающих или не принимающих шутки, – субъектами смеха. В некоторых случаях объект и один из субъектов смеха могут совпадать, например, клоун, пытающийся вызвать смех над собой. Между субъектами смеха устанавливаются отношения понимания (взаимопонимания), когда они включены в единое смысловое поле, позволяющее им примерно одинаково истолковать заложенный в объекте смеха или приписанный ему смысл. Поскольку понимание всегда субъективно, ибо определяется индивидуальным полем смыслов, не вполне совпадающим с общим смысловым полем, возможна множественность и даже альтернативность пониманий как следствие осмысления объекта смеха различным образом, в частности, в различных социокультурных традициях, нравственных нормах, идеологических клише и т.д. Поэтому рискнем утверждать, что понимание объекта смеха всегда имеет место, поскольку субъект всегда приписывает той или иной смысл объекту смеха.

Объект смеха, сам смех и его характер определяются в целом социально-культурными условиями, задающими некоторое смысловое поле, в рамках которого осуществляется понимание объекта смеха.

Одно и то же явление может быть очень смешным в одной культурной эпохе и не быть таковым – в другой. Нынешние читатели очень удивляются, узнавая, что современники Пушкина весело смеялись над фразой в "Евгении Онегине": "На кляче тощей и косматой сидит форейтор бородатый", и приходится долго растолковывать, что же здесь смешного, кто такой форейтор и почему он был бородатым, хотя таковым быть не должен (расписать, в чем дело) В различных социальных группах или разных социально-исторических условиях также имеют место неодинаковые смеховые реакции на объект смеха, а порой выявляются различные, в том числе не смешные, уровни понимания смешной ситуации. Примером может служить типичный образ студента, который пришел на зачет или экзамен не подготовленным. Свое незнание студент может вуалировать эпатажной одеждой, видимостью тяжелой болезни, страдальческим рассказом о чрезвычайно бедственном положении семьи и мн. др. В том случае, если он проведет экзаменатора своими экзерсисами, то в поле зрения смеха попадает именно последний, а удачливый «ловкий» студент приобретает ореол «ловкача», который «обвел» его «вокруг пальца».

После этого, студент может смеяться в одиночестве, вспомнив выигрышную для себя ситуацию, или прочитав анекдот, или увидев некий другой объект смеха. Однако и в этом случае налицо коммуникация и процесс понимания и взаимопонимания по поводу объекта смеха. Во-первых, смысловое поле студента сформировалось под влиянием общепринятых смыслов и продолжает испытывать их воздействие. Во-вторых, в объект смеха, например, в прочитанный анекдот, заложен некоторый смысл его создателем. В-третьих, студент, приписав определенный смысл воспринимаемому объекту смеха, понял его. В-четвертых, в случае совпадения приписанных объекту смеха смыслов достигается взаимопонимание, хотя один из субъектов ( мы говорим о студенте)может находиться в другом месте.

История исследования конкретных критериев смеха, смеховой культуры, внутренних компонентов внутри ее, длительны и различны. Так, конкретные измерения, согласно которым сфера смешного раздваивалась, были: радость и торжество у бороро, целенаправленность и бесцельность у Аристофана, наличие или отсутствие вкуса у Цицерона. Смех, тесно связанный с биологической природой человека (вульгарной и беспричинной телесной радостью, обжорством, пьянством, распутством) противостоял смеху культурному: цивилизованному, целенаправленному, отточенному и разумному.

Сама сущность смешного, и собственно, смех есть реакция на что-то, победа над неким состоянием, что имеет древнюю дочеловеческую эмоционально-аффективную природу. В большинстве случаев это реакция на страх, где сам смех раздается как завершение состояния страха (все просто, а я боялся – (смех). Такая реакция присутствует во всех культурах и рассматривается как психофизиологическая его константа. Смех впервые раздается над поверженным врагом: это символ победы не только над противником, но и над страхом за свою жизнь. Этот победный смех является сигналом для членов племени, показывающим, что опасность миновала. Важно также отметить, что смех, прежде всего, является компенсацией именно ощущения страха - как индивидуального, так и коллективного; неслучайно смех часто звучит как реакция на отступивший страх.

На подобном принципе основана эффективность смеха в разрешении межличностных конфликтов; при этом смеховая разрядка часто играет первостепенную роль в преодолении кризисных ситуаций. Ролевые конфликты, особенно возникающие внутри семьи, создают напряженность. Шутка может помочь нам дать выход своим чувствам.

В первобытном обществе и, отчасти, в средневековом и ренессансном карнавале смех играл важную рекреативную роль: человек отдыхал от забот и проблем, от давления общественных норм, традиций и регламентации. Ритуалы и обряды существовали, в большей части, в особом, праздничном времени, четко отграниченном от времени трудового. Досуговый характер обрядов позволял отвлечься от каждодневных трудов, дать отдых, как телу, так и рассудку. Важнейшим из механизмов праздничной релаксации являлся смех. Подобная функция заложена уже в физиобиологических его основах - смех стимулирует выделение организмом эндорфинов, которые обладают специфическими наркотическими свойствами, притупляющими ощущения физической и духовной боли". Компенсация в данном случае выполняет защитную роль: не случайно то, что смех с успехом применяется в лечении, а также при оказании психологической помощи тяжело или неизлечимо больным людям. Защитную роль выполняет и черный юмор, связывающий смех и смерть: появившиеся несколько десятилетий назад шутки, связанные со СПИДом и взрывом в Чернобыле, в последние годы - с терроризмом, при всей их этической нежелательности психологически оправданы - они помогают справиться с угрозами и фобиями современного мира для налаживания нормальной каждодневной жизни.

На празднике часто звучит «беспричинный смех» - это ликующий смех человеческого здоровья, переполненности жизненными силами, радости существования, характерный, прежде всего, для детского мировосприятия или юности, наполненной новыми, сильными чувствами. Смысл и эмпирические причины такого смеха действительно трудно найти и строго классифицировать. «Подобно тому, как стоном человек привязывается к настоящей секунде своего страждущего тела (и он целиком за пределами прошлого и будущего), так и в этом экстатическом смехе человек свободен от воспоминаний и даже от желания, ибо обращает свой крик к настоящему мгновению мира и ничего другого знать не хочет», - пишет Милан Кундера . Тем не менее, можно сказать, что этот смех не эгоистичен, а диалогичен; эта «невыносимая легкость бытия» является способом отношения к миру как к Ты, способом, рождающим чувство всеобъемлющего понимания реальности во всей ее целостности. Очень часто именно такой – беспричинный смех – смех праздника и радости транспонируется в совместный, коллективный смех, который является совершенно особым уровнем смеха. Реакция каждого отдельного члена группы может вызываться разными комическими причинами, но общий смех подразумевает новый, социальный уровень понимания - взаимопонимание, являющееся признаком сплочения коллектива, дружеского участия и неформального равенства.

Смех, сам по себе, является оценочным сообщением, направленным на достижение определенного эффекта. Информация, передаваемая смехом, обозначает, как правило, негативную оценку объекта с точки зрения его соответствия социальным нормам. Смеховая информация проходит обратный путь от субъекта к объекту; при этом объект, в большей или меньшей степени, меняется под ее воздействием, направляя свое поведение в социально приемлемое русло.

Смеховая коммуникация всегда обнаруживает внутреннее устремление к увеличению числа участников: она отличается неполнотой и незавершенностью далее в диалоге двух субъектов. Помимо двух диалогических субъектов - того, кто высмеивает, и того, кого высмеивают, смех подразумевает и третью позицию - слушателя (слушателей). При этом смех проявляется тем ярче, чем больше людей вовлечены в сферу его воздействия: именно поэтому он так заразителен. Таким образом, смех изначально требует социального пространства. Смех может выступать также как определенная эмоциональная разрядка, отдых и защита от забот и проблем повседневной жизни, «предохранительный клапан» для асоциальных желаний.

Смеясь, человек и общество познают мир, преодолевая ложь, заблуждения и глупость и приближаясь к пониманию истины. Смех с этой точки зрения является формой познания. Иными словами, комическое можно рассматривать как специфический вид духовной деятельности человека и общества по постижению явлений окружающего мира, а, в конечном счете, и по созданию значимого мировоззренческого целого.

Особое значение смех приобретает в обыденном познании, обнажая, прежде всего, заблуждения, иллюзии, косность и догматизм в индивидуальной и общественной жизни - достаточно четко эти тенденции проанализированы различными теоретиками комического, прежде всего, Анри Бергсоном. В художественном познании область смеха значительно расширяется за счет свободного творчества художника, что расширяет и социальный опыт человечества, формируемый, в том числе комедиями, сатирой и другими художественными и близкими к художественным формами смеховой культуры.

Смех пронизывает различные сферы общественной жизни, однако в наибольшей степени он себя проявляет в сфере нравственных отношений. Это положение обусловлено рядом различных факторов. Прежде всего, смех, как и мораль, включен, прямо или косвенно, в процесс социальной коммуникации. При этом коммуникация - человека с человеком, группы с группой, личности и коллектива - опосредована общественной оценкой с позиции действующих норм. Смех также предполагает оценку сущего с точки зрения должного. И, наконец, смех, как и нравственные нормы, опирается на неофициальные санкции - прежде всего, на реакцию других и общественное мнение.

Подводя итоги, можно сделать следующий вывод, что значение смеха и смеховой культуры проходит определенные этапы и на каждом этапе формирует свое значение и влияние на культуру. На ранних этапах развития общества формируются базовые коммуникативная и игровая функции смеха. Первоначально смех служит сигналом для всего племени, указывающим на отсутствие опасности. Позже, с развитием досугово-обрядовых форм, смех, отчасти сохраняя первоначальное значение, превращается в символ праздника -временного завершения тяжелого труда и борьбы за выживание. Праздничная коммуникация, выраженная, прежде всего, коллективным осмеянием, таким образом, способствует достижению социальной общности. С коммуникационной функцией тесно связана игровая функция. Являясь частью игрового общения, смех, подобно последней, удовлетворяет ряд определенных социальных потребностей, способствуя консолидации.

Литература
1. Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура. // М.М.Бахтин как философ. - М.: ИФ РАН, 1992, - С. 7 - 19.
2. Бахтин М.М. Автор и герой. - СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.
3. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. - М.: Художественная литература, 1986.-543 с.
4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Советский писатель, 1963.-364 с.
5. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: Художественная литература, 1990. - 543 с.
6. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - 424 с.
7. Бергсон А. Смех. - М.: Искусство, 1992. - 127 с.
8. Гусев С.С, Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии. — М.: Политиздат, 1985. - 192 с.
9. Дмитриев А.В. Социология юмора. - М.: Издательство РАН, 1996. - 214 с.
10. Ильин В.В. Философия: Социальная философия, аксиология, философия истории. - М.: Академический проект, 1999. - 386 с.
11. Карасев Л.В. Философия смеха. - М.: РГГУ, 1996. - 224 с.

[Александр Вакуров]

НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ КАК ПОЛЕ «ВООБРАЖЕНИЯ» ЭТНОСА



http://analiculturolog.ru/index.php?module...&pageid=534




Шарачева Р.М.




.: Дата публикации 01-Декабря-2008 ::






Шарачева Римма Маликдяновна
Удмурдский государственный университет

Аннотация: в статье рассматриваются национально-культурные объединения Удмуртской Республики. Проанализированы интервью лидеров организаций в рамках конструктивистской методологии. В результате организации представлены как символические поля дискурсивных практик, а этничность оказывается размытой, неопределенной, ситуативной.

Ключевые слова: национально-культурное объединение, дискурс, эксперт, символическое поле, этничность, этническая культура.

Эмпирической основой статьи являются 40 биографических и экспертных интервью с лидерами и рядовыми представителями национально-культурных объединений Удмуртии, которые были проведены в 2005 – 2007 гг. В число информантов вошли также представители Министерства национальной политики, Министерства культуры Удмуртской Республики, журналисты, учителя школ с углубленным изучением национальных языков и литературы, преподаватели Удмуртского государственного университета.

Национально-культурные объединения появились в 90-х гг. XX в. в результате процесса, обозначенного в литературе «парад суверенитетов» в рамках бывшего Советского Союза. Помимо происходящих политических процессов, учеными фиксируется идеологический «вакуум» в связи с распадом комсомола и идеологии страны в целом. Возникает необходимость разработки новых организационных форм работы с молодежью. Такими формами и стали национально-культурные объединения (НКО), основывающиеся на этническом принципе.

В этой ситуации этничность, использующаяся в качестве организационного принципа формирующихся сообществ, неизбежно должна была приобрести достаточно отчетливые характеристики. Если сформировавшаяся в советский период марксистская теория этноса все же предполагала стирание и нейтрализацию этнических различий в связи с продвижением общества к коммунизму, то в 90-е гг. происходит процесс «поиска идентичности», обращение к этническим «корням» и культурным истокам. В связи с этим становится актуальным новое «возведение» этнических границ, которые были «разрушены» идеологией интернационализма.

Возникает потребность в новых этнических дискурсах, с одной стороны, предполагающих возвращение этнических традиций, символов, обрядов, а с другой – представляющих современные реалии России, участие ее в различных современных политических, экономических и культурных мировых практиках. Дискурс полиэтничной Удмуртии начинает выстраиваться в пространствах, обозначенных национально-культурными объединениями. Это символическое пространство, или поле, предъявляет множество вариантов этнической культуры, которая оказывается традиционной, но в то же время позволяет модернизировать этнос, показать, каким он «должен быть» в современную эпоху. В рамках национально-культурных объединений разрабатываются модели современной этничности, демонстрирующие ее реальность в современном мире. Они позволяют включать множество разных индивидов в специфические символические практики (мероприятия, праздники, ритуалы, кружки по интересам, молодежные, женские сообщества), очерчивая тем самым этнические границы. Поскольку такие границы имеют дискурсивный характер, важным становится то, кто и при каких условиях говорит об этничности, то есть позиция говорящего.

Позиция говорящего – это место именования этноса, обозначения этнических различий и специфики. Тот, кто берет на себя функцию именования, приписывая этносу определенные свойства, обладает знанием, которое дает возможность обозначения места этничности. Знающий оказывается экспертом, он представляет этнос как некую определенную общность, обладающую сущностными характеристиками. Роль таких экспертов играют лидеры НКО, организующие жизнь сообщества как ядра этноса. Модели, конструируемые дискурсом экспертов, представляют все этническое сообществокак некое единство традиций, правил поведения и говорения об этносе. Следовательно, правила организации НКО переносятся на этнос в целом, этнос «воображается», «достраивается» в дискурсах экспертов.

Лидеры организации, получая возможность говорить от лица всего этноса и становясь «делегированными представителями народа», определяют этнос в собственном дискурсе, конструируя символическое поле этничности.

Выступая под чужим именем, говорящий всегда скрыт, он отсутствует в месте своего говорения. Это пустое пространство наполняется «воображаемой» этничностью, существующей лишь в языковых конструктах говорящего.

В целях раскрытия механизмов конструирования этнического повествования необходимо прояснение специфики дискурсивных практик, сформировавшихся в рамках НКО. В связи с этим оказывается необходимым проведение интервью с представителями организаций, выступающими в роли «знающих» об этничности, или экспертов.

В процессе интерпретации этничности экспертами происходит конструирование интерпретативных моделей. Они и определяют сущность организации, смысл ее деятельности, основы ее существования. Собственно способом существования организации и является постоянное объяснение этничности, ее определение в различных аспектах. Поэтому национально-культурные объединения оказываются дискурсивным полем, в котором происходит переопределение, полагание границ этноса. Только через дискурсивные (языковые) формы возможно обозначить специфику «евреев», «русских», «татар» и прочих этносов. Соответственно в дискурсивной практике происходит конструирование этнических сообществ.
В ходе исследования была проанализирована деятельность трех национально-культурных объединений, одним из которых является Общество русской культуры.

Эта организация стремится, прежде всего, к возрождению русской традиции, которая давно вышла из повседневной жизниэтой этнической группы.

Поэтому в качестве главной цели следует выделить культурно-просветительскую. Цель реализуется с помощью организации праздников русского календаря. Через возрождение русских традиций становится возможным просвещение населения относительно русской культуры. В речи информантов разворачивается дискурс «возрождения», когда русская культура рассматривается как забытая, утерянная, нуждающаяся в восстановлении.

То есть для лидеров организации очевидна потребность в возрождении «досоветской» культуры, которая оказывается нормой жизни для людей прошлого и чем-то музейным для современного поколения. Организация праздников русского календаря необходима не для того, чтобы традиции стали повседневной нормой, а для просвещения в целях распространения знания о русской культуре как существующей на уровне традиций деревенского быта. Вся деятельность организации направлена на распространение и трансляцию исконно русских, славянских традиций, традиций старообрядчества, народного быта крестьян прошлых лет, воскрешение фольклора. Традиционно отмечаются Рождество, Пасха, Масленица, Троица, Петров день, Михайлов день, Большие Спасы, Красная горка, Иван Купала и др. Одним из часто практикуемых способов представления забытой русской культуры являются так называемые посиделки «вечерочки», в ходе которых рассказывается об играх, поются песни, организуется разговор о мудрости народной. Цель мероприятия состоит в знакомстве с русскими народными играми и песнями. Праздники имеют массовый характер, то есть участниками могут быть все население города или района, где проводится праздник. Они приобретают характер народных гуляний. Если, к примеру, еврейский праздник или праздник немцев Удмуртии ограничены как территориальными рамками, так и участниками действия, то праздники русского общества носят массовый характер.

Привлекая в свои ряды общественников, организация распространяет свою деятельность на другие учреждения. Как правило, членами организации являются также педагоги и директора учебных заведений, которые уже среди своих учеников распространяют традиции русской культуры на уровне праздников или организации внеклассного досуга.

Некоторыми фольклорными коллективами параллельно с культурным направлением реализуется «патриотическое воспитание». Русская культура, обрядовая культура славян преподносится как культура России, знание которой рассматривается как проявление патриотизма. Через русское песенное творчество пропагандируется любовь к родине. Формируется понимание родины как Древней Руси, знание истории, быта, творчества которой является одним из главных способов выражения своих чувств. Родина представлена через песенное творчество прошлого, его традиции, а не через настоящее. Подобное понимание формируется, к примеру, у будущих учителей начальных классов и воспитателей, которые передают это представление своим ученикам.

Информанты видят причины отсутствия патриотизма в утрате русской культуры, традиций. В их дискурсе формируются образ прошлого как идеального с точки зрения присутствия патриотизма и образ настоящего, где нет места патриотизму. Таким образом, прослеживается идеология, в которой звучит «русская идея», связанная с возвращением к истокам.

Возвращение к истокам «русскости» становится решающим в работе организации. Так, стремление одеть фольклорные ансамбли в нестилизованные костюмы появилось недавно, и в результате они сами для себя шьют русские костюмы, которые носили на территории определенного района республики. Или возрождается такой вид ремесла, как вышивка бисером; в результате появляется клуб «Славянка», где каждый может научиться этому способу вышивки.

Русская этническая культура представлена в некоторых фольклорных коллективах как славянская, которая характерна не только для русских, но и для болгар, сербов, украинцев и т.д. На концертах или «вечерках» происходит представление не русской, а славянской культуры, которая имеет свои особенности.
«…Славяне чем славились, тем, что они очень доброжелательные, хлебосольством… Столы ломятся, веселье, и причем во всех славянских мелодиях два лада – мажор и минор. Я веселюсь, и в середине где-то есть грустинка. Или, наоборот, мы грустим, вот слезы текут, а мы надеемся на что-то хорошее».

Русская культура древности восстанавливается через отдельных активистов, которые занимаются определенным ремеслом и привлекают к себе заинтересованных. Вот, например, один из членов общины создал собственную организацию, которая в течение 7 лет отстаивает права буквы «ё», выступая с требованием ее пропечатывания. Возрождается история Руси через вышивку исторических дат, икон, русских символов. Собирается фольклор в деревнях, носителем которого являются бабушки. Записываются на цифровые носители песни, прибаутки. Организуется кружок по декоративной росписи пасхальных яиц по технологии, которая практически была утеряна. Организаторы кружка выезжают в районы и проводят мастер-класс в целях распространения технологии росписи.

Община пытается собрать людей, занимающихся возрождением утерянных традиций, при этом, предполагая, что «русская культура живет в народе, в глубинках». Задача общины – передать забытые формы культуры, в том числе и фольклор, новому поколению. Русская культура – это культура прошлого, это «народный промысел», «народное творчество». Русская культура в понимании членов общины оказывается деревенской культурой, которая уходит из жизни вместе с ее носителями. Она оказывается культурой народной, передаваемой из уст в уста, повседневной, которой в настоящий момент владеет только старшее поколение.

Общество русской культуры включает в себя молодежную общественную организацию Союз русской молодежи «Спас», которая была создана в 2001 году. На сегодняшний день почти все мероприятия организуются совместно. Среди наиболее известных проектов молодежной организации – «Россия глазами детей». Все желающие могут себя проявить творчески, создавая работы, в которых представлена Россия. Творчество может быть проявлено в фотографии, живописи, музыке, стихах, видеоискусстве, компьютерной графике и т.д. В отличие от взрослой организации молодежное отделение общества понимает цели организации как стремление не только сохранить русскую культуру на уровне фольклора, песен, прибауток, но и охватить такие сферы жизнедеятельности, как здоровый образ жизни, благотворительность и т.д. Таким образом, русская культура рассматривается не как забытая культура предков, но присутствует понимание ее как существующей здесь и сейчас.

Понимание этничности в организации не является одинаковым для всех ее членов, то есть как и в других этнически ориентированных общинах этничность принимает характер ситуативности, множественности. Так, один из лидеров, указывая национальность по паспорту, считает себя при этом русским, так как именно культура, окружающая индивида, определяет, по мнению эксперта, его этническую принадлежность.

Для некоторых членов общины «русскость» определяется генами, а для того чтобы эти гены «разбудить», необходимо проводить работу, рассказывать о том, какие черты характерны для русского человека, каким русский человек должен быть, то есть формировать образ «русскости», своеобразный «этнический код», которому следует соответствовать. В других случаях понимание «русскости» психологизируется, объясняется через ощущения, восприятие, «русский дух», который всех объединяет.
Если во взрослой организации «русскость» рассматривают как «славянскость», как принадлежность к славянской этнической группе, то молодежная организация термин «русский» понимает в гражданском смысле как «российский», то есть этничность «русский» для некоторых информантов обозначает принадлежность к российской нации. Проект «Россия глазами детей» демонстрирует понимание «русского» как, прежде всего, «российского», то есть русская культура рассматривается как культура России, являющейся поликультурной страной. Таким образом, в общине нет какого-то универсального понимания этничности, а культура рассматривается как существующая в прошлом.

В отличие от русского национально-культурного объединения Татарский общественный центр (ТОЦ) стремится к переосмыслению традиций, их трансформации. Открытие Татарского общественного центра состоялось в 1992 г. Деятельность центра начиналась с организации телевизионных и радиопередач на татарском языке. Одним из первых решений было создание молодежной организации, в результате которого в 1994 г. открыли Союз татарской молодежи «Иман» (что в переводе означает «религиозный человек» или «религия»). На сегодняшний день молодежную организацию следует охарактеризовать как светскую, так как занятия по основам ислама там больше не проводятся, а деятельность носит культурно-просветительский характер (организован кружок татарского языка, развивается песенное и танцевальное творчество).

На последнем съезде было принято решение о создании на местах регионально-культурных автономий татар, куда должны входить руководители всех татарских организаций, которые работают на территории того или иного региона. В результате в 2004 г. в республике появляется еще одна национальная некоммерческая организация (Региональная национально-культурная автономия татар УР), которая направлена на консолидацию всех национальных татарских организаций и их филиалов, а также на осуществление взаимодействия с Татарстаном. Организация выполняет функцию поддержки начинаний Татарского общественного центра и Союза татарской молодежи «Иман».

Одно из наиболее важных направлений – обеспечение условий для развития молодежи в рамках своей культуры. Для этого организуются татарские классы, открыта татарская гимназия, проводятся летние национальные лагеря для детей и подростков. Цель деятельности в этой ситуации – воспитать «цельную» личность, как считают некоторые информанты. Следуя этой логике, цельность как качество личности можно воспитать только в рамках «своей» этнической культуры. Иначе, воспитываясь в «чужой» культуре, индивид не сможет никогда стать личностью, которая ставит цели и добивается их. Нормальное развитие сопряжено для лидеров организации с развитием в рамках «своей» этнической культуры, а тот факт, что все этнические группы на территории России проживают в рамках общероссийской культуры, где повсеместно социализация проходит в рамках русского языка, не учитывается.

Главная проблема молодежной организации состоит в отсутствии массовости, поэтому все мероприятия направлены главным образом на привлечение молодежи в общину. В республике среди татарской молодежи нет повального увлечения своей культурой, религией, языком. Этничность татарской молодежи не актуализована, не мобилизована, так как существуют другие направления, более значимые и востребованные молодым поколением татар. Их этничность носит номинальный характер.

Татарская культура на сегодняшний день актуальна, по мнению информантов, так как она развивается по новому «демократическому пути». «Демократичность» культуры состоит в том, что она не следует четким канонам прошлых лет, а видоизменяется под влиянием современной культуры, глобальной. А эти изменения рассматриваются как осовременивание традиционной этнической культуры. Благодаря этим изменениям культура становится актуальной, востребованной всеми возрастными группами татарской общественности. Происходит модернизация традиций, обновление, наполнение их новым содержанием в процессе воспроизведения, осмысливания.

Процесс устаревания традиций происходит в результате формирования новых условий жизни, в которых старые традиции оказываются не нужными, не востребованными. Поэтому некоторые традиции остаются на уровне знания, но в повседневной жизни их не применяют.

Востребованность культуры доказывается тем фактом, что на культурной специфике организуется бизнес и предпринимательство. Организация концертов, издание татарской литературы, газет позволяют зарабатывать деньги. К примеру, газета «Янарыш» – одна из самых успешных по охвату населения Удмуртии, татарские телевизионные передачи имеют высокий рейтинг в телевизионном эфире. Таким образом, в отличие от русского общества, где культура в основном связывается с традициями прошлого, с чем-то исконным, нестилизованным, татарская община представляет обновленный вариант культуры, грамотное тиражирование которой позволяет зарабатывать денежные средства.

Часто от информантов можно услышать обвинения в «бездуховности» современной молодежи, которая проявляется в ситуации забывания своих предков, призывы к распространению обычаев среди молодежи, к созданию национальных браков.

Согласно мнению информанта лишь в несмешанной по этническому признаку семье можно чувствовать себя уверенно. Призыв к объединению «своих» – это попытка четче обозначить границы своей группы, которые на сегодняшний день все чаще размываются. Жизнь индивида, согласно высказыванию информанта, может быть успешной и правильной только в среде «своих». Таким образом, разворачивается дискурс критики, суть которого состоит в том, что татарская культура охватывает лишь незначительную часть татар Удмуртии. Организация же пытается «сгладить воздействие глобализации». Таким образом, наблюдается противоречивая ситуация, когда представители взрослой общины свидетельствуют о востребованности культуры, а молодежь говорит об отсутствии интереса ко всему татарскому, этническому. Бесспорно, в организации происходит процесс осмысления этнической традиции, культурной специфики, происходит модернизация традиционной культуры. Но этот процесс охватывает взрослых людей и лишь незначительную часть татарской молодежи, которая включена в деятельность общины или учится в татарской гимназии.

В ходе исследования обнаружено весьма специфическое понимание этничности, суть которого состоит в отождествлении этнической идентичности и типа поведения. Это, по мнению информантов, своеобразная формула успеха, которая имеется у представителей каждой этнической группы. Если человек ведет себя согласно «своей» модели поведения, то он будет успешным.

В условиях России этнические группы живут в рамках общепринятой российской культуры, где есть нормы, которым следуют все, вне зависимости от этнической принадлежности. Поэтому сложно понять, чем работа татар, например, отличается от работы русского человека, которые могут быть занятыми на одном предприятии. Тем более понятие успеха вполне одинаково может трактоваться представителями различных этнических групп.

Национальность, этничность сводится к модели поведения. Следуя этой логике, все татары ведут себя одинаково, согласно своей модели, русские, удмурты также отличаются прежде всего поведением. Происходит обобщение, когда всем представителям одного этноса приписываются одинаковые черты поведения. Например, татарская модель поведения определяется такими положительными качествами, как трудолюбие, энергичность, мобильность, уважение к языку, которые присутствуют и у представителей других этнических групп. Тем более что исторический путь развития присущ почти всем этническим группам, равно как и желание гордиться достижениями представителей своей этнической группы. Таким образом, модель поведения сводится к стереотипам, которые приписываются не только татарам, но и другим этническим группам. Тогда стереотипные модели поведения теряют этническое содержание, что приводит к невозможности дать определение этничности.

Таким образом, в татарской общине этническая традиция переосмысливается, предстает в новомвиде, меняя свое содержание. Татарская культура объясняется через механизм ее обновления, когда она не придерживается строгих канонов, а становится более «демократичной». Этот процесс позволяет привлечь поколение среднего возраста, но среди молодежи не наблюдается устремленности в «татарский мир». Мобилизация этничности молодых происходит только в среде тех, кто является членом организации «Иман».

Дискурс экспертов, «этнических предпринимателей» позволяет констатировать различное понимание этничности, которое может быть основано на языковой принадлежности, кровнородственной связи, а также сводиться к стереотипным моделям поведения, тем самым демонстрируя дискурсивную основу «татарскости».

Ситуация переосмысления традиции характерна не только для татарской общины, но и для удмуртских организаций. Удмуртское национальное движение представлено деятельностью таких организаций, как «Удмурт Кенеш» («Совет удмуртов»), «Шунды» («Солнце»). Если первая национальная община является ориентированной, прежде всего, на взрослое население, то «Шунды» является молодежной национальной организацией.

Организация «Удмурт Кенеш», существуя 15 лет, как и другие НКО, стремится к распространению своей деятельности не только на уровне города, столицы, но и районов. На сегодняшний день в каждом районе республики есть отделения «Удмурт Кенеш». Центральное отделение общины организует мероприятия республиканского уровня с участием районных отделений.

Как правило, мероприятия проводятся в различных направлениях, таких как пропаганда и развитие удмуртского языка, развитие культуры, расширение связей с финно-угорским миром. Последнее направление развивается особенно успешно, так как включение в финно-угорский мир позволяет представить «свою» локальную культуру как часть более крупной, мировой.

Организация «Удмурт Кенеш», помимо культурного направления, активно реализует политический вектор, который воплощается в выдвижении представителей удмуртскойэтнической группы в органы государственной власти. «Воспитание удмуртских кадров» оказывается наиболее приоритетным, несмотря на то, что политические вопросы не входят в компетенцию национально-культурных объединений. Тем не менее работа по выдвижению кандидатуры в региональные органы власти и ее поддержка реализуется весьма активно.

Выдвижение «своих» связано с тем фактом, что именно на них возлагаются надежды по поддержанию и развитию этнического в регионе. Сетуя на процессы ассимиляции, лидеры удмуртского движения, отстаивая интересы удмуртов в органах власти, тем самым стремятся улучшить повседневную жизнь удмуртов, в частности селян. Именно в сельской местности проживает на сегодняшний день большая часть удмуртов. При отстаивании права на лучшие экономические условия сельчан сельские проблемы подменяются этническими. В результате неустроенная жизнь на селе объясняется отсутствием удмуртских лидеров на уровне республиканской власти, тогда как неустроенность села характерна не только для республики, а распространена в пределах страны в целом. Национальная организация «Удмурт Кенеш», таким образом, решает вопросы, не только связанные с культурным развитием, но и социально-бытовые (газификация, ремонт дорог в деревнях и т.д.).

Особенно часто представители организации «Удмурт Кенеш» говорят о проблемах на законодательном уровне. Например, достаточно проблематичным было принятие закона о государственных языках Удмуртской Республики. Однако даже этот закон не позволяет распространить удмуртский язык, так как нет необходимого финансирования этого закона. Поэтому на сегодняшний день работа удмуртской ассоциации связана с делегированием во власть «своих» политиков, депутатов. Говоря о существующей власти, лидеры организации часто высказывают недовольство ею, так как закон о языках является, с их точки зрения, формальностью, финансирование национального не осуществляется, правительство не знает удмуртского языка и т.д. Разворачивается дискурс критики в отношении власти. В результате национальный нигилизм удмуртов оказывается следствием неэффективной политики в регионе.

В настоящий момент деятельность по актуализации этнического привела к своеобразному «ренессансу», когда происходит возрождение исчезнувших при советской власти языка и культуры. Дискурс возрождения и востребованности этничности довольно часто прослеживается в речи информантов.

Как правило, деятельность организации «Удмурт Кенеш» направлена в те районы, которые лидерами движения обозначаются как «проблемные точки». Именно в них фиксируется проблема «национального нигилизма» в большей степени. К примеру, в северных районах Удмуртии вручается премия имени Ашальчи Оки (удмуртской поэтессы) за вклад в развитие национальной культуры и образования. Стремление отметить и финансово наградить всех, кто принимает участие в общественной жизни, связанной с национальным содержанием, осуществляется с помощью ежегодной премии имени Кузебая Герда уже на протяжении 11 лет.

Проблема забывания удмуртского языка фиксируется как наиболее важная, требующая разрешения. Поэтому вопросы его развития ставятся во главу угла удмуртского национального движения. На сегодняшний день процессы мобилизации этничности привели к тому, что представители титульного этноса начинают возобновлять практику общения на родном языке, как это было раньше. Культурная «инаковость», отличительность, проведение этнических границ происходит посредством языковой политики региона. Совместное сосуществование различных этнических групп, которые поддерживают «свой» язык, приводит в результате к формированию отличий, использованию языка как маркера, фиксирующего этничность.

Удмуртское движение поддерживает молодое поколение. Например, создан «Открытый финно-угорский университет», где школьники реализуют свои проекты национального содержания, организуются сессии, экспедиции.

Создается «финно-угорский мир», налаживаются контакты с другими народами, тем самым происходит включение удмуртов в более глобальную группу, демонстрируется их взаимосвязь с внешним миром. Удмурты идентифицируют себя как финно-угры, участвуя ежегодно в финно-угорских конгрессах. Стремление включиться в этот мир обусловлено наличием единых «корней», которые хочется узнать, ощутить, постичь. В результате этническая группа понимается как связанная общими «корнями», то есть объединенная общими предками.

Молодежная национальная организация «Шунды», как и другие, является ассоциированным членом организации «Удмурт Кенеш». «Шунды» ставит перед собой много задач, но в первую очередь она формирует понимание себя как представителя определенного этноса. Организация проводит этнические границы, конструируя этничность индивида. А «Удмурт Кенеш» в большей степени занимается политическими вопросами и выполняет координирующую роль.

Проблемы формирования толерантности также довольно часто озвучиваются участниками общины. Как правило, позиция членов общин не отличается оригинальностью относительно мнения представителей других национальных организаций. Так, довольно распространено мнение, согласно которому терпимое отношение к другим этническим группам будет лишь в том случае, если представитель какого-либо этноса толерантно будет относиться к «своей» группе. Это мнение зиждется на психологическом понимании личности, которая способна испытывать теплые чувства к другой личности лишь тогда, когда она уважает и ценит себя как личность. В ситуации с этническими группами происходит перенос отношений между индивидами в сферу межгруппового взаимодействия. Индивидуальные отношения переносятся на групповые. Отношения между представителями различных этнических групп объясняются через психологию личности.

Понимание культуры в удмуртских организациях тесно связано не только с обрядами и традициямипрошлого, но и с современностью, когда культура удмуртов модернизируется, претерпевает изменения, традиции переосмысливаются. Например, возникло направление этнофутуризма, которое соединяет черты традиционности и современные технологии. Культура не только переосмысливается, а выстраивается заново, позволяет «войти» в новый современный мир. Культура – это не только застывшая традиция. Дискурс этнофутуризма призывает отказаться от этого и оторваться, например, от характерного для удмуртов традиционного земледелия, призывает к реализации себя в новых видах деятельности, которые востребованы в новых условиях. При этом важно сохранение «своей» этничности на уровне языковой принадлежности.

Переосмысление традиций связано с тем фактом, что они начинают трактоваться обобщенно, как фольклорные, происходит стилизация традиционного. Это смешение стилей, современного и традиционного удмуртского, рассматривается как способ привлечения молодежи к этническому. В результате происходит не поиск чистого, традиционного, уникального, а удмуртская культура обретает обобщенный характер, где нет ярко выраженных черт этнической специфики удмуртов. Она становится просто фольклорной, деревенской. Удмуртская культура необходима, по мнению информантов, чтобы выделить себя из общепринятой культуры, показать свою непохожесть на других. Однако «удмуртскость» в последнее время, как считают информанты, теряет свое содержание, выхолащивается, становится просто фольклорной.

Изменение традиционной культуры во многом связывается с процессом урбанизации, так как удмуртская культура ранее в прошлом была сельской, но отток удмуртов из деревни позволяет утверждать, что культура на уровне повседневной жизни не может не претерпевать изменений. Единственный элемент культуры, который не изменяется, это язык. Для многих информантов язык – это основа этничности. Поэтому пониманиеэтнической идентичности для многих основано на языковой принадлежности. Именно язык делает удмурта удмуртом, создает, формирует «удмуртскость». Но такое понимание противоречит тому факту, что городские удмурты не все в совершенстве владеют языком, в результате их этничность конструируется совершенно подругому, например, через самоощущение. Человек сам для себя определяет свою этническую принадлежность, независимо от того, кем являются его родители и какими языками он владеет.

Помимо влияния семьи, существуют какие-то внутренние ощущения на уровне «подсознательного», о которых информанты упоминают, но не могут объяснить. Этничность в этой ситуации ускользает от объяснения, от определения, связывается, скорее, с природным, а не с социальным началом.

Информанты рассказывают случаи, когда удмурты, приехавшие из Татарстана или Башкирии, отличаются от местных «напористостью», желанием показать себя. В результате местные удмурты рассматриваются как тихие, спокойные, замкнутые, а приезжие – как более смелые. Лидеры организации объясняют этот факт политикой республики, которая в период советского прошлого запрещала использование удмуртского языка в школах, национальный язык удмуртов рассматривался до перестройки как устаревший, деревенский, архаичный. Был распространен бытовой расизм по отношению к удмуртам. Все обозначенное в конечном счете привело к потере собственной идентичности удмуртами, возникновению желания ассимилироваться с русским населением, так как удмурты или любой другой финно-угорский народ, как считают информанты, не могут быть «наглыми», «воинственными», они «изначально неконфликтные». То есть происходит описание народа через психологические черты, которые свойственны удмуртам. «Удмуртскость» психологизируется.

Таким образом, этничность оказывается размытой, определяемой в каждой ситуации по-разному. Она ситуативна и конструируется в дискурсивной практике. Этническая удмуртская культура на сегодняшний день оказывается в состоянии переосмысления, характеризуется поиском новых форм.

В результате анализа дискурсивных практик экспертов национально-культурных объединений можно заключить, что этничность носит символический характер, так как конструируется в повествовании, речи информантов.

Она по-разному осмысливается участниками общин и поэтому индивидуальна, определяется конкретной ситуацией. Безусловно, идентификация с этнической группой осуществляется путем противопоставления, проведения границ между «мы» и «они». Эти границы определяются культурой, языком, местом проживания, исторической родиной, совместной историей, религией и т.д. Но каждая этническая община имеет определенную специфику дискурсивного конструирования этничности. Так, русское общество конструирует этничность как гражданскую, российскую и в то же время как славянскую, понимая русскую культуру как устаревшую, забытую. Татарская и удмуртская общины стремятся к переосмыслению традиции, формированию новых образцов культуры удмуртов и татар.

Таким образом, организации выступают полем дискурсивной практики экспертов, в котором демонстрируются различные способы конструирования этничности.
.: Вернуться к статье АНАЛИТИКА КУЛЬТУРОЛОГИИ №3(12), 2008