Культурология. Статьи Опции

[Александр Вакуров]

Культрологические статьи


ЗНАЧЕНИЕ СМЕХА В КУЛЬТУРЕ

Редкозубова О.С.

.: Дата публикации 02-Декабря-2008 :: Просмотров: 517 :: Распечатать данную статью :: Распечатать все статьи:.

Редкозубова Ольга Сергеевна
Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина

Аннотация: в статье рассматривается значимость и функциональные особенности смеха в культуре и смеховой культуры, представленную в обрядово-зрелищных формах, словесных произведениях и фамильярной речи.

Ключевые слова: смех, смеховая культура, обыденность, фамильярность, студент.

Необходимость изучения многообразных форм человеческой жизнедеятельности делает важными исследования форм проявления смеха в ней. Следуя традициям ее изучения М.М. Бахтиным, отметим, что он представлял смеховую культуру как сплав трех составляющих: обрядово-зрелищных форм, словесных произведений и фамильярной речи, противостоящих официальной идеологии эпохи; все эти составляющие, по сути, представляют собой особые формы хранения и передачи информации о социокультурных ценностях.

Одновременно с этим, смех можно рассматривать как понимание того, каким образом можно решить данную проблему и найти выход из ситуации. То есть, смех есть реакция на проблему, легко разрешимую и не представляющую непреодолимой опасности. В студенческой жизни это часто встречается: студенты, пытаясь скрыть свою неготовность к занятиям, прибегают к смешным ситуациям, анекдотам и просто выходят из неловких и каверзных ситуации посредством смеха.

В силу этого особые свойства человека, обладающего пониманием, значительно больше, чем знания, это природные свойства личности, наделенной чувством юмора. Известно, что можно знать шутку, но не понимать ее: в силу этого, в основе смеха лежит нечто большее, чем только знание. Смех, таким образом, должен определяться через принципиально иную категорию, которой, собственно, и является категория понимания.

Многочисленные исследования смеха демонстрирует принадлежность его к ряду исторически выработанных и регламентированных форм социального действия, представляющих свои мировоззренческие ориентиры и культурные ценности. Это положение дает основания для выделения особой смеховой культуры, т.е. части общечеловеческой культуры, рассматривающей действительность сквозь призму смеха и комического.

Понимание является творческим процессом - приращение нового знания предполагает созидательную работу мышления, рефлексию и планирование, умение найти нечто общее в разнородных явлениях. На том же принципе основан и смех - единство процессов остроумия и творчества.

Важной характеристикой смехового понимания является биологичность. Михаил Бахтин говорит о понимании как о сочетании двух сознаний. При этом всякий объект познания проявляется как нечто персонифицированное: «Мертвая вещь в пределе не существует, это - абстрактный элемент (условный); всякое целое (природа и ее явления, отнесенные к целому) в какой-то мере личностно». Собственно в этой диалогичности понимания и коренится общепринятый тезис, согласно которому можно смеяться только над человеком и человеческим; смех существует только в диалоге личностей.

Понять адекватно любой культурный текст (в широком значении) - значит понять его контекст - исторический, религиозный, моральный, политический, научный и т.д. Ученый В.В. Ильин пишет, что понимание «связано с таким приобщением к смыслам человеческой деятельности, когда сознание начинает резонировать в вещах, а вещи выступают как вещание, раскрывая свой смысловой потенциал, удостоверяемый культурно-историческим, социальным опытом». Именно поэтому, хотя юмор и является общим достоянием человечества, его специфические проявления, например, национальные или профессиональные невозможно понять без предпонимания социальных и культурных смыслов, на которых он основан. Трудно понять студенческий юмор, ни живя и ни вращаясь в университетской жизни.

На основании всего можно сделать вывод о том, что смех является специфическим выражением понимания.

В условиях формирования информационного общества актуальной исследовательской проблемой становится вопрос о сущности, механизмах, возможностях и пределах взаимопонимания. Чрезвычайно важны эти позиции в студенческой среде. Смех и смеховая культура, прежде всего - коллективное понятие и занятие, в которую они (студенты) включаются при всяком удобном случае; по своей природе смеховая культура является ярко выраженным социокультурным явлением, выполняющим коммуникативную функцию. Коммуникация в студенческой среде чрезвычайно насыщенная. Так как молодежный возраст – это возраст общения, новых знакомств, обретение друзей и различных эмоций.

Цель студенческого взаимодействия - взаимопонимание, единые и согласованные действия всех членов общества. Для человека, включенного в общий процесс достижения цели, смех будет символом приятия и единения; для того, кто невольно тормозит этот процесс, ввиду чрезмерной педантичности, глупости и т.д., смех будет выражением неприятия и своеобразной, но действенной попыткой перевоспитания.

Смех и его разнообразные виды, как в условиях различных культур, так и в рамках одной культуры или социума несут некоторую информацию, сопровождаются определенными знаками, имеющими значения и смыслы, которые расшифровываются и принимаются или отвергаются окружающими. Это дает основание говорить о смехе как коммуникативном процессе, в ходе которого устанавливается (или не устанавливается) взаимопонимание между субъектами коммуникации.

Анекдот, остроту, шутку и т.п., что вызывает смех или улыбку, можно назвать объектом смеха. Коммуникантов, участвующих в смеховом процессе, т.е. шутников, пытающихся вызвать смех, и их слушателей, принимающих или не принимающих шутки, – субъектами смеха. В некоторых случаях объект и один из субъектов смеха могут совпадать, например, клоун, пытающийся вызвать смех над собой. Между субъектами смеха устанавливаются отношения понимания (взаимопонимания), когда они включены в единое смысловое поле, позволяющее им примерно одинаково истолковать заложенный в объекте смеха или приписанный ему смысл. Поскольку понимание всегда субъективно, ибо определяется индивидуальным полем смыслов, не вполне совпадающим с общим смысловым полем, возможна множественность и даже альтернативность пониманий как следствие осмысления объекта смеха различным образом, в частности, в различных социокультурных традициях, нравственных нормах, идеологических клише и т.д. Поэтому рискнем утверждать, что понимание объекта смеха всегда имеет место, поскольку субъект всегда приписывает той или иной смысл объекту смеха.

Объект смеха, сам смех и его характер определяются в целом социально-культурными условиями, задающими некоторое смысловое поле, в рамках которого осуществляется понимание объекта смеха.

Одно и то же явление может быть очень смешным в одной культурной эпохе и не быть таковым – в другой. Нынешние читатели очень удивляются, узнавая, что современники Пушкина весело смеялись над фразой в "Евгении Онегине": "На кляче тощей и косматой сидит форейтор бородатый", и приходится долго растолковывать, что же здесь смешного, кто такой форейтор и почему он был бородатым, хотя таковым быть не должен (расписать, в чем дело) В различных социальных группах или разных социально-исторических условиях также имеют место неодинаковые смеховые реакции на объект смеха, а порой выявляются различные, в том числе не смешные, уровни понимания смешной ситуации. Примером может служить типичный образ студента, который пришел на зачет или экзамен не подготовленным. Свое незнание студент может вуалировать эпатажной одеждой, видимостью тяжелой болезни, страдальческим рассказом о чрезвычайно бедственном положении семьи и мн. др. В том случае, если он проведет экзаменатора своими экзерсисами, то в поле зрения смеха попадает именно последний, а удачливый «ловкий» студент приобретает ореол «ловкача», который «обвел» его «вокруг пальца».

После этого, студент может смеяться в одиночестве, вспомнив выигрышную для себя ситуацию, или прочитав анекдот, или увидев некий другой объект смеха. Однако и в этом случае налицо коммуникация и процесс понимания и взаимопонимания по поводу объекта смеха. Во-первых, смысловое поле студента сформировалось под влиянием общепринятых смыслов и продолжает испытывать их воздействие. Во-вторых, в объект смеха, например, в прочитанный анекдот, заложен некоторый смысл его создателем. В-третьих, студент, приписав определенный смысл воспринимаемому объекту смеха, понял его. В-четвертых, в случае совпадения приписанных объекту смеха смыслов достигается взаимопонимание, хотя один из субъектов ( мы говорим о студенте)может находиться в другом месте.

История исследования конкретных критериев смеха, смеховой культуры, внутренних компонентов внутри ее, длительны и различны. Так, конкретные измерения, согласно которым сфера смешного раздваивалась, были: радость и торжество у бороро, целенаправленность и бесцельность у Аристофана, наличие или отсутствие вкуса у Цицерона. Смех, тесно связанный с биологической природой человека (вульгарной и беспричинной телесной радостью, обжорством, пьянством, распутством) противостоял смеху культурному: цивилизованному, целенаправленному, отточенному и разумному.

Сама сущность смешного, и собственно, смех есть реакция на что-то, победа над неким состоянием, что имеет древнюю дочеловеческую эмоционально-аффективную природу. В большинстве случаев это реакция на страх, где сам смех раздается как завершение состояния страха (все просто, а я боялся – (смех). Такая реакция присутствует во всех культурах и рассматривается как психофизиологическая его константа. Смех впервые раздается над поверженным врагом: это символ победы не только над противником, но и над страхом за свою жизнь. Этот победный смех является сигналом для членов племени, показывающим, что опасность миновала. Важно также отметить, что смех, прежде всего, является компенсацией именно ощущения страха - как индивидуального, так и коллективного; неслучайно смех часто звучит как реакция на отступивший страх.

На подобном принципе основана эффективность смеха в разрешении межличностных конфликтов; при этом смеховая разрядка часто играет первостепенную роль в преодолении кризисных ситуаций. Ролевые конфликты, особенно возникающие внутри семьи, создают напряженность. Шутка может помочь нам дать выход своим чувствам.

В первобытном обществе и, отчасти, в средневековом и ренессансном карнавале смех играл важную рекреативную роль: человек отдыхал от забот и проблем, от давления общественных норм, традиций и регламентации. Ритуалы и обряды существовали, в большей части, в особом, праздничном времени, четко отграниченном от времени трудового. Досуговый характер обрядов позволял отвлечься от каждодневных трудов, дать отдых, как телу, так и рассудку. Важнейшим из механизмов праздничной релаксации являлся смех. Подобная функция заложена уже в физиобиологических его основах - смех стимулирует выделение организмом эндорфинов, которые обладают специфическими наркотическими свойствами, притупляющими ощущения физической и духовной боли". Компенсация в данном случае выполняет защитную роль: не случайно то, что смех с успехом применяется в лечении, а также при оказании психологической помощи тяжело или неизлечимо больным людям. Защитную роль выполняет и черный юмор, связывающий смех и смерть: появившиеся несколько десятилетий назад шутки, связанные со СПИДом и взрывом в Чернобыле, в последние годы - с терроризмом, при всей их этической нежелательности психологически оправданы - они помогают справиться с угрозами и фобиями современного мира для налаживания нормальной каждодневной жизни.

На празднике часто звучит «беспричинный смех» - это ликующий смех человеческого здоровья, переполненности жизненными силами, радости существования, характерный, прежде всего, для детского мировосприятия или юности, наполненной новыми, сильными чувствами. Смысл и эмпирические причины такого смеха действительно трудно найти и строго классифицировать. «Подобно тому, как стоном человек привязывается к настоящей секунде своего страждущего тела (и он целиком за пределами прошлого и будущего), так и в этом экстатическом смехе человек свободен от воспоминаний и даже от желания, ибо обращает свой крик к настоящему мгновению мира и ничего другого знать не хочет», - пишет Милан Кундера . Тем не менее, можно сказать, что этот смех не эгоистичен, а диалогичен; эта «невыносимая легкость бытия» является способом отношения к миру как к Ты, способом, рождающим чувство всеобъемлющего понимания реальности во всей ее целостности. Очень часто именно такой – беспричинный смех – смех праздника и радости транспонируется в совместный, коллективный смех, который является совершенно особым уровнем смеха. Реакция каждого отдельного члена группы может вызываться разными комическими причинами, но общий смех подразумевает новый, социальный уровень понимания - взаимопонимание, являющееся признаком сплочения коллектива, дружеского участия и неформального равенства.

Смех, сам по себе, является оценочным сообщением, направленным на достижение определенного эффекта. Информация, передаваемая смехом, обозначает, как правило, негативную оценку объекта с точки зрения его соответствия социальным нормам. Смеховая информация проходит обратный путь от субъекта к объекту; при этом объект, в большей или меньшей степени, меняется под ее воздействием, направляя свое поведение в социально приемлемое русло.

Смеховая коммуникация всегда обнаруживает внутреннее устремление к увеличению числа участников: она отличается неполнотой и незавершенностью далее в диалоге двух субъектов. Помимо двух диалогических субъектов - того, кто высмеивает, и того, кого высмеивают, смех подразумевает и третью позицию - слушателя (слушателей). При этом смех проявляется тем ярче, чем больше людей вовлечены в сферу его воздействия: именно поэтому он так заразителен. Таким образом, смех изначально требует социального пространства. Смех может выступать также как определенная эмоциональная разрядка, отдых и защита от забот и проблем повседневной жизни, «предохранительный клапан» для асоциальных желаний.

Смеясь, человек и общество познают мир, преодолевая ложь, заблуждения и глупость и приближаясь к пониманию истины. Смех с этой точки зрения является формой познания. Иными словами, комическое можно рассматривать как специфический вид духовной деятельности человека и общества по постижению явлений окружающего мира, а, в конечном счете, и по созданию значимого мировоззренческого целого.

Особое значение смех приобретает в обыденном познании, обнажая, прежде всего, заблуждения, иллюзии, косность и догматизм в индивидуальной и общественной жизни - достаточно четко эти тенденции проанализированы различными теоретиками комического, прежде всего, Анри Бергсоном. В художественном познании область смеха значительно расширяется за счет свободного творчества художника, что расширяет и социальный опыт человечества, формируемый, в том числе комедиями, сатирой и другими художественными и близкими к художественным формами смеховой культуры.

Смех пронизывает различные сферы общественной жизни, однако в наибольшей степени он себя проявляет в сфере нравственных отношений. Это положение обусловлено рядом различных факторов. Прежде всего, смех, как и мораль, включен, прямо или косвенно, в процесс социальной коммуникации. При этом коммуникация - человека с человеком, группы с группой, личности и коллектива - опосредована общественной оценкой с позиции действующих норм. Смех также предполагает оценку сущего с точки зрения должного. И, наконец, смех, как и нравственные нормы, опирается на неофициальные санкции - прежде всего, на реакцию других и общественное мнение.

Подводя итоги, можно сделать следующий вывод, что значение смеха и смеховой культуры проходит определенные этапы и на каждом этапе формирует свое значение и влияние на культуру. На ранних этапах развития общества формируются базовые коммуникативная и игровая функции смеха. Первоначально смех служит сигналом для всего племени, указывающим на отсутствие опасности. Позже, с развитием досугово-обрядовых форм, смех, отчасти сохраняя первоначальное значение, превращается в символ праздника -временного завершения тяжелого труда и борьбы за выживание. Праздничная коммуникация, выраженная, прежде всего, коллективным осмеянием, таким образом, способствует достижению социальной общности. С коммуникационной функцией тесно связана игровая функция. Являясь частью игрового общения, смех, подобно последней, удовлетворяет ряд определенных социальных потребностей, способствуя консолидации.

Литература
1. Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура. // М.М.Бахтин как философ. - М.: ИФ РАН, 1992, - С. 7 - 19.
2. Бахтин М.М. Автор и герой. - СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.
3. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. - М.: Художественная литература, 1986.-543 с.
4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Советский писатель, 1963.-364 с.
5. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: Художественная литература, 1990. - 543 с.
6. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - 424 с.
7. Бергсон А. Смех. - М.: Искусство, 1992. - 127 с.
8. Гусев С.С, Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии. — М.: Политиздат, 1985. - 192 с.
9. Дмитриев А.В. Социология юмора. - М.: Издательство РАН, 1996. - 214 с.
10. Ильин В.В. Философия: Социальная философия, аксиология, философия истории. - М.: Академический проект, 1999. - 386 с.
11. Карасев Л.В. Философия смеха. - М.: РГГУ, 1996. - 224 с.

[Александр Вакуров]

ВКЛАД ОФИЦЕРСКОГО КОРПУСА РОССИЙСКОЙ АРМИИ В РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ

http://analiculturolog.ru/index.php?module...&pageid=539



Четвертакова Ж.В.



.: Дата публикации 02-Декабря-2008 ::






Четвертакова Жанна Владимировна,
кандидат философских наук - ТГУ имени Державина.

Аннотация: В статье раскрывается понятие культурных традиций офицерского корпуса Российской армии, вклад офицерского корпуса в развитие отечественной культуры.

Ключевые слова: культурные традиции, армия, ценности, культура.

Культурные традиции играли и играют большую роль в становлении и развитии Вооруженных Сил России. Они в значительной степени являются показателем качественного состава офицерского корпуса, его духовно-нравственных ориентиров. Боевые традиции офицеров русской армии всегда были важной предпосылкой ее блестящих побед. Традиции в воспитании и обучении войск, бытовые традиции во многом определяли облик российской армии и ее военнослужащих.

Проблема культурных традиций, как таковых, появилась в науке вместе со стремлением осознать место и роль в общественной практике устойчивых, передаваемых от поколения к поколению, элементов материальной и духовной жизни общества.

В патриархальном обществе традиции играли роль основного регулятива, составив историческую основу морали, ее базис.

К античному периоду относится первая попытка создать учение о традициях, в котором традиционность воплощается в понятии «этос» — нрав, обычай. К традиционным относили, прежде всего, такие категории, как «добродетель», «справедливость», что свидетельствует о разработке проблемы традиций в русле зарождавшейся этики. В объяснении традиций выделяли направление, которое подходило к этосу исключительно как к духовному образованию.

Средневековье характеризуется господством традиционной морали, так как приоритет религиозно-сословного сознания определял осмысление традиций как священных правил и заповедей. Истолкование обычаев и традиций в качестве чисто идеальных форм стало в дальнейшем господствующим в философии.

Для культуры Нового времени свойственно историко-литературное и этнографическое рассмотрение традиций. Признание их ведущей историко-культурной роли зачастую сочеталось с отрицанием их позитивной роли в настоящем и будущем, что было особенно характерно для периода Просвещения.

Классики диалектического материализма не оставили разработанных положений о сущности и роли традиций. Для них характерно противоречивое отношение к этому социокультурному феномену. С одной стороны, традиции рассматривались как тормоз общественного развития, а с другой — признавалась их позитивная роль в истории общества и даже способность положительно влиять на социальные процессы. В последующие периоды развития диалектического материализма были сформулированы некоторые методологические основы анализа традиций.

Во-первых, традиции должны рассматриваться в неразрывной связи с историческим процессом, особенностями его этапов. Во-вторых, необходимо исследовать совокупность материального и духовного наследия, обусловившего возникновение традиций. В-третьих, важно различать прогрессивные и регрессивные (реакционные) традиции, которые могут быть либо тормозом, либо основой развития.

Для русской политической мысли свойственен культурологический и правовой взгляд на традиции, которые рассматривались как основа для развития культуры, как гарантия будущего существования общества.

В современной политологической и философской литературе определение сущности традиций сводится чаще всего к поиску субстанциональной основы. В качестве таковой чаще всего используются устойчивые формы регуляции человеческой деятельности и отношений, такие как обычай, правило, норма, привычка, обряд, нрав и т.п. Исследование различных частных случаев традиционности позволяет прийти к выводам: традиции распространены и в материальной, и в духовной сферах человеческого бытия; традиционность охватывает все явления и процессы, присущие обществу; поиск оснований для определения сущности традиций следует вести в ряду наиболее интегрированных свойств, характеризующих традиционные явления и процессы.

Термин «традиция» латинского происхождения. Он характеризует устойчивый, передающийся из поколения в поколение социальный опыт в виде привычек, норм поведения, обычаев, идей и других общественных установлений. Традиции, как устойчивые явления общественной жизни, распространяются на все ее сферы. В военной области функционирует их специфическая разновидность — воинские традиции, под которыми понимаются исторически сложившиеся в армии и на флоте, передающиеся из поколения в поколение идеи, правила, обычаи, нормы, другие общественные установления военной организации, связанные с выполнением боевых задач, воинской службой, с обучением и подготовкой личного состава, с бытом военнослужащих. В армейской действительности традиции выступают важным средством воспитания и обучения.

Армия, военная служба – один из самых мощных вдохновляющих источников художественного творчества писателей и поэтов, композиторов и живописцев, скульпторов и архитекторов. Ратные люди всегда были героями произведений, составлявших славу и гордость российской культуры. Среди них – первые былинные богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович. Все русские князья непременно были воинами, их изображения на стенах храмов напоминали соотечественникам о священности воинского долга. Впрочем, земледелец всегда твердо знал, что воинская дружина – гарант сохранности и безопасности его дома, его веры, традиций и культуры.

Россия держит первенство по количеству ратников, возведенных в лик святых. Языческая Русь чтила Святослава, христианская Россия причислила к лику святых Александра Невского, его сына Даниила Московского, позднее Дмитрия Донского. К святому российскому воинству принадлежат князья Щеня и Михаил Воротынский. На этапе императорской России наступила эпоха «светлейших князей». Это было время князя Голицына, графа Шереметьева, князей Суворова и Кутузова.

На всех этапах развития государства Российского главными ценностями его офицеров были высокая духовность, патриотизм, мужество и воинская честь. Армия всегда была там, где трудно, где решались судьбы Отечества и его культуры. При этом она нередко решала несвойственные ей задачи. Так, в 1722 г. Петр I назначил военных управлять православной церковью. Именно среди военных Петр предпочел искать человека, сочетавшего в себе такие качества, как доброта, смелость и знания.

Армия во все времена нуждалась в культуре как вдохновляющем начале трудного и опасного дела служения Родине. Славянские воины с древности использовали воодушевляющую силу искусства для подготовки к сражениям. С незапамятных времен известны боевые игры и воинственные пляски, предшествовавшие битве. На этапе Древнерусского государства возникают специальные ритуалы, непременным элементом которых стала музыка. В начала ХУIII в. военно-церемониальная музыка прочно входит в жизнь русской армии, в систему ее боевой подготовки и воспитания.

Среди композиторов, создававших полковые (встречные) и исторические марши российской армии, – М.И. Глинка, П.И. Чайковский, Э.Ф. Направник, Н.А. Титов, А.Ф. Львов и др. Специально к открытию восстанавливаемого ныне храма Христа Спасителя в мае 1883 г. П.И. Чайковский написал увертюру «1812-й год» и сам дирижировал сводным оркестром. Русских воинов вдохновляли и благословляли перед битвой строгие лики святых с русских икон, мудрое «Слово о полку Игореве», бессмертная суворовская «Наука побеждать», гордые зубчатые стены Московского Кремля, наполненные жизненной силой картины Репина и Левитана. Летописец прямо замечает, что «Троица» создавалась Рублевым для того, «дабы воззрением на святую троицу» преодолеть страх перед любым врагом великой Руси, выстоять и победить. Святые иконы в битвах несли впереди воинов наряду со знаменами. Пречистая Божья Матерь испокон веку считалась покровительницей Руси. Ее образ сливался в сознании воина с образом матери, с образом Родины. Икона Смоленской Пречистой Божьей Матери была рядом с воинами на Бородинском поле, икона Донской Богоматери вдохновляла их на Куликовом поле и в Казанском походе Ивана Грозного. Вот где истоки российской духовности, умноженные силой искусства.

Культура многолика, и неисчерпаем духовный потенциал отечественных культурных ценностей. И все они — через литературу, музыку, живопись и архитектуру – укрепляют любовь воина к Отечеству, питают душу армии. Достижения мировой и отечественной культуры, российская духовность, в свою очередь, находили в лице российской армии надежную защиту от любых посягательств недругов России и разрушителей культурных ценностей.

Убедительным примером связи армии и культуры является литература. Среди тысяч русских литераторов XVIII – начала XX в. примерно каждый третий был офицером или выходцем из офицерской среды. Литература позволяла офицеру не только продемонстрировать свой культурный уровень, но, прежде всего, показать глубину проникновения в жизнь народа, постижение его интересов и заботу о судьбах нации. Литературно одаренные представители офицерского сословия обращались к истории и прозревали будущее, критиковали современность и стремились к ее совершенствованию. И всегда в центре их внимания находился человек с его проблемами и трудностями, радостями и горестями.

Выдающееся место в русской литературе XVIII в. занимает Г.Р. Державин (1743–1816). Целый ряд державинских од можно по праву назвать военными. Таковы его стихи «На взятие Измаила», «На переход Альпийских гор» и др.

Художественная литература XIX в., начало, которого связано с Отечественной войной 1812 г., была еще более богато и ярко представлена офицерами — поэтами и писателями.

Наиболее характерным в этой связи является творчество героя многих войн и прославленного поэта Д.В.Давыдова (1784— 1839). Давыдов вошел в историю как «поэт-гусар», «певец-герой». Защита любимой Родины была для него делом чести и славы. Гордость за Отчизну и бесстрашие воина звучат в строках многих его стихотворений.

После победы в войне 1812 г. передовые русские офицеры выступили решительными сторонниками преобразований в России. Наиболее крупными поэтами из числа офицеров-декабристов были К.Ф. Рылеев — автор сборника «Думы» и агитационных песен, А.И. Одоевский — «главный поэт» офицеров-каторжан, автор ответа на послание А.С. Пушкина «В Сибирь», Ф.Н. Глинка, оставивший потомкам «Очерки Бородинского сражения» и «Письма русского офицера», а также В.Ф. Раевский, А.А. Бестужев-Марлинский и его брат М.А. Бестужев (всего в семье Бестужевых было четыре брата-декабриста).

Разгром декабризма не ослабил патриотического духа передовых офицеров-литераторов. Очень много сделали в этот период для развития отечественной литературы офицеры А.С. Грибоедов, М.Ю. Лермонтов, Е.А. Боратынский, К.Н. Батюшков, В.И. Даль и десятки других великолепных поэтов и прозаиков.

В середине XIX в. выдвинулась новая плеяда писателей-офицеров, которую открывает имя Л.Н. Толстого. «Севастопольские рассказы», написанные тогда еще молодым артиллерийским офицером, бесспорно свидетельствовали о том, что в литературу пришел новый мощный талант. Дух русского народа показан в этих рассказах через величие рядового солдата. Именно в солдатах Толстой находит проявление силы и достоинства человеческого характера. Не исключение в этом отношении и гениальный роман Л.Н. Толстого «Война и мир».

Российским военным XX в. выпала нелегкая судьба. На их долю пришлось немало испытаний. Но, как и прежде, в армейской среде выросло немало талантливых поэтов и писателей. Они в своих произведениях отражали всю сложность и важность тяжелой военной службы, на собственном опыте испытав ее горечь, лишения и романтизм. Достаточно назвать несколько известных имен литераторов, посвятивших часть своей жизни службе Отечеству в армии: Н. Гумилев, М.Зощенко, Б.Лавренев, В.Вишневский, М. Шолохов, Д. Фурманов, К. Симонов, Ю. Герман, Э. Казакевич, И. Эренбург, А. Твардовский, В. Астафьев, В. Быков, Ю. Бондарев, И. Стаднюк, В. Карпов и др.

Значительный вклад внесли офицеры в развитие российского изобразительного искусства. Военная тема в произведениях, отображающих баталии, воинские подвиги, совершенные во имя светлых идеалов защиты Родины, всегда занимала в нем значительное место. Однако это отнюдь не означает, что военные художники отображали только войну. В золотой фонд отечественного изобразительного искусства вошли такие выдающиеся имена, как бароны П.К., М.К. и М.П. Клодты, генерал Н.А. Ярошенко, В.В. Верещагин, П.А. Федотов и многие другие.

Символом русского искусства батальной живописи продолжает оставаться творчество Василия Васильевича Верещагина (1842–1904). Еще учась в Морском кадетском корпусе, Верещагин посещает рисовальную школу. В 1860 г. он с отличием оканчивает Морской корпус, а затем полностью посвящает себя живописи.

И даже оставив военную службу, он навсегда остался связанным с армией. Чтобы своими глазами увидеть боевые действия, неоднократно бывал на Кавказе и в Туркестане. Его правдивые батальные сцены на темы войны в Туркестане поражают остротой восприятия и передачи чувств («Смертельно раненный», «Апофеоз войны» и др.).

Своеобразным явлением в отечественном изобразительном искусстве стала деятельность студии военных художников им. М.Б. Грекова. В студии работали выдающиеся мастера: Е.В. Вучетич, подполковник, бывший в годы Великой Отечественной войны командиром взвода, командиром батальона, автор знаменитого «Воина-освободителя» в Трептов-парке в Берлине, мемориала на Мамаевом кургане в Волгограде; А.А. Гарпенко, участник Великой Отечественной войны, майор; П.А. Кривоногов, майор, офицер-кавалерист, сражавшийся в частях Л.М. Доватора, а затем в танковом соединении (работы «Сталинград», «Курская битва», «Победа» и др.); П.Т. Мальцев, майор, руководитель группы художников Военно-Морского Флота в годы войны («Гибель «Варяга»), и др.

Художественными руководителями студии им. Грекова в разные годы были такие мастера живописи и графики, как народный художник СССР полковник Н.Н. Жуков, полковники член-корреспондент Академии художеств М.И. Самсонов, народный художник России Н.Н. Соломин. Значительным событием в нашем искусстве явилось создание коллективом студии им. М.Б. Грекова шести диорам, посвященных важнейшим битвам Великой Отечественной войны и открытых к 50-летнему юбилею Великой Победы в Военно-историческом музее и на Поклонной горе в Москве.

Среди художников-фронтовиков четверо стали Героями Советского Союза: гвардии майор А.П. Голубовский, погибший при форсировании Одера, командир орудия сержант А.А. Тяпушкин, командир отделения саперной бригады сержант С.Ф. Абдуллаев, командир взвода противотанковой батареи младший лейтенант М.Л. Гуревич.

Значительны заслуги русских офицеров в развитии отечественной музыкальной культуры. Прежде всего, необходимо отметить, что в становление русской музыкальной классики большой вклад внес, наряду с «Пушкиным русской музыки» М.И. Глинкой, его современник, гусарский офицер Александр Александрович Алябьев (1787–1851).

Во второй половине XIX в. в Петербурге формируется содружество русских композиторов, получившее название «Могучая кучка». В числе «великолепной пятерки», совершившей переворот в развитии не только отечественного, но и мирового классического музыкального искусства, трое были профессиональными офицерами.

Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844–1908) профессиональный морской офицер, который по окончании Петербургского морского корпуса совершил трехгодичное кругосветное плавание на фрегате «Алмаз». Практически все 15 написанных им опер (эпические, сказочные, историко-бытовые) исполняются и сегодня («Снегурочка», «Садко», «Царская невеста», «Золотой петушок»). Им созданы 4 симфонии, симфоническая картина «Шехерезада», большое количество камерных сочинений и романсов.

Именно ему наше музыкальное искусство обязано тем, что Военно-оркестровая служба России – одна из ведущих в мире. С 1873 по 1884 г. Н.А. Римский-Корсаков являлся Инспектором военно-музыкантских хоров морского ведомства (сегодня эта должность называется «начальник Военно-оркестровой службы и ВМФ России»). Он принципиально изменил саму природу и служебную деятельность военных оркестров.

В школе гвардейских прапорщиков получил профессиональное военное образование один из величайших композиторов России, родоначальник основных направлений музыкального искусства XX в. Модест Петрович Мусоргский (1839–1881). Его музыкальный талант, проявившийся уже в 6-летнем возрасте, расцвел в годы обучения в школе прапорщиков.

Им написаны великие оперы «Борис Годунов» и «Хованщина», фортепианный цикл «Картинки с выставки», изумительные вокальные циклы «Детская», «Без солнца», «Песни и пляски смерти», симфоническая картина «Ночь на Лысой горе», большое количество песен и романсов.

В послереволюционное время традиции заложенные великими предками, развивали в армии прежде всего профессиональные военно-художественные творческие коллективы – военные оркестры и ансамбли песни и пляски. В первую очередь следует отметить двух основоположников военно-музыкального искусства страны в советский период – генерал-майоров С.А. Чернецкого (1881–1950), первого начальника Военно-оркестровой службы СА и ВМФ, и А.В. Александрова (1883–1946), основателя и руководителя Ансамбля песни и пляски Советской Армии (впоследствии названного его именем).

С.А. Чернецкий и А.В. Александров явились создателями единственных в мире профессиональных музыкальных военно-учебных заведений – Военно-дирижерского факультета (1935 г.) и военно-музыкальной школы (1937 г. сегодня – Московское военно-музыкальное училище).

Много именитых людей, связанных с вооруженными силами, можно найти и в области кино. В первую очередь следует назвать бывшего есаула Войска Донского Александра Алексеевича Ханжонкова (1877–1945). Ему удалось создать в дореволюционной России целую империю по производству и прокату кинофильмов. За 1908–1916 гг. под его руководством было выпущено на экран около 300 художественных фильмов, в том числе первая в мире полнометражная картина «Оборона Севастополя» (1911 г.). После 1917 г. московская студия Ханжонкова стала базой зарождавшейся советской кинематографии.

Многие выдающиеся отечественные кинематографисты были активными участниками Великой Отечественной войны. Боевой путь от рядового связиста до старшего лейтенанта, командира воздушно-десантной роты прошел режиссер Г.Н. Чухрай («Сорок первый», «Баллада о солдате», «Чистое небо»). Майором закончил войну народный артист СССР Ю.Н. Озеров («Освобождение», «Огненная дуга», «Битва за Берлин», «Последний штурм» и др.). Бывший старший лейтенант Ф.С. Хитрук является участником создания более чем 200 мультипликационных фильмов («История одного преступления», «Каникулы Бонифация», «Фильм, фильм, фильм», «Винни Пух» и др.).

Рождение русского национального драматического театра в середине XVIII в. напрямую связано с российской армией. До этого времени в Москве и Петербурге выступали исключительно иноземные артисты, оперные и балетные труппы. В феврале 1750 г. кадеты Сухопутного шляхетского корпуса поставили под руководством первого русского драматурга Александра Петровича Сумарокова (также воспитанника этого корпуса) русскую трагедию «Хорев». Спектакль прошел с огромным успехом. За два года кадеты поставили тридцать два спектакля, главным образом произведения Сумарокова.

Это военно-учебное заведение окончили первые русские прославленные актеры и деятели театра Федор Волков, Иван Дмитриевский, Алексей Попов и др.

В конце XVIII – начале XIX в. в России было немало крепостных театров. Среди них нельзя не назвать труппу, принадлежавшую генералиссимусу А.В. Суворову. Великий полководец не только имел свой домашний театр, но и с увлечением занимался его делами.

Многие военные занимали высокие посты в театральной иерархии. Например, директором императорских театров в течение четверти века — с 1833 по 1858 г.– был генерал в отставке А.М. Гедеонов. Его сменил на этом посту А.И. Сабуров, бывший гусарский полковник. Сын генерала Гедеонова – С.А. Гедеонов, археолог, историк – был также популярным драматургом и 9 лет возглавлял дирекцию императорских театров.

С первых дней Великой Отечественной войны деятели театров встали в боевой строй. Возникают фронтовые актерские бригады, которые выезжают в действующую армию со своими концертными программами. О масштабах обслуживания фронта говорят такие цифры: за время войны в воинских частях побывали 3 685 артистических бригад, в которых участвовали 42 тыс. творческих работников. Ими было дано 473 тыс. спектаклей и концертов. Пожалуй, не было в стране театра, который не послал бы в действующую армию своих актеров.

Нынешний Центральный академический театр Российской Армии, возглавляемый продолжительное время генерал-майором В.И. Якимовым, вносит заметный вклад в развитие театрального искусства, в героико-патриотическое воспитание воинов армии и флота.

Воины Российской армии, и прежде всего ее офицерство, традиционно глубокими корнями были связаны с отечественной культурой. Являясь ее достойными носителями, они не оставались пассивными созерцателями и потребителями. Значительная часть их внесла достойный вклад в развитие российской культуры и духовное просвещение своего народа.

Таким образом, лучшие произведения культуры, авторами которых являются русские офицеры, – это венец национальной философии и отечественной духовности. Офицер – носитель базовых традиций своего народа и рыцарского кодекса чести. Он – культурный стержень армии и гарант ее духовного здоровья. Он должен сделать армию хранителем ее главных национальных достояний.

Литература
1. Большой энциклопедический словарь. В 2-х т. М. 1991. Т.2.
2. Данилов Ю.Н. Россия в мировой войне /1914-1915/. СПб., 1916.
3. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 2 т. М., 1974. Т. 1.
4. Из боевого прошлого русской армии. Документы и материалы о подвигах русских солдат и офицеров. М.., 1947.
5. Кривицкий А. Традиции русского офицерства.
6. Суворов А.В. Полковое учреждение. М., 1949.
7. Традиции офицеров русской армии. -Жуковский, М.; 2004.
8. Трескин Д.Н. Курс военно-прикладной педагогики. Дух реформы русского военного дела. Киев, 1909.
.: Вернуться к статье АНАЛИТИКА КУЛЬТУРОЛОГИИ №3(12), 2008