Забавные и интересные статьи, Учиться никогда не поздно! Опции

[Александр Вакуров]

Оправданы семь смертных грехов: в их основе лежат простые химические реакции в организме

время публикации: 2 ноября 2005 г., 11:15 последнее обновление: 2 ноября 2005 г., 14:14

В основе пороков, которые принято считать смертными грехами, лежат простые химические реакции, происходящие в организме, выяснили ученые. Испанский биолог Джон Медина объясняет происхождение людских пороков особенностями человеческой природы и наличием определенных генов. Эти суждения вызвали много споров.

Как пишет "Комсомольская правда", ученый в своей книге "Ген и семь смертных грехов" высказывает мнение, что сопротивляться грехам бесполезно, потому что в наших проступках ощущаются отголоски животных инстинктов, которые до сих пор живут в человеческом сознании.

Перечень всем известных смертных грехов - гордыня, алчность (жадность), зависть (ревность), злость (гнев), сладострастие (похоть), праздность (лень), чревоугодие - не опирается на библейские тексты. Этот список стали считать общепринятым с XIII века, когда крупнейший христианский теолог Фома Аквинский его "переписал".

Семь смертных грехов - это продукт позднейшего осмысления библейской традиции. И цифра "семь" условна. Если мы говорим о христианстве, о православии, то ближе и понятнее опираться на Христовы заповеди.

Многие путают смертные грехи с десятью заповедями, данными Богом Моисею, и это является заблуждением. Между этими двумя списками есть некоторое сходство, но различий больше. Так, например, понятия "не убий" и "не укради" относятся к заповедям, отступление от которых карается на небесах как смертные грехи. А семь пороков, о которых мы поговорим сегодня, одолевают в течение жизни каждого человека.

Что касается словосочетания "грехи смертные", то существует мнение, что преступника наказывают смертной казнью. Но значение слова "смертные" гораздо глубже. Ими считаются те грехи, которые не покрываются смертью человека, а остаются с ним и после того, как он перейдет в мир иной, и где ему придется отвечать за них по всей строгости.

Сами грехи неодинаковы по своему смыслу. Одни грехи - это проступки человека перед людьми, другие - перед Богом. Убийство - с современной точки зрения самое тяжкое прегрешение - это грех человека перед человеком. Гордыня - это вызов Богу, и потому раньше она считалась самым тяжким из грехов.

1. Лень (безделье, уныние, апатия)

В своем труде Джон Медина, объясняет наличие лени у человека с биологической точки зрения: "У каждого человека есть что-то вроде сознания-будильника, работающего как часы и посылающего нам сигналы из мозга". И именно этот внутренний "будильник" составляет нам расписание, по которому должен жить наш организм. По мнению ученого, программа, включающая и выключающая "звонок", записана в генах, которые и несут всю ответственность за наше нежелание работать, праздность или уныние.

Людям просто необходимо время от времени баловать себя бездельем, констатирует ученый. Каждый из нас может вспомнить случаи, когда плодотворные идеи и решения приходили в наши головы в те моменты, когда мы полностью отрешались от напряженной работы по их поиску.

Более того, социологические исследования немецкого профессора Питера Акста показали, что лентяи и бездельники часто живут дольше и работают, когда захотят, лучше. Многие из них даже становятся гениями.

"Те, кто умеет бездельничать по-настоящему, многого достигают в жизни, - считает кандидат психологических наук Алексей Миронов.

Оправдание: в определенных дозах именно лень позволяет неторопливо обдумать важные решения и сохранить жизненные силы для грядущих свершений.

2. Чревоугодие (обжорство)

Голод, по мнению Медины, является ощущением, появляющимся у нас, когда человеческий организм начинает испытывать недостаток энергии. А к греховному поглощению яств нас подталкивают находящиеся в носу и на языке вкусовые рецепторы и гормон лептин, который отвечает за аппетит человека и находится в постоянном контакте с одним из отделов головного мозга - гипоталамусом. Эта зона нашего серого вещества действует в качестве сигнальной сирены и незамедлительно извещает нас, как только организму не хватает энергии и необходимо подкрепиться.

Оправдание: обжорство не приносит существенного вреда никому, кроме самого любителя поесть.

3. Гнев (злость, месть, ярость)

Лучшим генетическим объяснением греха гнева являются проведенные учеными-биологами эксперименты с близнецами. В ходе них обнаружено, что если один из братьев злобен, то с высокой степенью вероятности можно утверждать, что и другой тоже будет агрессивным.

"Существует своеобразная неврологическая "трасса", связывающая отдел мозга амигдала с гипоталамусом, - поясняет Медина. - Она отвечает за направление импульсов в другие части головного мозга, для передачи в них информации об агрессивном поведении. И этот биологический "код гнева" передается из поколения в поколение".

Оправдание: природа неспроста оставила нам способность гневаться и злиться. Впадать в ярость иногда полезно, хотя бы для защиты собственных интересов.

4. Алчность (жадность, скупость)

С психологической же точки зрения жадность - это навязчивая, но естественная борьба за право собственности, когда это право у тебя отнимают. Ученым пока не удалось выделить конкретный отдел головного мозга, непосредственно отвечающий за жадность. Однако были выявлены гены, определяющие два фактора, лежащие в основе этого греха, - страх и беспокойство.

Доктор Медина указывает на пять основных отделов головного мозга, отвечающих за появление "жадных" чувств: таламус, амигдала, гиппокамп, кора головного мозга и миндалевидное тело. А последние эксперименты исследователей из Нью-Йоркского университета не только подтвердили предположение испанского ученого, но и уточнили местонахождение "центров скупости".

Они выяснили, какой участок человеческого мозга возбуждается в предчувствии денежного вознаграждения. Наблюдая за мозговой деятельностью добровольцев, участвовавших в реальной компьютерной игре на деньги в лабораторных условиях, исследователи заметили, что при появлении признаков выигрыша усиливается приток обогащенной кислородом крови к участку под названием "нуклеус аккумбенс". Когда игроку грозил проигрыш, такого явления не наблюдалось.

Оправдание: нет ничего плохого в том, что ты не хочешь ни с кем делиться всем своим нажитым и заработанным.

5. Зависть (ревность)

Зависть и подобные ей переживания, как правило, не вызывают никаких активных действий. Это "внутренние" чувства. Опасно, когда они переходят в агрессивную стадию. "Зависть возникла в ходе эволюции как биологически необходимая реакция нашего сознания на различия между отдельными людьми в степени их эволюционной "продвинутости", - говорит старший научный сотрудник Центра генетических исследований Ирина Юрьева. - Ведь в зависти есть элемент мотивации: ты завидуешь, и это толкает тебя на новые свершения, новые достижения. А ревность позволяет отстоять свое право на объект любви или добиться его".

Оправдание: нет ничего порочащего в желании переплюнуть своих конкурентов - не важно, бизнес это или личная жизнь. И если без зависти ты бы и с места не сдвинулся, то, завидуя, ты горы готов свернуть.

6. Гордыня (высокомерие, гордость)

Библейский грех высокомерия - доказательство типичного чувства неполноценности человека. Доктор Медина отмечает, что "этот недостаток зависит от нашей способности к обучению и принятию всего нового". А корень этого греха кроется в одном из генов, названном CaM-kII. Он, по мнению ученого, возбуждает наши амбиции и надменность.

Кроме того, психологи утверждают, что гордость и чувство собственного достоинства являются важнейшими составляющими ощущения того, что человек проживает счастливую и успешную жизнь.

Оправдание: люди, которые себя очень любят и чтят, очень безобидны по своей природе, а в некоторых случаях даже очень щедры. Они высокомерно могут дать в долг большую сумму денег и долго будут гордиться своим барским поступком.

7. Похоть (сладострастие, блуд, распутство)

По утверждению Медины, причины греха, связанного с сексуальной активностью, кроются в специальных отделах мозга, в действии почти тридцати различных биохимических механизмов и более сотни специальных генов, отвечающих за этот процесс.

Действительно, еще в конце ХХ века ученые точно установили, что интимная жизнь буквально пропитана особыми химическими реактивами. Вещество допамин рождает сексуальные фантазии. Серотонин заставляет людей испытывать сладостное томление в предвкушении интимной близости, во время и после нее. Гормон альфа-меланоцит, который вырабатывается гипофизом, возбуждает половые органы. Гормон окситоцин вызывает у партнеров непреодолимое желание ласкать друг друга и доводит до упоительных судорог при оргазме. Гормон эстроген, который вырабатывается яичниками у женщин, вызывает влечение. И, наконец, гормон тестостерон, без которого соитие было бы невозможно, у мужчин он вырабатывается в яичках, а у женщин - в яичниках. Это настоящая биохимическая лаборатория внутри каждого из нас.

Оправдание: в нас присутствует здоровый инстинкт передавать свои гены следующему поколению.

Психолог, руководитель НИЦ "Психическое здоровье человека" Андрей Горюнов резко отрицательно оценивает подобные рассуждения. "Как удобно, не правда ли, подличай, унижай, оскорбляй, обворовывай людей и объясняй, что это просто химические реакции. Прекрасный труд для любого негодяя в мире написал Джон Медина. Каждый человек в мире делает сам очень простой выбор: прославлять свои животные инстинкты или стыдиться их", - комментирует он.

Кандидат философских наук, старший научный сотрудник Российского государственного гуманитарного университета Леонид Карасев к теории профессора Медины, который сводит все к биохимии человека, относится отрицательно. "Выходит, человек ни за что не несет ответственности. Но ведь в древности человек был точно таким же, с той же биохимией, и именно против его естественных склонностей и встал нравственный или божественный закон", - говорит он.


Британцы считают гнев, влекущий за собой жестокость, самым ужасным пороком


Пять тысяч опрошенных британцев сошлись в одном мнении: прежняя концепция семи смертных грехов безнадежно устарела. Несмотря на то, что ученые оправдали все семь грехов, ученые выяснили, что самый-самый плохой порок - это гнев, влекущий за собой жестокость. Это показало недавнее исследование, проведенное по заказу телекомпании ВВС.

Опрос показал, что жестокость регулярно проявляют почти 80% опрошенных. Чревоугодничают, завидуют и гордятся сверх меры - две трети. А половина - похотливы, ленивы и алчны.

В результате опроса был составлен новый список грехов. Из старого в него вошло только сладострастие под видом прелюбодеяния. Далее следуют фанатизм, нечестность, лицемерие, жадность и эгоизм.

[Александр Вакуров]

Автор и читатель

Сразу хочу настоятельно попросить: любое цитирование этого текста - только с указанием автора и ссылкой. Я слишком долго и серьезно все это обдумывала. Сама я по тексту ссылаюсь на тех, кто косвенно помог мне дополнить эти давние мысли.

На самом деле, я пишу этот текст уже в ковырнадцатый раз, если не в пыпырнадцатый. По крайней мере, мысленно - уж точно. Те из моих френдов, что знакомы со мной еще по снипфоруму, могли видеть, как я участвую в дискуссиях по поводу авторско-читательских взаимоотношений, и имели возможность ознакомиться хотя бы частично с моей точкой зрения.

Со временем эта точка зрения несколько обогатилась и обросла подробностями - что неудивительно, поскольку у меня прибавилось жизненного опыта и некоторых знаний. Было бы странным (для меня) упорно держаться за какое-то мнение, пытаясь игнорировать опыт, способный это мнение изменить или уточнить. Но суть того, о чем я собираюсь говорить, для меня не изменилась. Поэтому я повторю уточненную версию в хыхнадцатый раз. :-)


На самом деле, я не скажу вам здесь ничего, о чем уже не говорила по ходу своих проектов Ее Светлость. Потому что любое человеческое взаимодействие - это взаимодействие с Другим, таким странным и непохожим, несмотря на его обманчиво-человекообразный вид)), причем это - взаимодействие в тех условиях, которые задаются обществом, в котором мы живем.

Просто сформулирую я это чуть иначе - так, как оно постепенно формировалось для собственного внутреннего применения. Тема на самом деле шире, чем просто отношения автора и читателя, но ноги у этих мыслей росли оттуда.

В разговорах о взаимодействии "автор-читатель" можно столько копий сломать, что мало не покажется никому. Поэтому оперировать стоит не "общепринятыми понятиями". Имеет смысл внимательно взглянуть на связку "автор-читатель" и понять, что же на самом деле она собой представляет.

Отношения автора и читателя отнюдь не ограничиваются способностью автора донести смысл и способностью читателя этот смысл понять, как может показаться на первый взгляд. Автор и читатель могут сколько угодно говорить друг другу "сам дурак" и спорить о том, кто что не так понял и что где имелось в виду, а ответ может проплыть мимо.

На мой взгляд, связка "автор-читатель" вообще на деле выглядит несколько иначе. В ней упускается одно звено и два переходных моста, которые упускать не следует. И сейчас я попробую объяснить, каким же будет внешний вид связки, и что из себя представляют в моем понимании скрытые обычно элементы перехода от автора к читателю.

Итак, вот она, наша связка:

автор и авторский контекст - история как она есть - читательский контекст и читатель.

Курсивом выделены те элементы, о наличии которых подчас и не догадываются, до того само собой разумеющимися они выглядят. Прямо как вода, еда или воздух. Которые тоже выглядят само собой разумеющимися понятиями до тех пор, пока нам в голову не придет уточнить химический состав воды и воздуха или состав дневного рациона.

Я подвожу к тому, что нет типового резинового автора и типового резинового читателя. Есть взаимодействие двоих, и взаимодействие это происходит не напрямую, а через рассказанную автором историю, вернее, с ее участием. Взаимодействие осложняется наличием накопленного жизненного багажа, который я называю контекстом.

Сейчас я попробую разъяснить, что такое "история как она есть" (или "история сама по себе") и что включает в себя контекст.

Какими бы разными мы ни были, мы все же в достаточной степени похожи, чтобы можно было найти точки соприкосновения, иначе общаться было бы невозможно. Возьмем зрение. Наши глаза видят цвета несколько по-разному, острота зрения и т.п. может отличаться, но все же мы сходимся на том, что видимый нами цвет, к примеру, зеленый. Конечно, есть индивидуальные особенности людей при различении цветов (грубо говоря, мы все видим разные "зеленые", мы не можем точно знать, как видит этот зеленый цвет наш собеседник). Есть дальтоники. Есть слепые. Однако, в общем и целом, мы в достаточной степени схоже воспринимаем реальность, чтобы суметь поделиться с другими полученным опытом и встретить ответное понимание увиденного, схожее - пусть и не полностью совпадающее - с нашим.

Важно не забывать о том, что совпадение будет неполным. Все, что касается индивидуальных особенностей восприятия, дальтонизма, слепоты и т.п. - будет относиться к контексту. А реальность, которую мы можем воспринять, - будет являться, по сути, историей как она есть. История как она есть - это ряд фактов. Просто ряд фактов, которые можно:
- не увидеть ("слепота");
- увидеть иначе, чем другие, в силу физической невозможности воспринимать их так же ("дальтонизм");
- увидеть согласно особенностям своего восприятия ("мне кажется, это другой оттенок, но все же зеленый, да", или практически полное совпадение наподобие "о, да-да, вы правы, чудный изумрудный цвет!", или еще какой-то вариант).

Но тем не менее, это будет ряд фактов, которые имели место быть.

Способность же эти факты увидеть, трактовать, сопоставить, определить для себя вообще возможность их существования, возможность и обоснованность именно такой их последовательности, - это уже лежит в области контекста.

У меня давно чесались руки разъяснить, что же такое в моем понимании контекст, что он в себя включает. Контекст - это все, что вобрал в себя человек со своим жизненным опытом; все, что он носит с собой, как улитка носит свой домик; вся текущая ситуация, которая его окружает; вся цепочка прошлых ситуаций и опытов, повлиявших на его мировоззрение, характер и привычки, - и много чего еще кроме этого. Это та текущая атмосфера, в которой человек обитает в настоящий момент, основанная на многих и многих прошлых опытах.

Контекст будет включать в себя и понятие ресурса, которым располагает человек на текущий момент. Его умения и знания. Его таланты и навыки. Его текущее отношение к жизни (которое плотно завязано на ресурс и самочувствие в том числе - мы куда более биологичны (спасибо, Молния), чем нам кажется). Его симпатии и антипатии. Его самоосознание. Пол, гендер, возраст... Требования и нравы общества, историческую социальную, культурную среду - постольку, поскольку они оказали влияние на человека и могут быть "прочитаны" в его поведении. Содержимое папки "Нравственность". Тяжкая поступь Империи, предмет проекта "Зависимости", особенности типов из "Кроме людей" - это все сюда же, это все о том же. Контекст - это то многообразие, которое скрывается под "очевидным" и "само собой разумеющимся".

Зачем я ввожу такое всеобъемлющее и неконкретное понятие? Затем, что у каждого человека контекст будет уникальным в общей своей сумме и весьма конкретным. Таким же уникальным, как отпечатки пальцев или радужка глаза. Да, пальцы и глаза есть у всех. Но у каждого они индивидуальны.

Вот и жемчужина контекста (за "жемчужину" спасибо Дивижну) будет уникальной, включающей в себя строго индивидуальный рисунок наслоений опыта, откликов характера, физических особенностей организма, возможностей и особенностей восприятия.

Все возможные ситуации непонимания между автором и читателем возникают как раз из-за того, что история как она есть в изложении автора всегда несет на себе наслоения и отпечатки авторского контекста, а читатель, воспринимая все это, пропускает полученную информацию через фильтр своего контекста.

Мы не видны друг другу. Вы представляете, насколько мы друг другу не видны? Насколько мы непрозрачны друг для друга? Человек поступает, исходя из своего контекста, - но его контекст неявен для окружающих, не виден во всей полноте, его содержание может быть только в той или иной степени понято или угадано окружающими. А что они не угадали - то они начинают додумывать, и тут-то начинается грустное. Додумывают они в соответствии со своим привычным контекстом. В том числе и в соответствии с тем, что им по контексту выгодно и приемлемо.

И от того же контекста зависит, сумеет ли человек отказаться от додумывания, владеет ли умением отрешаться хотя бы частично от своего контекста, понимает ли, что надо изучать особенности чужого контекста по ходу знакомства с излагаемой историей. Считает ли чужой контекст настолько ценным, чтобы тратить время на его понимание, на осмысление внутренних его взаимосвязей.

Факты таят в себе западню. Казалось бы - история как она есть. Ряд фактов. Все просто. Ан нет. Этот ряд фактов в понимании разных культурно-исторических контекстов может иметь совершенно разный смысл. Японцы зеленый и голубой цвета называют одним и тем же словом. Различные жесты у разных народов имеют подчас противоположное значение; невинный жест у одних может быть оскорбительным у других. В викторианскую эпоху стыдливо драпировали даже ножки рояля - а нынче... "погляди в окно", чего только не увидишь. Принятое и обоснованное в иную эпоху тягуче-медленное многословное повествование покажется современному читателю занудным до тошноты. А кое-кому и чтение само по себе покажется занятием занудным. А ведь я сейчас просто скольжу по поверхности, помечая наиболее заметные шероховатости.

Но подобные историко-культурные контекстные различия еще более-менее очевидны для авторов и читателей (хотя и на них напарывается великое множество людей, не осознающих, что не все жили и живут в том же культурном окружении, что и они, любимые). Подобные тонко подмеченные исторические и культурные мелочи могут сослужить автору хорошую службу, придав произведению правдоподобность, связь с живой реальностью. Такие вещи, как орфография и пунктуация, спорные в ряде моментов и меняющиеся с течением времени, все же могут быть приведены к некоему общему знаменателю для текущего момента времени. Явные ляпы, связанные с известными нам пространственно-временными характеристиками, физическими законами и т.п. тоже могут быть разъяснены более-менее удовлетворительно, хотя и тут поле для разногласий остается широким.

И так далее.

Самая злая засада начинается там, где мы касаемся взаимоотношений с Другими. Особенно, если общественные декорации, среда, язык и общепринятые нормы читателя и автора в основном, казалось бы, совпадают.

Самые жаркие споры, самое яростное непонимание начинается там, где проводятся личные границы, где начинается сокровенное пространство, где включается сфера чувств, эмоций, индивидуальной внутренней логики - там, где начинается территория Другого. А ведь по большому счету, художественная литература на том и стоит, что показывает нам все это. Показывает в силу контекстных умений автора, которые читатель интерпретирует в силу своих контекстных умений.

Вот она, засада. Прав или не прав в своих суждениях автор? Прав или не прав в своем понимании читатель? Один контекст ведает, да еще история как она есть.

Автор вовсе не хозяин и Бог своей истории, как он иногда наивно может полагать из глубин своего контекста. Он всего лишь очевидец, наблюдатель, желающий эту историю изложить. Он не может до бесконечности растягивать факты истории как она есть, пытаясь натянуть их на каркас своего контекста.

Те вещи и факты, которые в его обособленном контексте кажутся ему логичными и правильными, при соприкосновении с реальностью и чужим контекстом обретают иной ракурс, с которого подчас становятся видны все натяжки. Таким образом, авторский успех наполовину зависит от умения автора через фильтр своего контекста увидеть историю как она есть с минимальным количеством фактических искажений.

И здесь наступает вторая засада, более коварная, чем первая. История как она есть неизбежно несет на себе отпечаток множества чужих контекстов - это контексты героев истории. И факты, складывающиеся в реальность, проистекают из поведения героев, ноги у которого растут из их индивидуальных контекстов. Увидеть, угадать, верно отразить для себя и читателя взаимодействие этих контекстов и логическую (в том числе и психологическую) связь их с произошедшими в итоге фактами реальности - это работа автора.

Нетрудно догадаться, что чем более гибким восприятием обладает автор, чем свободнее и подвижнее в определенных точках границы его контекста (а каждый контекст имеет границы, за пределы которых носитель контекста обычно не спешит выбираться), тем больше у него шансов верно отразить историю как она есть и контексты вовлеченных в нее героев. Конечно, необходим еще и изобразительный талант.

Но - следующая засада! - гибкое восприятие, умение постигнуть логику чужого контекста и изобразительный талант, позволяющий описать все это, - вовсе не гарантия читательского понимания и принятия. Потому что на той стороне сидит читатель, вооруженный своим контекстом. И ему, для того чтобы понять автора и рассказанное им, тоже надо быть своего рода специалистом.

Считать, что хорошая история сама сумеет удержаться в веках, - ошибка. Считать, что если история требует некоей подготовки со стороны читателя, а не воспринимается "просто так всей душой", то история является "осетриной второй свежести", - огромная ошибка.

То, что история рассчитана на более узкий круг читателей, не значит того, что история хуже какой-то другой, затронувшей сердца масс. Просто "массовая" история говорит с тем, что практически всегда прописано в большинстве читательских контекстов (ну да, уловить это - тоже часть авторского таланта, но то, что автор подобного не сделал, не означает автоматическую бесталанность), а "узконаправленная" приносит неменьшее удовольствие другому кругу читателей.

Массовость, равно как и денежный вопрос, ни разу не показатель качественности исполнения. Читательское исследование, необходимое подчас для чтения иной истории, приносит столь полное и неизъяснимое удовлетворение от проделанной вместе с автором работы, которое не идет ни в какое сравнение с тем, что можно "и так понять". Это все - вопрос контекста. Вопрос совпадения контекстов автора и читателя.

Просто вдумайтесь: ваше понимание или непонимание - это не истина в последней инстанции, это во многом просто совпадение или несовпадение значимых частей вашего и авторского/читательского контекста и контекстов изображенных героев. А контекст другого человека всегда имеет под собой весомое основание и право на существование (если в процессе своего существования контекст не пойдет вразрез с законодательными нормами, ага).

Кстати, отдельное удовольствие - найти своего автора, с которым совпадает значимая для тебя часть контекста. Единороги меня поймут - недаром они устраивают такие длинные ветки обсуждений, когда им удается напасть на значимую животрепещущую мысль. :-)

Таким образом, до некоторой степени авторско-читательское понимание/непонимание определяется совпадением/несопадением значимых частей контекстов. Искушенный читатель способен понять, отчего произошло несовпадение, и, возможно, вернуться к тексту в другой контекстный момент. И получить от текста, который упорно "не шел" раньше, настоящее и полное удовольствие. Да, книга "под настроение". Для данного конкретного читателя данная конкретная книга читается под настроение. Ничего плохого. Лишь факт.

Искушенный читатель способен понять, насколько фундаментальным является несовпадение и в чем именно оно случилось. Способен, не расставаясь с собственным здравым умом и значимыми частями контекста, подвинуть контекстные границы и понять, что же хотел сказать автор, - пусть и не обязательно принять это, пусть и не обязательно встать на эту точку зрения. Если сохранена внутренняя логика - почему бы и нет, даже если эта логика для читателя не из тех, что можно взять на вооружение.

Но пока я говорила в основном о контекстах автора и читателя, упомянув о том, что "история как она есть" тоже базируется на контекстах - только уже на контекстах героев.

Итак, автор разглядел некий ряд фактов, связанных с чужими контекстными переживаниями и поступками. Он, в силу своего контекстного понимания этой истории, рассказывает ее читателю, который в силу своих контекстных умений делает для себя из истории какие-то выводы.

И переходим к следующей засаде. Если произошло достаточно большое количество контекстных совпадений, то читатель и автор нашли друг друга. Если еще и случилось достаточное количество контекстных совпадений героев в "истории как она есть" с контекстными ожиданиями и переживаниями читателя (в конце концов, это во многом зависит от авторского контекста, ведь автор вкладывает в произведение то, что выбрал сам из реальности), между автором и читателем случается окончательная любовь.

И? - спросите вы. В чем засада-то? В том, что нужное количество совпадений - не гарантия качественной правдивой истории. Безграмотный автор с тем же успехом может найти своего безграмотного читателя. Автор, выдвигающий потенциально опасные и разрушительные идеи, может найти читателя, готового эти идеи воспринимать. Или слушателя. Гитлер говорил людям то, что они хотели услышать. И где все те люди? А где еще большее количество людей, не желавших разделять эти идеи?

Нельзя полагаться только на авторский и читательский контекст. Треугольник становится завершенным и устойчивым только когда учитывается история как она есть.

История как она есть - упрямая штука. Складываясь из большого количества несовпадающих контекстов, она, тем не менее, требует уважения к чужому контексту и бережного с ним обращения. Даже если он не совпадает с авторским или читательским. Блажен автор, понимающий это и относящийся с уважением к своим героям. Блажен читатель, понимающий это и ценящий уважительное отношение автора к героям. И воистину красиво, когда еще и совпадают контексты двух этих людей.

Что такое уважение к герою и его контексту? Это когда автор не учиняет с персонажем то, что противно его натуре. Я не сказала "не позволяет персонажу попадать в трудные или невыносимые ситуации"!!! Неважно, в какие обстоятельства герой попадет: легко ему будет или тяжело, изнасилуют его или он встретит верных друзей, будут ли его пытать или усыплют розами, - важно другое: насколько он будет естественен в этих условиях в качестве себя самого.

А для этого никогда не надо лепить из персонажа то, чем он не является, насилуя его натуру. Не надо делать из него марионетку, подчиняющуюся лишь прихоти фантазии автора. Не надо приживлять ему чужеродные реакции, не надо руководствоваться своим, авторским контекстом поведения вместо его, персонажа, контекста. Не надо ради закрученной интриги ставить персонажа с определенным характером в невыносимые для выживания его характера условия. Или если уж поставил - будь добр показать правдиво его смерть и ее причины. А если не разбираешься в поведенческих реакциях выбранного героя - будь готов получить об этом отзыв понимающего человека, даже если твой контекст не позволяет тебе в итоге разобраться, что же не так, и почему на тебя взъелись. И не надо навязывать свой контекст в качестве основной идеи произведения и ради идеи подводить героя под монастырь, пытаясь изобразить это победой, - если характер героя не позволяет этого, то все белые нитки будут увидены внимательным читателем.

История как она есть - суровая штука, она не терпит подобных искажений. То есть получаем, фактически, отношение не к кукольному герою, а к живому человеку - они и есть живые, наши герои. Когда персонаж - просто кукла, марионетка с подвижными во все стороны суставами, нет смысла начинать историю.

Когда контекст автора не подразумевает уважения к контексту героев, это всегда видно - по неестественно выломанным конечностям героев. И неважно, какая ситуация так изломала герою руки и ноги. Важно другое - подобное отношение автора к героям говорит о том, что автор вообще как человек не уважает и не чувствует чужой контекст. И способен с кем угодно обойтись так же, как с героем, если только ситуация ему это позволит. Причинить ему то же количество добра или совершить над ним то же количество манипуляций того же качества. У сколь-нибудь умудренного опытом читателя эта позиция автора заставляет вздыбиться загривок. И автору не стоит удивляться из-за раздающегося следом читательского рыка и удара когтистой читательской лапы. И не следует обольщаться, если когти при первом ударе втянуты.

Полноценных и живых героев, ярких и выпуклых ситуаций, ощущения реальности прочитанного не случится, если нет уважения и понимания контекста тех, о ком пишешь.

Беда в том, что у нас плохо с уважением к Другому и его контексту. Мы не возьмемся чинить телевизор без схемы и навыков - но мы довольно часто готовы влезть в душу и жизнь Другого и причинить ему много "добра" и "любви". Чужой контекст нельзя грубо взламывать, на него нельзя оказывать слишком травмирующее влияние просто потому, что вам это показалось неправильным медом и неправильными пчелами, которые так и напрашиваются на приведение к норме. Расколите жемчужину, соскребите с нее несколько слоев, попробуйте просверлить в ней отверствие неумелой рукой - и вы увидите, что у вас получится и что я имею в виду.

Степень травматичности вашего влияния на чужой контекст вы никогда не сможете оценить, опираясь только на знание своего собственного контекста.

Тяжелее всего понять, что тот, кто перед вами, - Другой. Что он - не совпадает с вами, не равен вам. Что он имеет на это право. И что это - не страшно.

У него другие стартовые физические параметры, он дышал иным воздухом, его сердце по-другому гоняло кровь, у него иной характер, другие ассоциации и привычки, потому что его семья была другой в мельчайших мелочах, которые затем определяют наше поведение на всю оставшуюся жизнь. Он носил другую обувь, он общался с иными людьми, у него в детстве была другая обстановка, он делал другие выводы из, казалось бы, похожих ситуаций. Он не такой, как вы. У него другие предпочтения и вкусы, он странный, он непохожий, он - Другой.

И его можно уважать. Его можно любить. Его можно считать странным и красивым: несмотря на и благодаря тому, что он - Другой. Он красив в своей непохожести, в своей обособленности, в своей "неправильности" и непредсказуемости. У него своя логика. Он - это долгое путешествие вашего разума и ваших чувств, и в пути вам может встретиться много интересного, если только вы решитесь прийти на эту территорию как вежливый гость и заинтересованный деликатный исследователь, а не как фанатичный миссионер-завоеватель или ловкий интриган-манипулятор. И не удивляйтесь, придя на чужую территорию с мечом и в грязных сапогах и получив в орало. Себя и свой контекст человек будет защищать до последнего.

И до тех пор, пока его контекст не несет для вас физической или психологической опасности, он имеет право на этот другой контекст и на его защиту.

А теперь самый главный секрет полишинеля - позиция автора по отношению к героям всегда видна. И его контекст всегда угадывается. Одна и та же ситуация может быть описана по-разному, и отношение автора всегда будет заметно сквозь канву повествования и вышитые на ней узоры интриги. Герой, которым по ходу сюжета грязно манипулируют, будет показан по-разному автором, уважающим своего героя, и автором, играющим в локального директора Хогвартса мира. Герой, пришедший к долгожданному хэппи-энду, в одном случае оставит впечатление полноты переживаний и правильности случившегося, а в другом - пакостное ощущение розовых соплей. И так далее. Особенно чуткими к качеству намерения автора, как выяснилось, оказываются Единороги, коих "выбивает" из текста сразу же, когда они видят вместо полноценного контекста героев попытки автора привнести добрую порцию своего контекста во имя некоей идеи или интриги.

Если хотите примеров, перечитайте "Мальчика и Тьму" Лукьяненко. Там многое феерично, но сцена с Гарет на яхте меня просто расстреляла в мозг в свое время. Фигассе, "приблизиться к своей сущности". Имела я в виду таких котят и такой первый сексуальный опыт - при такой окраске выводов.

Автору нет смысла считать себя априори умнее героев или читателя. Автор - прежде всего свидетель, пусть он и полноправный творец своих свидетельских показаний. :-) Истории, которые к тебе являются, тоже надо уважать - и передавать, не искажая своими оценочными суждениями. Так, чтобы героям не было мучительно больно в вывернутых суставах.