Спорные вопросы Истории Опции

[Александр Вакуров]

Непрядва и неправда


Сергий Радонежский не благословлял Дмитрия Донского на битву с Мамаем

Автор публикации «Непрядва и неправда» Александр Меленберг анализирует памятники древнерусской письменности, в которых отражены события 1380 г. (т.н. особый блок "произведений куликовского цикла»):

21 сентября исполняется 625 лет Куликовской битве. Победа на Куликовом поле, безусловно, является одним из самых значительных событий в истории России. Как и всякое явление подобного масштаба, с годами ее стали сопровождать всевозможные домыслы, добавления, "новые подробности", присочиняемые, как правило, с благими намерениями. В какой-то момент такие виртуальные факты вдруг выходят на первый план, делаются не просто историческим штампом, а непреложной истиной. В истории Куликовской битвы такого рода "истины" тоже встречаются.

Памятники древнерусской письменности, в которых отражены события 1380 г., давно выявлены в особый блок как "произведения куликовского цикла".



Первыми из них по времени написания являются статья 1380 г. рогожского летописца и аналогичная ей по содержанию статья 1380 г. Симоновской летописи. По мнению специалистов, оба этих источника вошли в летописный свод 1409 г., то есть их читали современники Куликовской битвы. В чем и ценность! Так вот, при описании подготовки к походу и самого сражения имя Сергия Радонежского там вообще не упоминается. Следовательно, ни о каком благословении им великого князя не идет и речи.

Второе по времени из сохранившихся свидетельств о событиях 1380 г. передает Новгородская 1-я летопись. Специалисты считают ее также восходящей к своду 1409 г. В том смысле, что он являлся первоисточником для новгородского автора летописи. Сама же Новгородская 1-я летопись появилась в летописном своде 1448 г., следовательно, была создана в 40-е гг. XV столетия. Со времени Куликовской битвы прошло уже более 6о лет. Живых свидетелей этого грандиозного события практически не осталось, по крайней мере, их можно было бы по пальцам пересчитать.

И здесь о Сергии Радонежском вообще не упоминается.

В то же время новгородский автор сообщает интересный факт, который никак бы не мог увидеть свет в предыдущих повествованиях московских авторов: перед самой битвой, когда русские вышли на Куликово поле и увидели против себя готовую к бою татарскую рать, первой их реакцией была паника, многие новобранцы из московских полков бросились бежать... Но далее летописец воздает должное великому князю Дмитрию Ивановичу и князю Владимиру Серпуховскому, которые резко прекратили панику в рядах своих воинов и быстро настроили их на боевой лад.

Третий по времени рассказ о Куликовском сражении нашел место на листах Софийской 1-й и (с почти аналогичным текстом) Новгородской 4-й летописей. Обе они восходят к общему протографу – Новгородско-Софийскому своду 30-х гг. XV в. Но при этом рукопись Софийской 1-й летописи датируется специалистами 1481 г. По крайней мере, в этот год она была закончена. Оригинал Новгородской 4-й еще позднее. Понятно, что ни о каких живых свидетелях битвы 1380 г. говорить не приходится.

Сто лет прошло, и в летописях впервые упомянуто имя Сергия Радонежского. Но совсем не в том контексте, в каком связывают его с Куликами нынешние апологеты: "И тогда приспе грамота от преподобного игумена Сергиа от святого старца, благословенаа". Но никакого столь трогательно сейчас многими описываемого посещения в августе 1380 г. великим князем Дмитрием, будущим Донским, Троице-Сергиева монастыря и получения им личного благословения и напутствия от настоятеля старца Сергия в летописном источнике не было. А было письменное пожелание удачи (если пошел, значит, иди до конца, и да помогут тебе...), пришедшее на Дон 6 сентября 1380 г., за два дня до сражения.

Все вышеупомянутые произведения куликовского цикла относятся к предмету истории, а вот следующий по времени памятник цикла – это уже литература. "Задонщина" – поэтическое произведение на мотив и в стиле "Слова о полку Игореве". Авторство этого сочинения связывают с именем Софония Рязанца.

Имя Сергия Радонежского там вообще не упоминается.

На самом древнем списке "Задонщины" имеются отметки либо автора, либо переписчика, даты: 1470, 1475, 1483 гг. и даже указание, что 8 сентября 6988 г. Куликовской битве "прешло лет 100". То есть для читателя сюжет покрыт если не дымкой тумана, то неким флером давно прошедшего времени. Как для нас русско-японская война. И читатели конца XV в. знали, конечно, о факте Куликовской битвы, но детали им были уже недоступны.

Прошел еще какой-то отрезок времени, и на основе "Задонщины" в начале XVI в. появился прозаический литературный текст "Сказание о Мамаевом побоище". Здесь автор уже подпускает в сюжет массу фантазий и новых коллизий, способствующих поддержанию интриги в его романе. Вот здесь-то Сергий Радонежский уже благословляет Дмитрия Донского по полной программе: и устно в Троицком монастыре, и письменно на Дону. Отсюда и черпают вдохновение все ныне с жаром говорящие о благословении великим старцем великого князя. Согласитесь, в обыденной жизни довольно странно и даже нелепо выглядят попытки принимать эпизоды литературного сюжета за чистую монету, да еще и истово убеждать в том окружающих.

С легкой руки Карамзина утвердился тезис о духовном участии Сергия Радонежского в подготовке похода на татар. Он написал буквально следующие строки: "...Димитрий, устроив полки к выступлению, желал с братом своим Владимиром Андреевичем, со всеми князьями и воеводами принять благословление Сергия, игумена далекой Троицкой обители... Летописцы говорят, что он предсказал Димитрию кровопролитие ужасное, но победу -смерть многих героев православных, но спасение великого князя; упросил его обедать в монастыре, окропил святою водою всех бывших с ним военачальников и дал ему двух иноков в сподвижники, Александра Пересвета и Ослябю, из коих первый был некогда боярином Брянским и витязем мужественным. Сергий вручил им знамение креста на схимах и сказал: "Вот оружие нетленное! Да служит оно вам вместо шлемов!.."

Известно, что в своем труде Карамзин фактически пересказывал содержание Синодальной 365-й и Никоновской летописей, где-то литературно закругляя, а где-то заостряя сюжетную линию. Если заглянуть в указанную Синодальную летопись, которая, кстати, была написана довольно поздно, в середине XVI в., то легко обнаружить, что статья под 1380 г. в ней заменена вышеуказанным "Сказанием о Мамаевом побоище". Каковое и процитировал Карамзин.

Тест агиографический

Автор "Сказания" жил все-таки в средние века, а посему вряд ли посмел бы так вольно обращаться с фактами из биографии преп. Сергия Радонежского. Он, конечно, мог придумывать детали, но фактура должна была оставаться канонической, иначе не миновать ему скорого на расправу церковного суда. И автор "Сказания" действительно почерпнул подоснову встречи преподобного старца с великим князем в житии Сергия Радонежского, составленном Пахомием Сербом.

Первоначальное житие преп. Сергия Радонежского было создано в 1418-1419 гг. монахом Епифанием. Из текста видно, что Епифаний, будучи постриженником Троицкого монастыря, лично знал Сергия, по крайней мере, в течение последних двадцати лет его жизни, от 60-х гг. до 1392 г.

Работая над житием, Епифаний параллельно поместил биографические сведения о Сергии Радонежском в им же составляемую летопись (современное ее название -Троицкая, по месту создания). Его тексты важны тем, что, лично зная Сергия, он не мог утрировать как основные черты характера Преподобного, так и некоторые важные события монастырской жизни. Тем более что читателями жития были здравствующие ученики и постриженники преп. Сергия. В Епифаниевом житии нет эпизода с благословением Дмитрия Донского.

Нет его и в более раннем произведении Епифания "Слово похвально преподобному отцу нашему Сергию". Оно было написано по случаю освящения новой соборной церкви 25 сентября 1412 г., в 20-ю годовщину смерти Преподобного. А уж если бы благословение на битву с татарами имело место быть, то Епифаний как свидетель этого мощного патриотического жеста со стороны Сергия Радонежского, вне всяких сомнений, выделил бы этот факт в похвалу старцу. Но – нет!

В 1432-1445 гг. труд Епифания подвергся существенной переработке, которую провел выходец с Афона сербский агиограф Пахомий Логофет. В дошедших до нас трех пахомиевых редакциях исторический колорит выхолощен и заменен нравоучительными общими местами со многими заимствованиями из житий восточных святых.В житии авторства Пахомия читаем, что Дмитрий Донской, отправляясь на битву с Мамаем, говорит преподобному Сергию: "аще убо Бог поможет ми млитвами твоими, то пришед поставлю церковь во имя Пречистыа Владычица нашя Богородица честнаго Еа Успениа и монастырь съставлю общаго житиа". Ниже читаем, что после победы на Куликах Сергий "призва же и княза великаго и оснавата церковь, иже и вскоре сътворише церковь краску во имя Пречистыа на Дубенке и съставишя обще житие".

Успенский Дубенский монастырь действительно существовал и располагался приблизительно в 50 км северо-восточнее Москвы, у села Стромынь, близ ныне широко известной Черноголовки.

В уже упоминавшейся Троицкой летописи под 6887 г. (то есть под 1379-м) значится: "Того же лета игумен Сергии, преподобный старець, постави церковь въ имя святыя Богородиця честнаго ея Успениа <...> на реце на Дубенке на Стромыне и мнихи совокупи... А свещена быстъ та церкви тое же осени месяца декабря в 1 день на память святаго пророка Наума. Сии же монастырь въздвиже Сергии повелением князя великого Дмитриа Ивановича".

Здесь не указано, что Успенский Дубенский монастырь возведен именно в честь победы на Куликовом поле. Зато твердо указано время освящения его соборного храма – 1 декабря 1379 г. За десять месяцев до сражения на Куликах!

А между тем Троицкая летопись вошла в летописный свод 1409 г., иными словами, с этого времени была доступной для прочтения. То есть во время, когда живы были еще свидетели событий 1380 г. Понятно, что Пахомий Серб, ознакомившийся с ней через 20 лет, творчески переработал вышеуказанный текст в нужном ему направлении. Но не учел, что Куликовская битва произошла 8 сентября, в день праздника Рождества Богородицы. Ведь совершенно ясно, что обетный монастырь в этом случае должен быть посвящен Рождеству, а никак не Успению Богородицы, которое празднуется 15 августа. Например, Бобренев монастырь под Коломной, построенный на средства героя Куликовской битвы воеводы Дмитрия Боброка, наименован в честь Рождества Богородицы.

Следует еще попутно заметить, что Пересвет и Ослябя были похоронены в Симоновом монастыре в церкви, кстати, тоже в честь Рождества Богородицы. Опять же совершенно очевидно, если бы они были насельниками Троице-Сергиева монастыря, то их бы предали земле по месту жительства.

Тест церковно-исторический

Глубоко погружаться в слишком специальные и скучные для массового читателя текстологию с агиографией, собственно, и не следует. Достаточно просмотреть более динамичные страницы русской церковной истории.

В "Сказании о Мамаевом побоище" утверждается, что, получив благословение Сергия Радонежского, Дмитрий Иванович прибыл в Москву. Горячо молился в Кремле, в Архангельском соборе и получил благословение на поход против татар у митрополита всея Руси Киприана.

Н.М. Карамзин, усердно переписывая "Сказание", тем не менее выбросил из своей "Истории" этот эпизод. Потому что прекрасно знал: в 1380 г. митрополита Киприана в Москве не было и быть не могло. Более того, Дмитрий Донской никогда бы не попросил у него благословения.

С 1355 г. на Руси формально правящим архиереем был митрополит Алексий. Но его не признавали в так называемой Литовской Руси (Киев, Смоленск) и в соперничающей с Москвой Твери. В 1375 г. константинопольский патриарх рукоположил в митрополиты всея Руси местного церковного деятеля Киприана. При живом и действующем митрополите Алексии. Правда, тому было уже 83 года, и греки надеялись, что ему недолго осталось, а Киприан, далекий от московского влияния, сумеет объединить всю русскую митрополию.

Напрасно надеялись, потому что у Дмитрия Ивановича был свой кандидат – промосковски настроенный и лично всем обязанный великому князю епископ Михаил.

Алексий скончался 12 февраля 1378 г. С этого момента в русской церкви началась открытая борьба двух группировок. Одна из них поддерживала Киприана, другая – Михаила, который по повелению Дмитрия Ивановича был собором русских епископов возведен в сан митрополита. Наиболее активными сторонниками Киприана выступали игумен Троицкого монастыря Сергий Радонежский и его племянник игумен Симонова монастыря Феодор. Именно с ними вел переписку Киприан, находившийся в Киеве.

Киприан решил действовать наступательно и без княжеского приглашения выехал в Москву. В первом дошедшем до нас послании Сергию и Феодору от 3 июня 1378 г. Киприан пишет: "...еду к сыну своему ко князю великому на Москву... Вы же будите готовы видетися с нами, где сами погадаете".

Дмитрий приказал не пропускать незваного гостя к Москве. Его люди обошлись с митрополитом довольно грубо: надавали тумаков, ограбили и отправили назад в Киев. Кроме того, великий князь приказал перехватить монахов, посланных Сергием и Феодором для связи к Киприану – "послы ваша розослал" – как сказано во 2-м послании Киприана к тем же адресатам. В этом послании от 23 июня 1378 г. Киприан предал анафеме великого князя Дмитрия, будущего Донского, его бояр и митрополита Михаила. Таким образом, все они были отлучены от церкви.

Ответ Сергия Радонежского и Феодора Симоновского митрополиту Киприану до нас, к сожалению, не дошел. Но то, что он был весьма благоприятным для Киприана, можно судить по 3-му посланию к этим лицам от 18 октября 1378 г.: "Елико смирение и повиновение и любовь имеете к святей божией церкви и к нашему смирению, все познал есьм от слов ваших. А како повинуитеся к нашему смирению, тако крепитися".

Сергий Радонежский и круг его собеседников и сотаинников из подмосковных монастырей, вне всякого сомнения, поддерживали анафемствование великого князя.

Летом следующего 1379 г. борьба церковных группировок обострилась. Наиболее авторитетный сторонник Киприана (и ученик Сергия Радонежского!) епископ Суздальский и Нижегородский Дионисий, единственный из архиереев, дерзнувший выступить против воли великого князя, вознамерился отправиться в Константинополь, чтобы там просить о помощи патриарха. Дмитрий Иванович распорядился посадить его под арест. Дионисий же обратился к великому князю с просьбой: "Ослаби ми и отъпусти мя, да живу по воле. А уже к Царюграду не иду без твоего слова. А на том всем поручаю тебе по себе поручника старца игумена Сергия".

То есть Сергий Радонежский, моральный авторитет которого, несмотря на всю его оппозицию великому князю, все-таки что-то да значил в сознании Дмитрия Донского, дал слово, что Дионисий не поедет в Константинополь, не расскажет там об отлучении московского владыки от церкви. Дионисия отпустили, и он... "бежанием побежа к Царюграду".

Никоновская летопись под июлем 1379 г. показывает реакцию Дмитрия Донского: "И печаль бысть о сем великому князю... и негодование на Дионисия, еще же и на преподобнаго игумена Сергия..."

* * *

Из вышеизложенного ясно, что отношения Дмитрия Донского и Сергия Радонежского, сложившиеся перед Куликовской битвой, не были таковы, чтобы просить и получать благословение. В XIV в. это было всем ясно. Но XV и XVI вв. возникла необходимость подвести под действия светской власти священную санкцию. Было ли это связано с завершением собирания русских земель и развитием идеи "Москва – третий Рим" или с окончательным освобождением от власти татар – сейчас трудно сказать. Однако понятно, что возникновение легенды о благословении Дмитрия преподобным Сергием – это яркий пример большого государственного пиара, который и сегодня продолжает успешно работать.

19.09.2005

Источники:

Политический журнал

http://www.politjournal.ru/

Религия и СМИ

http://www.religare.ru/index.html

Живой журнал

http://domino23.livejournal.com/345379.html

http://mikula7479.livejournal.com/7905.html#cutid1

[Александр Вакуров]

От чего умирали русские цари?

Автор статьи: Галина САПОЖНИКОВА
Фото и рисунки взяты из книги и интернета.

Сегодня случайно встретила в архивах КП очень интересную статью, где ученые предложили посмотреть на российскую историю с медицинской точки зрения и написали об этом книгу «Медицина и императорская власть в России», выпущенную издательством «МедиаПресс», которую можно читать как детектив. А ее сюжеты могут претендовать на открытия...

СЧИТАЛОСЬ, ЧТО:

1. Император Николай I кончил жизнь самоубийством. На самом деле у него была бактериальная пневмония, которой «помогла» депрессия из-за поражения России в Крымской войне.

2. Александр II погиб во время теракта. На самом деле он элементарно истек кровью, потому что доктора не перетянули бедренные артерии.

3. Александр III умер от пьянства. На самом деле его в 49 лет в могилу свели нефрит, проблемы с сердцем и переутомление.

4. Здоровым и румяным цесаревич Алексей выглядел, увы, только на официальных портретах..

.

Николая I убило горе

Не запоры, кашли и глисты, которые во всей своей красе открылись исследователям, стали главной интригой этой книги. Историков волновали вопросы посущественнее. Ну, например, от чего умер царь Николай I - писаный красавец ростом под метр девяносто, атлет, переносивший на ногах все болячки, которого народ называл железным? Ему этот имидж, кстати, нравился - все свои недомогания он тщательно скрывал: в случае чего прятался от всех в кабинете, ложился на походную кровать, прикрывался шинелью и пережидал, когда само пройдет. Не царь, а мечта любой женщины: не курил, не пил вина даже на официальных приемах, не гонялся за юбками, как его сын Александр II. И вдруг... взял да умер за какие-то три недели, в 59 лет, в самый разгар Крымской войны!

«Самоубийство!» - немедленно вынесло вердикт общество. Советские историки, главной задачей которых была дискредитация царизма, эту идею с энтузиазмом подхватили. Но вот парадокс, поражался на пресс-конференции один из авторов книги, доктор исторических наук Сергей Девятов: за весь XX век никто так и не задался вопросом, что же произошло на самом деле. Чем хороши архивные карточки - тем, что скрупулезно фиксируют всех, кто когда-либо брал эти документы в руки. Так вот: медицинские истории русских царей были не востребованы. Вообще. А зря. В справках и анализах XIX век предстает совсем другим - не таким, каким его изображали в школьных учебниках истории.

Итак: 27 января 1855 года император Николай I заболел банальным гриппом. 9 февраля, почувствовав себя лучше, решил принять участие в смотре лейб-гвардейских батальонов. В открытых санях. В легком плаще и при минус 23! На следующий день опять отправился на строевой смотр. Снова слег. Сильно кашлял. Может, и выжил бы, но тут пришло сообщение о неудаче русских войск в Крымской войне. Мог ли царь поставить свою подпись под документом о поражении России? Нет, конечно. Это все и предрешило. «Николай Павлович умирал от горя и именно от русского горя... Это умирание не имело признаков физической болезни - она пришла только в последнюю минуту, но умирание происходило в виде несомненного преобладания душевных страданий над его физическим существом», - писал потом о нем князь Мещерский. Неделя лихорадки - начало паралича легкого - прощальная депеша в Москву. И невероятное мужество - призвал, например, своего внука, будущего императора Александра III, и сказал: «Учись умирать». И, наконец, смерть... Крайне неудачное бальзамирование: лицо почернело и распухло, народу показали закрытый гроб - отсюда и пошли слухи о том, что царя отравил придворный доктор Мандт. Опровергнуть это или подтвердить мог бы протокол вскрытия, который из медицинской истории таинственным образом исчез, но подробные отчеты врачей о характере отхаркиваний и цвете монарших мокрот убедили исследователей XXI века в том, что смерть Николая I носила естественный характер. И спасибо им за эту реабилитацию - хватит нам расстрелянной царской семьи и царя, погибшего от теракта. Царь-самоубийца российскую историю точно бы не украсил...

Один царь мечтал о женщинах, другой - о работе

А вот сына Николая I Александра II сгубили женщины. Буквально. Врачи неоднократно указывали ему на то, что истощение его организма связано с любовными авантюрами. Но горбатого не исправила даже могила: точно установленный факт - отправляясь к месту своей гибели 1 марта 1881 года, Александр II «повалил на стол молодую жену Екатерину Долгорукую», и это в 63 года! Не опоздай он тогда на смотр, может, и пронесло бы, и народовольцы не решились бы швырнуть свои бомбы... Здесь сели в лужу работники тогдашней ФСО - царской охраны: если бы они немедленно увезли царя после первого хлопка, второго взрыва бы не было! Еще одну оплошность допустили медики. При том, что обе ноги царя были совершенно раздроблены, он мог бы выжить, если бы врачи сразу перетянули ему бедренные артерии, а не поволокли во дворец. Он просто-напросто истек кровью! Ну, разве не позор?

А вот с его сыном Александром III связан миф о русском пьянстве - от чего еще мог умереть на Руси мужик в 49 лет?

Высоченный (1 метр 93 см), грузный («настоящий мясник» - описал его один французский журналист), на самом деле пил он немного. Потому что хотел сохранить свежую голову... для работы! Трудоголиком он был, вот кем! Даром, что именно ему и принадлежит знаменитая фраза: «Когда русский царь удит рыбу - Европа может подождать!» Постился 250 дней в году, страдал от тучности, занимался спортом, дрова рубил и никак не мог похудеть. Наверное, потому, что все время сидел и писал указы. Секретарь царям не полагался - вся бюрократическая работа замыкалась на них самих. Но если отец Александра III бегал за каждой юбкой, а его сын Николай II, наоборот, целиком увяз в любви к собственной жене, то этот сосредоточился на работе. К ночным бдениям настолько привык, что медики и императрица взяли с него слово, что он будет работать ТОЛЬКО ДО ТРЕХ НОЧИ! Никто и представить себе не мог, что жизнь его оборвется так скоро. В 1888 году железнодорожный состав, на котором царская семья возвращалась из Ливадии, попал в аварию. Погиб лакей, наливавший императрице сливки в кофе, царская же семья осталась цела. Но серебряный портсигар в кармане императора оказался сплющенным от удара... По всей видимости, травма спины и почек и спровоцировала болезнь, от которой царь в дальнейшем умрет. Началом его конца стал обыкновенный грипп, переросший в пневмонию и давший осложнения на почки. В сентябре 1894-го Александр III простудился на охоте и всего через месяц умер от нефрита, паралича сердца и... переутомления. Вдумайтесь, всего за сутки до смерти он еще рвался в кабинет к письменному столу, за которым в последний раз подписал указ! Его можно назвать жертвой врачебной ошибки: то, что сердце царя было опасно увеличено в размерах, медики узнали только после вскрытия.

Обреченная любовь

Как вообще мог состояться этот брак? - отдельная тема для исследований. В книге есть непрозрачный намек на то, что это Бисмарк подсунул русскому двору бракованную невесту, «кровь которой заражена ядом», дабы лишить русский императорский двор здорового наследника. Может быть... Почему это проморгали родители последнего русского царя? Во-первых, Александр III был уже тяжело болен, во-вторых, параллельно с ним умирал от чахотки другой царский сын, Георгий. В-третьих, якобы матушка Николая II больше желала видеть на месте царя своего младшего, любимого сына Михаила. В-четвертых, Николай II женился по безумной любви, которую нельзя было не уважать. Состояние здоровья будущей императрицы не то что не скрывалось - оно подчеркивалось! Трудно было его скрыть, если перед свадьбой любимым средством передвижения юной леди и внучки королевы Виктории была инвалидная коляска... Что странно? Что и сама она прекрасно знала о том, какой страшный носит ген - от гемофилии умер ее родной брат, затем дядя, а потом, перед тем как родился цесаревич Алексей, и родной племянник. Почему же тогда она обрекала Россию на такие страдания? Наверное, потому, что, будучи немкой, в душе была русской, в том смысле, что очень по-русски думала, что ей повезет...

И без того слабую психику Александры Федоровны подорвало рождение четырех дочерей подряд. Во дворец со своими рецептами - как заговорить плод, чтобы он стал мужским - рвалась целая армия шарлатанов. Дальнейшая ее роковая зависимость от Григория Распутина была предопределена.

Дело в том, что Распутин был ее вторым «ангелом». До этого царская чета обласкала французика Филиппа, который в 1902-м наколдовал императрице ложную беременность (после чего цензура приказала исключить из оперы «Сказка о царе Салтане» слова «родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку»). Рождение долгожданного наследника Алексея тоже приписывалось исключительно талантам Филиппа. А сохранение слабенькой жизни цесаревича- другому «ангелу», Григорию Распутину. Какие, к черту, революции, мировые войны и призраки коммунизма? Несчастные родители могли думать только о войне с гемофилией и спасении цесаревича. «Пусть лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы, - устало бросил однажды Николай II министру Петру Столыпину, откровенно сказав: - Императрица больна. Серьезно больна»... Скорее всего, имелось в виду: «Больна на голову...»

Распутин был прав!

Распутин и правда влиял на цесаревича мистическим образом. Но то, что в начале века считалось глупостью (что гипнозом можно вылечить гемофилию), спустя полвека неожиданно нашло подтверждение. В 1957 году американский доктор Поль Пуансар установил, что «кровотечение у больного гемофилией становится более обильным при эмоциональном стрессе». Баронесса Буксгевден в своих мемуарах подтверждала мысль: «Спокойствие и чувство уверенности, которое исходило от этого человека (Григория Распутина. - Авт.), сказывались на физическом состоянии Алексея. Кровотечение замедлялось. Измученный ребенок погружался в сон, а потом кровотечение окончательно прекращалось». Вот и весь секрет...

Подобное происходило не раз и не два, а сотни раз за жизнь цесаревича, который ни дня не мог прожить без физической боли: любой ушиб, полученный им в детской игре, немедленно приводил к внутреннему кровоизлиянию и мог стать смертельным. «Мальчик имел вид раненого ягненка», - описывал его, восьмилетнего, хромого, не сходившего с рук дядьки, германский кронпринц. То, что у русской империи в лице цесаревича Алексея не могло быть будущего, было ясно задолго до Октябрьской революции. Спустя полвека выяснилось, что Распутин лечил цесаревича правильно.

Царским врачам недоплачивали!

«Если вы прочтете эту книгу, вам не захочется быть царем», - предрек на пресс-конференции Геннадий Онищенко. И правда не хочется: вы не представляете, СКОЛЬКО царственных особ умерло от неправильно поставленных диагнозов! Считаем: дочка Николая I Александра, сын Александра II Николай, брат Николая II Георгий (оба - цесаревичи!), младшая сестра последней императрицы Елизавета...

Врачом, кстати, после прочтения этой книги не хочется быть тоже. Оказывается, корни нынешней невысокой оплаты работы медицинских работников следует искать именно в XIX веке. Лечение царей было делом крайне невыгодным. Через всю книгу проходит мысль: царским врачам недоплачивали! Даже самые высокие тарифы на обслуживание пациентов из Зимнего дворца не компенсировали потери от частной практики. «Обязанности лейб-медика, как бы лестны они ни были, отвлекают значительно от практики и вводят в убытки», - фиксировалось в обзоре деятельности Министерства императорского двора в 1894 году. Как платили, в общем, так и лечили...

Очень забавно читать и о том, почему русские цари не носили очков. Думаете, от того, что все они как один были зрячими? Как бы не так! Пользование лорнетом разрушало имидж монарха! Поэтому Александр I, который, кроме того что плохо видел, еще и плохо слышал, прослыл человеком мнительным: а как было им не стать, если он едва угадывал, о чем говорит собеседник на другом краю стола? Очки считались признаком либерализма, поэтому носить их было нельзя по политическим соображениям!

Излишняя перестраховка в этом вопросе компенсировалась удивительным равнодушием к другому. К тому, что русских царей почему-то лечили исключительно немцы. Вслушайтесь: Виллие, Рейнгольд, Арендт, Рюль, Крейтон, Райхфус, Лерхе, Мандт, Карелль, Гирш, Ламсдорф, Лейден... Отец и сын Боткины появились только при двух последних монархах. Все врачи императорского двора, конечно, подвергались тщательной проверке, и не только они - даже их знакомые и родственники. В 1909 году такому «рентгену», например, была подвергнута княжна Гедройц, и начальник Калужского губернского управления доносил начальнику Дворцовой полиции, что, по агентурным сведениям, «названная Гедройц... вела знакомство с лицами, благонадежность коих скомпрометирована». А в 1913-м врач Данилевич был отвергнут дворцовым комендантом Воейковым лишь потому, что в 1905 году он в Витебской губернии «посещал еврейские молельные дома, где будто бы в среде еврейской молодежи произносил агитационные речи». Как оказалось позже, основания для таких проверок были: доктор Лейден, например, регулярно информировал немецкого императора Вильгельма о состоянии здоровья Александра III, которого лечил, и, получается, был классическим медицинским шпионом. Когда же родился последний в истории России наследник царского трона Алексей, больной гемофилией, вопрос его болезни стал предметом государственной тайны, поэтому проверка на лояльность царю стала важнее профессионализма.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Хотелось бы конечно прочитать и о том, какие диагнозы портили настроение Михаилу Горбачеву, Борису Ельцину, Владимиру Путину... Но Геннадий Онищенко (руководитель авторского коллектива, написавшего книгу) сказал, что по всей видимости мы узнаем только в следующем веке так как слишком это недавнее наше прошлое. И объективна оценка невозможна...

Источник