Статьи о кризисе и о деньгах Опции

[Александр Вакуров]

Москва кризису не верит

И что, снова-здорово, по новой в бедность? Начинается торговый бум ностальгических безделиц



И что, снова-здорово, по новой в бедность? Начинается торговый бум ностальгических безделиц



Торговля бьет на внутреннее неприятие кризиса, на эмоциональное сопротивление индивида голому прагматизму. Прилавки киосков и витрины становятся похожи на выставку виртуального бескризисного хозяйства. Популяризация доступной роскоши — это и есть глобальная антикризисная мера нашей коммерции.



Реакция на кризис бывает разной. Сейчас носится атмосфера не страха перед кризисом и не решимости его преодолеть. Мы словно всем своим видом показываем, до чего ж этот кризис не вовремя начался. Ни о какой практической адаптации к кризису большой город не желает и помыслить. Психологически жизнь в экономическом кризисе нам не интересна.

Телеискусство это предвидело.

Эх, чего же они так маются в поиске новых форм и мотивов, думалось в прошлом сезоне, когда по НТВ запустили криминальный сериал «Литейный, 4» со звездами «Улиц разбитых фонарей» и «Убойной силы», когда Ухов (Андрей Федорцов) нежно осматривал свои дорогие и стильные ботинки, а зритель считал количество их пар на рабочем месте Ухова.

Бывшим полуголодным ментам построили шикарный интерьер, усадили их в приличные машины, сделали их весьма состоятельными и ухоженными людьми. Они обзавелись еще и «творческими псевдонимами», говорящими об очень высокой самооценке героев и жажде сценаристами лучшей доли, — Адвокат, Моцарт, Габен...

А в первых сериях «Улиц...» Ларин ходил голодный и в кармане у него было четыре доллара. А Дукалису не на что было новые ботинки себе купить, и из этого вырастал целый сюжет.

А еще Дукалис приобретал какой-то «разваленный», как сказала бы мама дяди Федора, «мерседес» за бесценок, но для него это было целым состоянием. Начальство же начинало косо смотреть на Дукалиса — честные менты в «мерседесах» не ездят.

Всё, баста, отмучались.

«Литейный, 4» выражал и сейчас выражает усталость общества от бедности и убежденность, что мы все уже имеем право на повышение жизненного уровня и социального статуса. Антураж в этом сериале важнее сюжета и экшена.



Одетый в домашние треники молодой человек на бегу почесывает себе попу, а его напившаяся подружка неаппетитно снимает с себя телесного цвета колготки, вытанцовывая неуклюжий стриптиз-танец на столе задрипанной кафешки, где обезьянки почему-то просиживают дни и вечера. Правда жизни?
Игорь Манцов. В мире животныхНе так давно была перестроечная разруха, не так давно во многих даже очень престижных учреждениях зарплат не платили месяцами, не так давно интерьеры магазинов напоминали внутренность выброшенного на помойку холодильника.

Потом начался рынок и наводнение страны товарами, на которые у большинства не было денег, и высоко оплачиваемыми работами, на которых работал не ты, не твои знакомые и даже не твои соседи, а кто-то непонятный.

Потом наконец капитализма вроде стало хватать если не на всех, то на более широкие слои населения. И шанс встроиться в жизнь над чертой бедности стали получать твои соседи, друзья и даже ты сам.

И что, снова-здорово, по новой в бедность? В беззарплатное существование, в паническую боязнь потратить чуть больше, чем тратил месяц назад? Снова экономить, ужиматься и прикидывать, от чего еще можно отказаться в своем рутинном потреблении? Нет у народа душевных сил на такие подвиги. Многие будто транслируют во внешний мир: «Кризис, go home!»

Торговля словно чует эти настроения и плотоядно с ними солидаризируется. Иду по подземному переходу на «Пушкинской». Сумки продаются аж по пять, а то и семь, даже десять тысяч рублей.

И это всего-навсего сильно буржуазные сумки для тех, кто ностальгирует о минувшей эпохе до изобретения банкоматов и пластиковых банковских карт, когда надо было носить с собой много денег и вещей. А теперь в сумку и положить-то нечего, кроме невесомого сотового телефона, плоского легкого ноутбука и пудреницы, которую можно перепутать с телефоном.

Тут же неподалеку гордо скалятся металлические массивные зажигалки по полторы-две тысячи рублей. Мужчина, заимев такую крутую зажигалку, должен специально выделить ей какое-то место в своей жизни, а значит, он должен это свободное место иметь.

Большой зажигалке либо нужны просторные пустые карманы в какой-то недешевой одежде, чтобы не выглядеть жалкой крупицей роскоши в контексте полунищенства. Большой зажигалке уютнее всего в широких дорожных штанинах — а тут как раз отменяются командировки и частные поездки...

Или на большом рабочем столе с живописным хаосом предметов, что подразумевает работу неофисного, но стационарного типа. Еще желательно наличие рядом не только массивной пепельницы с каким-нибудь прибамбасом, но и пузатой бутылки с дорогим коньяком.


В общем, такие зажигалки заправлены тоской по творческой работе, а также ностальгией по эпохе до масштабной борьбы с курением на Западе, когда именно возможность спокойно и вдумчиво курить на рабочем месте ценилась как неотъемлемое право личности. Это ностальгия по времени, когда такие зажигалки не продавались запросто в подземных переходах Москвы, а привозились откуда-то из-за границы и их надо было «доставать».

Уже одного взгляда на сумки и зажигалки вполне достаточно, чтобы ощутить начало торговли интимными мечтами, в которых современный человек не всегда отдает себе отчет.

Первая такая мечта касается чудесного переноса в более примитивный и откровенный капитализм, проявляющий себя так, как в незабвенной французской комедии Франсиса Вебера «Игрушка» с Пьером Ришаром. Тот капитализм кажется грубее и понятнее, у него более вещные, материальные атрибуты. Он действует агрессивнее, и потому против него не стыдно даже выступать с протестами. Тогда мы смотрели на тот капитализм издали — и запомнили его красивым.

Иду дальше.



Буквально за считаные недели объявленного кризиса народилась реклама, обращенная к потребителю с проблемной самооценкой и странноватым чувством реальности. Сам он никто, а стать хочет всем и за одно волшебное мгновение жаждет получить от жизни все материальные радости.
Екатерина Сальникова. Телереклама. Время глупетьКарманные зеркальца, изукрашенные всевозможным декором, по 500—700 рублей. Пользоваться таким зеркальцем современная особа женского пола будет раз в год. Носить с собой зеркальце отдельно, пудреницу отдельно — перебор. Носить только зеркальце — непрактично. Зеркальце не виновато, но оно лишнее.

А что это за странные сабельки с цветочками на концах возлежат в узеньких коробочках? Что-то ирреальное. Оказывается, закладки для книг! Всего по 300—500 рублей!

Это продается специально для того, чтобы самые сообразительные пользователи интернета вспомнили о наличии бумажных книг. Чтобы читатели книг почувствовали себя идиотами, не умеющими эстетично и с комфортом прерывать чтение.

Они так прямо и увидят, как некто с кружевными манжетами берет в руки увесистый том, открывает в заложенном роскошной сабелькой месте и приступает к размеренному чтению вслух. Потому что читают обладатели такой закладки исключительно неторопливо и вслух — в кругу близких и даже, боюсь, у камина. И делают паузы, чтобы деликатно разрезать неразрезанные страницы...

Правда, если вынырнуть из тумана истории, то вспомнится, что на сами книги денег не хватает, потому что книги здорово подорожали в последние годы...

Жителю мегаполиса начала третьего тысячелетия предлагаются вещицы, адекватные для усадебного быта XIX века или для прежней городской жизни, еще не вкусившей нынешних сверхскоростных ритмов. Эти вещицы — символические заменители кнопок машины времени.

Они обещают унести людей из кризиса, в утопическое прошлое, напоминая о другом образе жизни, других ритмах, других социальных ролях. Подобный виртуальный маскарад с материальным реквизитом знает себе цену. Те же закладки и зеркальца лежат кое-где по полторы-две тысячи рублей, а на Пушкинской — дешевка.


Приезжаешь в какой-нибудь скромный спальный район, в минутах 20—30 езды на метро от центра, заходишь в торговый центр, а там посреди первого этажа только что установили прилавок с французским шоколадом.

Десятки сортов конфет на выбор. Всех форм, цветовых оттенков, наполнителей, дополнителей, приправ и ароматных композиций. Сто грамм данной продукции стоит от 200 рублей и выше, притом сильно выше.

Можно, конечно, купить стандартной величины отечественную шоколадку из черного шоколада примерно за 40 рублей, но это значит бездуховно и почти халявно нажраться.

Нет, за лакомство с духовным наполнителем, с шармом надо платить по-настоящему — эту мысль нам и прививают. Французский шоколад за несколько сотен — это миф Парижа, Европы, это вкус той романтики, о которой французы могут себе позволить лишь петь...

Может, это и лучше маленькой булочки с восемью злаками, которая в булочной на Тверской продается за 80 рублей. Черт его знает, какой там духовный наполнитель, кроме экологии и натуральности.

В нашем районе семантизированный шоколад пока не покупают, на него только досыта смотрят, а потом спускаются в супермаркетный подвал и загружаются советским шоколадом.

На втором этаже прямо между лифтом и эскалатором вдруг стали продаваться модельки коллекционных велосипедов — от десяти тысяч и далеко ввысь. Статуэтки вокруг полутора тысяч — черепашки, котики, верблюдики, слоники. Песочные часы не медицинского, а светско-домашнего типа — от трех тысяч рублей. Дорожное домино или дорожные нарды в металле — около двух тысяч рублей.

Люди, которые могут, ничем не жертвуя, приобрести забавы ради такую штуковину, как правило, не играют в домино и даже не знают, что такое нарды, — в этом-то вся прелесть. Представляя акт покупки, они прямо физически могут ощутить себя в роли другого, виртуального прикинувшегося.

Для многих же подобные вещицы — предметы роскоши, их цена является существенной частью ежемесячных доходов. Одна «парадрагоценная» черепашка — по цене корзины овощей, фруктов и рыбы для правильного питания в течение недели.


Если на Западе нормальный человек не будет покупать ненужную, но приятную вещь, не имея на то денег, то у нас — очень даже будет. Не в придачу к необходимому, а вместо необходимого.

Как магический оберег, не позволяющий ощущению кризиса завладеть приватным миром индивида. Людей провоцируют на бессмысленные и даже опасные для выживания траты. И ведь кто-то спровоцируется.

Количество эстрадных концертов по телевизору, где всё блестит, звенит и празднует вечный праздник успеха, возрастает прямо пропорционально размножению магазинов подарков, среди которых откровенно дорогие борются с недешевыми.

Начинается бум роскоши в ее массовых эквивалентах. Popu-lux, как называли в Америке 60-х увлечение доступными, хотя и недешевыми изделиями. Мебель из кожзаменителя, дизайн которой симулирует антикварность, а кожзаменитель — натуральную кожу. Автомобили, будто взятые напрокат у Джеймса Бонда, однако все же способные не разорить клерка со средней зарплатой. Высоко оплаченная иллюзия роскоши явилась роскошью-заменителем, когда желание роскоши сделалось достоянием миллионов, опережая рост самого благосостояния.

Сейчас в России новые поколения начинают на генетическом уровне ощущать тоску по приятным вещицам с аурой дорогих и роскошных. А нужда в таких вещицах окончательно миновала.

Спасибо очередному витку технической революции. Не нужны настенные часы и настольные лампы, некогда пользоваться подставками для колец и специальными тарелочками для вареных яиц. Шкатулочки менее актуальны, чем домашние сейфы.

Жизнь протекает между электроникой для работы и развлечения и бытовой техникой, взаимодействие с которой есть менеджмент повседневных материальных нужд. Среда обитания становится тотально функциональной.

Но эстетические и психологические потребности этим не удовлетворяются. Человеку нужно периодически выныривать на островки непрактичности, антипрагматизма и забвения здравого смысла.

За удовлетворением этих потребностей массовый индивид идет не в музей, не в театр и не на концерт, а в магазин. Чем более необязательной в практическом плане является вещь, тем она ему милее.

Сегодняшняя торговля бьет на внутреннее неприятие кризиса, на эмоциональное сопротивление индивида голому прагматизму и угрозе урезания растущих потребностей. Прилавки киосков и витрины становятся похожи на выставку виртуального бескризисного хозяйства.

Популяризация предметов доступной роскоши — это и есть глобальная антикризисная мера нашей коммерции.

Торговля мечтает, когда
не Белинского и Гоголя,
не Мураками с Шелдоном,
не шмотки с микрофиброю,
не ноутбуки с кружками,
а верблюжат и слоников,
шкатулочки и нардочки
с базара понесут.

[Александр Вакуров]

Бизнес. Деньги www.chastnik.ru

Дензнак посткризисной эпохи

Одной из примет Года Тигра для ивановцев станет появление в регионе железных червонцев "медведевского" образца
Наученные горьким опытом "революционных" 1990-х, люди, гордо именующие себя россиянами, традиционно испытывают некое подозрение к любым нововведениям власть предержащих. Особенно если означенные нововведения связаны с денежной сферой.
В итоге заявленное некоторое время назад намерение изъять из обращения десятирублевые бумажные банкноты, заменив их на монеты нового образца, вызвало подспудное бурление в общественном сознании. И это вполне понятно, поскольку в те же 1990-е подобные инновации, официально объясняемые сколь угодно невинным образом, на практике оказывались первым предвестием грозных деноминаций.
Для людей, гордо именующих себя не только россиянами, но и ивановцами, неожиданная денежная реформа приобрела дополнительную интригу, поскольку официальное ее начало было назначено на 1 октября уходящего года, однако на территории Ивановской области новые червонцы в обращении не появились и по сей день.
Увы, постновогоднюю интригу придется разрушить, так как, если верить представителям Центробанка России, единственным объяснением отсутствия диковинных монет в регионе является лишь постепенность замены десятирублевых ассигнаций, отдельно упомянутая в официальных декларациях по этому поводу. О степени этой постепенности можно судить хотя бы уже по тому, что впервые о выпуске новых червонцев было объявлено отнюдь не в сентябре этого года, а в ноябре 2006-го. Уже тогда были названы и главные причины такой замены, сегодня лишь повторяемые представителями Центробанка. По их словам, самые ходовые десяти- и пятидесятирублевые купюры служат всего шесть-семь месяцев. И даже прочность 100- и 500-рублевых купюр не превышает двух лет, а "износоемкость", скажем, тысячных и пятитысячных банкнот составляет лишь два-три года. При этом те же десятирублевки занимают 20% в общем объеме купюр в обращении, на их выпуск уходят десятки тонн бумаги. Между тем монеты сохраняют "товарный вид" в течение 10-15 лет. По предварительным расчетам, за десять лет федеральный бюджет в результате такой экономии получит прибыль в размере 17 млрд рублей, что эксперты считают достаточно большой суммой для столь маленькой замены. Кстати, эта прибыль предположительно имеет отношение и к дотационному бюджету Ивановской области: ведь успешное наполнение последнего напрямую зависит от весомости первого. Слухи же о возможной деноминации ответственные лица предлагают считать одной из разновидностей журналистских новогодних забав. Как и то, что Ивановская область так и останется неохваченной денежной реформой. Согласно уточнению сотрудников Ивановского отделения Центробанка России, новые червонцы в отделение уже поступили. Так что их активный ввод в обращение, судя по всему, станет еще одной приметой Года Тигра.

Дензнак нужно знать в лицо!
Справедливости ради отметим, что некоторые представители нашей области уже успели ознакомиться со свежеотпечатанными кругляшками. Речь в данном случае идет прежде всего о работниках сферы услуг, чаще прочих сталкивающихся с людьми, которые волею судеб лишены возможности гордо называть себя ивановцами. Подобно тому, как в стародавние времена именно приезжие завозили из заморских стран пряности, шелка и чуму, в конце 2009 года они же завезли в регион первые "медведевские" червонцы. И, по рассказам очевидцев, настолько удивили этим денежным новшеством ивановских работников сферы услуг, что в ряде случаев даже вызвали необоснованные подозрения в подлинности монет. Лишь относительная доступность интернета, содержащего подробное описание новых денег, уберегла область от парочки-другой межрегиональных скандалов. Недопониманию способствовал и тот факт, что на сегодняшний день в обращении уже находится немало десятирублевых монет. Правда, все они при этом являются так называемыми "памятными". Так, в 2000 году было выпущено 20 миллионов монет, посвященных 55-летию Победы, в 2005-м — 60 миллионов монет, посвященных ее 60-летию, а в 2001 вышла серия, знаменующая 40-летие первого полета человека в космос. С 2000 года по нескольку штук в год выходят монеты серии "Древние города России". Всего же по стране, согласно центробанковской статистике, ходит примерно 330 миллионов памятных десятирублевых монет.
От них новинка отличается в первую очередь цветом: новый червонец имеет форму диска желтого цвета с выступающим кантом по окружности на лицевой и оборотной сторонах. Его материал обладает ферромагнитными свойствами. Новая монета и легче, и меньше, чем памятный червонец. Она весит 5,63 грамма против нынешних 8,4 грамма и составляет в диаметре 22 миллиметра против 27 миллиметров старой версии.

Вендинг без фишинга
Сколь бы незначительной не именовалась проводимая денежная реформа, она уже вызвала массу недовольства как у рядовых обывателей, так и у отдельных представителей бизнес-сообщества. В частности, нововведение напрямую коснется предпринимателей, трудящихся на ниве вендинга, то бишь бизнеса, основанного на получении прибыли от продаж через торговые автоматы. Делать такой аппарат может что угодно — от продажи "сникерсов", сигарет и кофе до оплаты банковских кредитов. (Кстати, и советские автоматы газировки, от одного лишь упоминания о которых начинает ностальгично щемить в боку, тоже, оказывается, были, прости Господи, вендингом).
Некоторых вендинг-неофитов перспектива появления новых червонцев просто ужасает. По их словам, в нашем регионе при таких условиях "купюрник на кофейнике" (так на профессиональном арго именуют то место, куда вставляют купюры на кофейном аппарате) уйдет в разряд рудиментов. Ведь при выручке в 400 рублей купюрами 50-рублевок в этой пачке денег обычно оказывается не более двух. В итоге владельцы торговых автоматов усиленно думают на тем, чтобы дооборудовать их монетниками, специально "заточенными" под червонцы нового образца. При этом прогнозируется рост цены на такие монетники. С другой стороны, адепты вендинга успокаивают себя тем, что от заявлений до практических воплощений у нас традиционно проходит не один месяц или даже год. Даже по официальным прогнозам в первом квартале следующего года купюр номиналом в 10 рублей в обращении будет все еще в три раза больше, чем их металлических аналогов. За это время торговым аппаратам можно без лишней паники сделать достойный апгрейд. Опять же, при общей неразвитости вендинговой отрасли в Ивановской области говорить о каком-то значительном уроне для местного бизнеса, по мнению его представителей, не приходится. Более того, специалисты по вендингу находят в реформе и свои ощутимые плюсы. Так, сами собой отпадут проблемы с застреванием в купюрниках ветхих банкнот. Плюс исчезнет и возможность осуществления одного из главных мошеннических приемов – так называемого "фишинга", то есть "обратного вытаскивания купюр".
Любопытно, что граждане, далекие от бизнеса, также называют сразу несколько неудобств, связанных с грядущим появлением железного червонца. Во-первых, ивановцы, согласно результатам импровизированного блиц-опроса, жалеют так называемых "газелистов", чья выручка со временем будет состоять сплошь из железа и храниться (транспортироваться), соответственно, разве что в ведрах. Во-вторых, ивановцы жалеют собственные карманы и кошельки, которые теперь будут значительно быстрее приходить в негодность. Парадоксальный контраргумент: "Надоели замызганные бумажки, а монеты приятно оттягивают карман…" И наконец, самый неожиданный довод против: по мнению ряда сограждан, железные деньги теряют на порядок чаще бумажных. Впрочем, о правомерности этого аргумента остается только гадать.

Еще не предел
Возможно, тех, кто опасается за сохранность карманов, несколько утешит тот факт, что представителями Госзнака РФ уже не первый год исподволь поводится идея полной отмены одно- и пятикопеечных монет. Специалисты признают, что производство таких низкономинальных монет убыточно, а приостановка их чеканки могла бы сэкономить значительные средства. Центробанк тоже признает существование этой проблемы, но решения ее пока нет. Дело в том, что на многие товары первой необходимости — лекарства, продукты — цены указываются в копейках и округлить их без неприятных социальных последствий представляется проблематичным. Хотя кто знает, не ознаменуется ли Год Тигра и повальным "округлением" цен.
Кроме того, из планов ЦБ известно, что по мере ввода в действие пятитысячных купюр будет постепенно сокращаться удельный вес банкнот достоинством в тысячу и 500 рублей. А вот вводить в ближайшее время десятитысячные купюры ЦБ не собирается. И это, по крайней мере, в применении к Ивановской области, следует расценить как гуманный шаг. Ведь выдача зарплат одной бумажкой (во многих случаях – одной на двоих) может привести к непоправимому ущербу для ослабевшей в кризисный период психики.

<>Роман Фонинский<>