Кастрирующая женщина Опции

[Александр Вакуров]

Термин "кастрирующая женщина" популярен в психоанализе.
Я встречал немало женщин, которые мечтают о счастливой семейной жизни, высокой и страстной любви и прекрасной женской доле, но ведущих себя по отношению к своим мужчинам таким, мягко говоря странным образом, что превращают их во всё что угодно, но не в мужчин.
Другой стороной кастрирующей женщины является отталкивание от себя мужчины в то время, как на сознательном уровне она мечтает быть с мужчиной. В качестве горькой шутки скажу, что кастрирующая женщина мечтает иметь своего мужчину - во всём многообразии современного русского слова "иметь".

О феномене "кастрирования" мужчин я и хочу поговорить в этой теме.

В качестве иллюстрации к теме и термину я здесь буду приводить психоаналитические тексты.

Женщина-вамп

Осторожно - вамп! Ее сексуальность - ловушка, ее тело - оружие, ее любовник назначен в жертву. Тип женщины, от которой бросает то в жар, то в холод. Если в нее влюбишься, тебе предстоят тяжелые времена.

Она прекрасна? Она сексуальна? Она лучится и сверкает? Она манит, зазывает, льстит. Она воплощенная страсть, но самоуверенна, как королева? Вот Вам мой совет: ноги в руки - и бежать от нее. И как можно быстрее. Ошеломляющее существо с горящим взглядом, осиной талией и в модном, вызывающем "прикиде" - всего этого достаточно, чтобы с вами покончить. Сперва Вас завоюют по всем правилам искусства, а потом дадут от ворот поворот на самом интересном месте. Она бьет без промаха.

Когда Тони увидел Барбару впервые, он мгновенно обезумел. "Она вылитая Кармен! - плакался он. - Она сама чувственность".

Когда Барбара с затуманенным томным взором снимала с Тони серые фланелевые брюки, ему казалось, он сейчас взорвется. Нечего и говорить, что было с Тони, когда Барбара в стиле "Ну, погоди!" обнажала ноги, блуждала взглядом по своим бедрам и проводила языком по влажным губам. Ах, Тони, оставь пылкие мечты! Барбара лишь для того все это затеяла, чтобы, в конце концов, сказать тебе: "Пожалуй, достаточно". Когда она своим к поцелуям зовущим ртом окончательно сведет тебя с ума, она просто выкинет тебя, как картофелину.

С Ульрихом Кора обошлась так же. И она играла на всех клавишах женского очарования. Она морочила Ульриха длинными, стройными ногами, игрой бедер и равнодушным, но искусным бесстыдством. Своим поведением Кора ввергла Ульриха в дикие мечтания. Порой ему казалось, Кора в него влюблена. Заблуждение. Кора влюблена, прежде всего, в свои способности соблазнять. Отношения с мужчиной ей нужны только для того, чтобы в подходящий момент разорвать их.

Что скрывается за мороком женщины-мечты? Комплекс неполноценности. Мужененавистницей, если она сексуальна и привлекательна, владеет бессознательное желание отомстить за предполагаемые мужские привилегии. Эротический фасад скрывает глубокую ненависть к мужчине, о котором она думает, что он в лучшем положении.

Кроме того, у него есть то, чего нет у нее: пенис. Мать-природа снабдила Вас 15-сантиметровым агрегатом - вот причина, по которой предприятие этой сирены всегда заканчивается отказом. Тут не что иное, как символическая кастрация. Вы - мужчина, но женщина не позволит Вам того, на что Вы способны и ради чего Вы ее атакуете. И вот Ваша женщина-мечта лишает Вас потенции.

В том, о чем здесь говорится только поверхностно, виноваты, вероятно, травмы, полученные в раннем детстве. Когда мать или отец дают дочери почувствовать, что она "всего лишь" девочка, это может болезненно переживаться, как ущемленность, и позднее вылиться в неспособность к нормальным отношениям.

Женщина с половой завистью никогда не отдастся мужчине, потому что тем самым она признала бы мужское превосходство. Вместо этого она мстит за предполагаемое преимущество: сперва соблазняет, а после кастрирует отказом. Теперь она его привела в то же состояние, в котором видит себя: бессилен, потому что без члена.

А сейчас сложнейший вопрос: отчего вдруг так много подобных женщин? Ответ: их всегда было порядком, как в действительности, так и в мифе. Гордая, независимая Кармен равно принадлежит к ним, как и Саломея или Клеопатра. Но и Марлен Дитрих или Грета Гарбо могут быть записаны в ряды мужененавиствующих женщин. И все же неслучайно, что кастрирующие женщины снова размножились именно сейчас.

Если Вы влюбитесь в роковую женщину, не допускайте беспечности. Будь она сколь угодно женственна, Вы ее все равно меряете мужскими мерками. Это, конечно, проще всего, но тогда-то она и погубит нечто, что Вы более в себе цените: мужскую потенцию. А если она ведет себя с максимальной чувственностью, так это тактика: она предлагает то, чего Вы особенно домогаетесь, и оставляет голодать с протянутой рукой.

И только, если перетерпите кастрирующий удар под дых, - роковая женщина способна отдаться. Вам надо быть суперменом с суперпотенцией, тогда она не почувствует себя униженной.
Оставайтесь в игре, но не показывайте, как глубоко Вы заглотнули наживку. Единственное, что выведет роковую женщину из равновесия, это двойное утверждение: "Ты меня интересуешь", но "Ты меня не возбуждаешь". Если же Вы чувствуете, что Вам не выдержать такого напряжения, лучше обратите внимание на кого-нибудь другого. Возможно, сначала будет нелегко, но зато Вы избежите тяжелых потрясений. С роковой женщиной надо обходиться, как можно хитрее: она никогда не выполняет своих обещаний...

http://tvoisex.ru/

[Александр Вакуров]

Статья "Проблематизация пола в психоанализе"

[Александр Вакуров]

Три очерка по теории сексуальности

Зигмунд Фрейд

Многие наблюдатели живущих в настоящее время примитивных народов пришли к выводу, что их любовные порывы сравнительно слабы и никогда не достигают той интенсивности, которую мы обычно находим у культурного человечества. Другие возражали против такой оценки, однако перечисленные обычаи табу указывают, во всяком случае, на существование силы, сопротивляющейся любви, так как она отвергает женщину, как чуждую и враждебную.

В выражениях, немногим только отличающихся от принятой в психоанализе терминологии, СгawIeу доказывает, что каждый индивид отделяется от других посредством «taboo of personal isolation», и что именно мелкие различия при сходстве в других отношениях объясняют чувства чуждости и враждебности между ними. Было бы очень соблазнительно проследить эту идею и из этого «нарцизма мелких различий» вывести враждебность, которая, как мы видим, с успехом борется во всех человеческих отношениях с чувствами общности и одолевает заповедь всеобщего человеколюбия. Психоанализ полагает, что открыл главную из причин нарцистического, сильно пропитанного презрением, отрицательного отношения к женщинам тем, что указал на происхождение этого презрения из кастрационного комплекса и влияние этого комплекса на суждение о женщине.

Однако мы замечаем, что последние соображения далеко увели нас от нашей цели. Общее табу женщины не проливает никакого света на особенные предписания. касающиеся первого полового акта с девственным индивидом. Здесь мы должны удовлетвориться двумя первыми попытками дать объяснение страхом перед кровью и страхом перед впервые совершающимся, но даже и об этих объяснениях мы должны сказать, что они обнаруживают суть запрещения табу, о котором идет речь. В основе этого запрещения лежит, очевидно, намерение запретить именно мужу что-то такое или уберечь его от чего-то такого, что неотделимо от первого полового акта, хотя, согласно сделанному нами вначале замечанию, именно с этим связана особенная привязанность женщины к одному этому мужчине.

На этот раз наша задача состоит не в том, чтобы объяснить происхождение и значение предписаний табу. Это я сделал в моей книге «Totem und Tabu»; там я дал оценку значения первичной амбивалентности для табу и защищал мнение о происхождении табу из доисторических процессов, приведших к образованию человеческой семьи. Из современных наблюдений над обычаями табу у примитивных народов нельзя заключить о таком первоначальном его значении. Предъявляя подобное требование, мы слишком легко забываем, что даже самые примитивные народы живут в условиях культуры, весьма отдаленной от первичной, во временном отношении такой же старой, как и наши, и также соответствующей более поздней, хотя и другой ступени развития.

В настоящее время мы находим табу у примитивных народов уже развившимся в весьма искусную систему, совершенно подобно тому, как наши невротики проделывают развитие своих фобий, и старые мотивы табу – замененными новыми гармонически согласованными. Не обращая внимания на эти генетические проблемы, мы хотим остановиться только на том взгляде, что примитивный человек создает табу там, где боится опасности. Эта опасность, вообще говоря, психическая, потому что примитивный человек не вынужден делать различий, которые нам кажутся неизбежными. Он не отличает материальную опасность от психической и реальную от воображаемой. Согласно его последовательно проводимому анимистическому миросозерцанию, всякая опасность исходит от враждебного намерения равного ему одушевленного существа – как опасность, которой угрожает сила природы, так и грозящая со стороны другого человека или зверя. С другой стороны, он привык свои собственные внутренние враждебные душевные движения проецировать во внешний мир, приписывать их объектам, которые он ощущает как неприятные или хотя бы даже как чуждые. Источником таких опасностей считает он и женщину, а первый половой акт с женщиной считается особенно большой опасностью.

Я полагаю, что нам удастся выяснить, какова эта повышенная опасность, и почему она именно угрожает будущему мужу, если мы более подробно исследуем поведение современных женщин нашего культурного уровня при подобных же условиях. В результате такого исследования я утверждаю, что подобная опасность действительно существует, так что примитивный человек защищается посредством табу девственности против кажущейся, но вполне правильной, хотя и психической опасности.

Мы считаем нормальной реакцией, когда женщина после полового акта на высоте удовлетворения обнимает, прижимает к себе мужчину, видим в этом выражение ее благодарности и обещание длительной верности. Но мы знаем, что это поведение обычно не распространяется и на случай первого полового общения; очень часто он приносит женщине, остающейся холодной и неудовлетворенной, только разочарование, и обычно должно пройти много времени, и нужно частое повторение полового акта для того, чтобы он давал удовлетворение также и женщине. От этих случаев только начальной и скоро проходящей фригидности ведет непрерывный ряд к тем печальным случаям постоянной холодности, которые не могут преодолеть никакие нежные старания мужчины. Я полагаю, что эта фригидность женщины еще недостаточно понятна, и за исключением тех случаев, когда нужно вину за нее вменить недостаточной потенции мужчины, требует объяснения при помощи сродных ей явлений.

Столь частые попытки избежать первого полового общения я не хочу принимать здесь во внимание, потому что они имеют несколько объяснений, и в первую очередь, если не безусловно, именно в них нужно видеть выражение общего стремления женщин к сопротивлению. Но зато я думаю, что свет на загадку женской фригидности проливают некоторые патологические случаи, в которых женщина после первого и даже после всякого повторного общения открыто проявляет свою враждебность к мужчине, ругая его, поднимая против него руку или даже действительно ударяя его. В одном замечательном случае такого рода, который мне удалось подвергнуть подробному анализу, это случалось, несмотря на то, что женщина очень любила мужа, обычно сама требовала полового акта и явно испытывала при этом большое удовлетворение. По моему мнению, эта странная противоречивая реакция является следствием тех душевных движений, которые обычно могут проявиться как фригидность, т. е. оказывается в состоянии подавить нежную реакцию, не имея возможности проявиться сама. В патологическом случае разлагается на оба компонента то, что при гораздо более частой фригидности сливается в одно задерживающее действие, совершенно подобно тому, как нам это уже давно известно в так называемых «двухвременных» симптомах навязчивости. Опасность, которая таким образом возникает благодаря дефлорации женщины, состоит в том, что актом дефлорации можно навлечь на себя ее враждебность, и именно у будущего мужа имеются все основания стараться избежать этой вражды.

Анализ дает возможность без всякого труда угадать какие именно душевные движения у женщины принимают участие в описанном парадоксальном ее поведении, в котором я надеюсь найти объяснение ее фригидности. Первый половой акт пробуждает целый ряд таких душевных движений, которым не должно быть места при желательной направленности женщины и часть которых и не возникает вновь при последующих общениях. В первую очередь тут приходится подумать о боли, которая причиняется девственнице при дефлорации, и, может быть, склонны будут считать этот момент решающим и не искать более других. Но нельзя приписывать такого значения боли, скорее можно это сделать нарцистической уязвленности, вытекающей из разрушения органа и рационально оправдываемой сознанием того, что дефлорация понижает сексуальную ценность. Но свадебные обычаи примитивных народов предупреждают и против такой переоценки. Мы слышали, что в некоторых случаях церемония протекает в два периода, что после разрыва плевы (рукой или инструментом) следует официальный, действительный или мнимый, половой акт, с заместителями мужа, и это нам показывает, что смысл предписания табу не исчерпывается тем, что избегают анатомической дефлорации, что мужа необходимо уберечь от чего-то другого, а не только от реакции жены на болезненное поранение.

Другую причину разочарования в первом половом акте мы видим (по крайней мере, у культурной женщины) в том, что ожидания, с ним связанные, и осуществление не могут совпасть. До этого времени половое общение ассоциировалось с самым строгим запретом и легальный, разрешенный половой акт не воспринимается как таковой. Насколько тесной может быть такая связь, видно из почти комического старания многих невест сохранить в тайне новые любовные отношения от всех чужих и даже от родителей в тех случаях, где в этом нет никакой настоящей необходимости и не приходится ждать ни с чьей стороны протестов против этих отношений. Девушки так открыто и говорят, что любовь теряет для них цену, если другие о ней знают. В некоторых случаях этот мотив может разрастись до такой силы, что мешает вообще развитию способности любить в браке. Женщина снова находит свою нежную чувствительность только в запретных отношениях, которые нужно держать в тайне, и при которых она только чувствует уверенность в собственной, свободной от влияний, воле.

Однако и этот мотив недостаточно глубок, кроме того, связанный с культурными условиями, он лишен тесной связи с состоянием примитивных народов. Тем значительнее поэтому следующий момент, обусловленный историей развития либидо. Благодаря стараниям психоанализа нам стало известно, как постоянны и сильны самые ранние привязанности либидо. Речь при этом идет о сохранившихся сексуальных желаниях детства, у женщины по большей части о фиксации либидо на отце или на заменяющем его брате, желания, которые довольно часто направлены были не на coitus, а на нечто другое, или включали и его, но только как неясно осознанную цель. Супруг является всегда только, так сказать, заместителем, но никогда не «настоящим»; первым имеет право на любовь женщины другой, в типичных случаях отец; муж, самое большее, второе. Все зависит от того, насколько интенсивна эта фиксация и как крепко она удерживается для того, чтобы заместитель был отклонен как неудовлетворительный. Фригидность таким образом занимает место среди генетических условий невроза. Чем сильнее психический момент в сексуальной жизни женщины, тем устойчивее окажется ее распределение либидо против потрясений первого сексуального акта, тем менее потрясающе подействует на нее физическое обладание, фригидность может тогда укрепиться как невротическая задержка или послужит почвой для других неврозов, и даже незначительное понижение мужской потенции приходится при этом принимать во внимание как вспомогательный момент.

По-видимому, обычай примитивных народов считается с мотивом прежнего сексуального желания, поручая дефлорацию старейшему, священнику, святому мужу, т.е. заместителю отца (см. выше). Отсюда, как мне кажется, ведет прямая дорога к вызывавшему столько споров jus primae noctis средневекового помещика. А.J. Storfer отстаивал тот же взгляд, кроме того, объяснил широко распространенный институт «Тобиясова брака» (обычая воздержания в течение первых трех ночей) как признание преимущественных прав патриарха, как и до него уже это сделал С.G.Jung. В соответствии с нашим предположением мы находим среди суррогатов отца, которым поручена дефлорация, также и изображения богов. В некоторых областях Индии новобрачная должна принести в жертву деревянному Lingam свою плеву, и, по сообщению святого Августина, в римском брачном церемониале имелся такой же обычай (в его время?) с тем только послаблением, что молодой женщине приходилось только садиться на огромный каменный фаллус Приапа.

К более глубоким слоям возвращается другой мотив, который, как это можно сказать, является главным виновником парадоксальной реакции против мужа и влияние которого, по моему мнению, проявляется еще во фригидности женщины. Благодаря первому у женщины, кроме описанных, оживают еще другие прежние душевные движения, которые вообще противятся женской функции и роли.

Из анализа многих невротических женщин нам известно, что они проделали раннюю стадию развития, в течение которой они завидовали брату в том, что у него имеется признак мужественности, и чувствовали себя из-за отсутствия этого признака (собственно, его уменьшения) обойденными или обиженными. Эту «зависть из-за penis'a» мы причисляем к «кастрационному комплексу». Если понимать под «мужским» желание быть мужчиной, то это поведение можно назвать «мужским протестом», – название, придуманное А1f.AdIer'ом, чтобы объявить этот фактор вообще носителем невроза. В этой фазе девочки часто не скрывают своей зависти и вытекающей из нее враждебности по отношению к более счастливому брату: они пытаются мочиться, стоя прямо, как брат, чтобы отстоять свое мнимое половое равноправие. В упомянутом уже случае неограниченной агрессивности после coitus'a по отношению к любимому мужу я мог установить, что эта фаза имела место до выбора объекта. Позже только либидо маленькой девочки обратилось на отца, и тогда она стала желать вместо penis'a – ребенка.

Я не был бы удивлен, если бы в других случаях временная последовательность этих переживаний оказалась обратной и та часть кастрационного комплекса проявила свое действие только после состоявшегося выбора объекта. Но мужская фаза женщины, во время которой она завидует мальчику из-за penis'a, исторически во всяком случае более ранняя и больше приближается к первоначальному нарцизму, чем к любви к объекту.

Несколько времени тому назад случай дал мне возможность понять сон новобрачной, который оказался реакцией на ее дефлорацию. Он легко выдавал желание женщины кастрировать молодого супруга и сохранить себе его penis. Несомненно, было достаточно места и для более безобидного толкования, что желательно было продления и повторения акта, но некоторые детали сновидения выходили за пределы такого смысла, а характер и дальнейшее поведение видевшей сон свидетельствовали в пользу более серьезного понимания. За этой завистью из-за penis'a проявляется враждебное ожесточение женщины против мужчины, которое всегда можно заметить в отношениях между полами и самые явные признаки которого имеются в стремлениях и в литературных произведениях «эмансипированных». Эту враждебность женщины Ferenczi – не знаю, первый ли – приводит путем соображений палебиологического характера к эпохе дифференциации полов. Сначала, думает он, копуляция имела место между двумя однородными индивидами, из которых один развился и стал более сильным и заставил другой, более слабый, перетерпеть половое соединение. Ожесточение за это превосходство сохранилось еще во врожденных склонностях современной женщины. Не думаю, чтобы пользование подобными размышлениями заслуживало упрека, поскольку удается не придавать им слишком большого значения.

После такого перечисления мотивов, сохранившихся в фригидности следов парадоксальной реакции женщины на дефлорацию, можно, обобщая, формулировать, что незрелая сексуальность женщины разряжается на мужчине, который впервые познакомил ее с сексуальным актом. Но в таком случае табу девственности приобретает достаточный смысл, и нам понятно предписание, требующее, чтобы этих опасностей избег именно тот мужчина, который навсегда должен вступить в совместную жизнь с этой женщиной. На более высоких ступенях культуры значение этой опасности отступает на задний план в сравнении с обещанием «подчиненности», а также и перед другими мотивами и соблазнами; девственность рассматривается как благо, от которого мужчине не надо отказываться. Но анализ помех в браке показывает, что мотивы, которые заставляют женщину желать отомстить за свою дефлорацию, не совсем исчезли из душевной жизни культурной женщины. Я полагаю, что наблюдатель должен заметить в каком необыкновенно большом числе и чувствует себя несчастной, между тем как после расторжения этого брака она отдает свою нежность и счастье второму мужу. Архаическая реакция, так сказать, исчерпалась на первом объекте.

Однако табу девственности и помимо того не исчезло в нашей культурной жизни. Народная душа знает о нем, и поэты иногда пользовались им как сюжетом творчества, Anzengruber изображает в одной комедии, как простоватый деревенский парень отказывается жениться на суженой ему невесте, потому что она «девка, за которую первый поплатится жизнью». Он соглашается поэтому на то, чтобы она вышла замуж за другого, и хочет затем на ней жениться, как на вдове, когда она уже не опасна. Заглавие пьесы «Яд девственности» напоминает о том, что укротители змей заставляют ядовитую змею сперва укусить платок, чтобы потом безопасно иметь с ней дело[76 - Мастерски сжатый рассказ A. Sсhnitzler'a, несмотря на различие в ситуации, заслуживает быть здесь приведенным. Погибший от несчастного случая любовник многоопытной в любви артистки создал ей как бы новую девственность, заклиная смертным проклятием мужчину, который будет ею обладать первым после него. Находящаяся под запретом этого табу, женщина в течение некоторого времени не решается на любовные отношения. Но после того, как она влюбилась в одного певца, она прибегнула к уловке подарить раньше ночь барону v. Leisenbogh'y, который уже несколько лет добивался ее. На нем и исполняется проклятие; он погибает от удара, узнав о причине своего нежданного любовного счастья.].

Табу девственности и часть его мотивировки нашли могучее изображение в известном драматическом образе, в Юдифи из трагедии Hebel’я «Юдифь и Олоферн». Юдифь одна из тех женщин, девственность которой защищается табу. Первый ее муж был парализован в брачную ночь таинственным страхом и никогда больше не решался дотронуться до нее. Моя красота – красота ядовитой ягоды, – говорит она. – Наслаждение ею приносит безумие и смерть». Когда ассирийский полководец осаждает ее город, у нее созревает план соблазнить его своей красотой и погубить; она пользуется таким образом патриотическим мотивом для покрытия сексуального. После дефлорации могучим и хвастающим своей физической силой и беспощадностью мужчины она находит в своем возмущении силу отрубить ему голову и таким образом становится освободительницей своего народа. Отрубление головы известно как символическая замена кастрации; Юдифь, таким образом, женщина, кастрирующая мужчину, лишившего ее невинности, как этого желало описанное мною сновидение новобрачной. Hebbe1 с явной преднамеренностью сексуализировал патриотический рассказ из апокрифов Ветхого Завета, потому что там Юдифь, возвратившись, хвастает, что она не обесчещена, и в библейском тексте также отсутствует какое бы то ни было указание на ее странную брачную ночь. Вероятно, с тонким чутьем поэта он почувствовал древний мотив, включенный в тот тенденциозный рассказ, и только вернул сюжету его прежнее содержание.

J.Sadger в прекрасном анализе показал, как Hebbel руководился в выборе сюжета собственным родительским комплексом, и как это случилось, что в борьбе между полами он всегда становился на сторону женщины и проникал своим чувством в самые потаенные душевные ее движения. Он цитирует также мотивировку, указанную самим поэтом, объясняющую внесенные им изменения сюжета, и совершенно правильно находит ее искусственной и как бы предназначенной для того, чтобы внешне оправдать нечто для самого поэта скрытое в бессознательном его, а по существу скрыть это. Не хочу касаться объяснения Sadger'a, почему овдовевшая, согласно библейскому сказанию, Юдифь должна была превратиться в девственную вдову. Он указывает на намерение детской фантазии отрицать сексуальное общение между родителями и превращать мать в незапятнанную деву. Но я продолжаю: после того как поэт утвердил девственность своей фантазии, его чувствительная фантазия остановилась на враждебной реакции, которая вызывается нарушением девственности.

В заключение мы можем поэтому сказать: дефлорация имеет не одно только культурное последствие – привязать женщину навсегда к мужчине; она дает также выход архаической реакции враждебности к мужчине, которая может принять патологические формы, довольно часто проявляющиеся как задержка в любовной жизни брака, и этой же реакции можно приписать тот факт, что вторые браки так часто оказываются более удачными, чем первые. Соответствующее табу девственности, боязнь, с которой муж у примитивных народов избегает дефлорации, находят свое полное оправдание в этой враждебной реакции.

Интересно, что, как аналитик, можешь встретить женщин, у которых обе противоположные реакции, подчиненности и враждебности, нашли себе выражение и остались в тесной связи между собой. Встречаются женщины, которые как будто совсем разошлись со своими мужьями и все же могут делать только тщетные усилия расстаться с ними. Как только они пробуют обратить свою любовь на другого мужчину, выступает, как помеха, образ первого, уже больше не любимого. Анализ тогда показывает, что эти женщины привязаны еще к своим мужьям из подчиненности, но не из нежности. Они не могут освободиться от них, потому что не совершили над ними своей мести, в ярко выраженных случаях не осознали даже своих мстительных душевных желаний.

[Александр Вакуров]

Женские сексуальные расстройства. Их генезис и динамика в психоаналитическом понимании. Роль психоаналитической терапии в выявлении причин расстройств.

Фригидность.

В начале работы приводились статистические данные по фригидности у женщин. Здесь необходимо несколько расширить это понятие. Фригидная женщина не испытывает эротических ощущений или сексуальных удовольствий. Она не проявляет физиологических признаков возбуждения (во время возбуждения или полового акта у нее отсутствует либрикация). Речь прежде всего идет об отсутствии влечения. Ее сознательное отношение к сексу изменчиво [6]. Различаются следующие реакции:

- оргазм не наступает, хотя коитус сопровождается приятными физиологическими переживаниями;

- половой акт безразличен и не вызывает возбуждения и приятных ощущений;

- половой акт неприятен, вызывает отвращение, тягостное эмоциональное состояние.

Третий вариант, относящийся к абсолютной фригидности, не столь часто распространен, и возникает вследствие торможения сексуальных функций психологическими факторами. В первом случае форма обусловлена запаздыванием психосексуального развития и может носить временный характер – здесь большую роль играют индивидуальные особенности темперамента и условия развития девушки. Второй вариант является проявлением одного из симптомов основного заболевания, например переутомления, алкоголизации, а также психических заболеваний [32]. Два последних случая представляют собой ситуационную, или частичную фригидность и составляют большую часть женских сексуальных расстройств (до 30% женщин).

Рассмотрим психоаналитическое понимание развития фригидности. Наиболее полно и убедительно данной проблемой занималась К.Хорни [26, 27]. Она пришла к заключению, что фригидность, независимо от ее органической или психологической обусловленности, по своей сути является своеобразным запретом на проявление сексуальности и обычно сочетается с нарушением других функций женского организма. Здесь можно назвать функциональные нарушения менструального цикла, отношение к материнству, выкидыши, плохое самочувствие во время беременности, неудовлетворительный уход за ребенком. Всегда присутствуют дисгармония и ущербность отношений с мужчинами, вне зависимости, как они проявляются.

Рассмотрим основные причины формирования фригидности.

1. Влияние комплекса маскулинности как отказа от женской роли. На уровне глубинной психологии наблюдается не отказ от секса вообще, а скорее неприятие в нем именно своей, специфически женской роли. Здесь основной причиной выступает более или менее сильное желание собственной маскулинности или фантазии о ней – уже рассмотренный в предыдущей главе комплекс маскулинности. В зависимости от степени зависти к мужчине, это желание может выражаться в открытом возмущении, направленном против мужчин, или в затаенной горечи из-за их привилегий, с характерной установкой: победить или любым способом ослабить противника психологически в ежедневной борьбе.

2. Амбивалентное отношение к мужчинам. Этот пункт несколько конкретизирует вариации предыдущего в плане враждебного или подозрительного отношения к мужчинам. К. Хорни писала, что рассматривая случаи пациенток психоаналитически, можно получить не только впечатление, «что фригидность - прямое выражение скрытой враждебности, но и очень точно проследить, как фригидность началась (когда на глубокой стадии анализа вскрывается источник внутреннего отвращения к мужчинам), и увидеть, как она прекращается, когда эти конфликты преодолены» [26, с. 133]. Обычно антогонизм к мужчине становится усвоенным в раннем детстве – фактором здесь является глубокое разочарование в силу тех или иных причин к объекту их нежной привязанности – как правило, к отцу или брату.

3. Фантазии о внутреннем повреждении. Другая причина фригидности, связанной с комплексом маскулинности, заключается в том, что, по наблюдениям К.Хорни, в своих снах и фантазиях пациентки верили, что некое воздействие изуродовало и травмировало их. В результате этих фантазий женские гениталии осознаются как больной, ущербный орган. Фантастическая идея травмированности позднее находит новое подтверждение в менструациях, несмотря на знание и понимание того, почему они наступают. Такие фантазии помимо собственно фригидности, нередко ведут к нарушениям менструального цикла, к болям во время сексуального контакта (диспареуния) и к гинекологическим расстройствам.

4. Влияние травматического опыта в процессе раннего психосексуального развития. Фригидность является ответом на блокировку нормального психосексуального развития, особенно важен период, когда складываются первые объектные отношения в семье (от трех до пяти лет). Речь идет о тех случаях, когда дорога к специфически женской роли оказалась перекрыта барьером бессознательного чувства вины или тревоги. Вариаций здесь очень много, можно выделить такие, как предпочтение родителями брата девочки, ранние сексуальные впечатления – половой акт между родителями, страх наказания за мастурбацию, атмосфера табу на сексуальность в семье. Фригидность здесь можно разблокировать, освободив феминные ощущения и переживания, вопрос только, какие и какой силы сопротивления придется преодолеть для этого.

Так как фригидность связана с бессознательными фантазиями, повлиявшими на блокировку женской роли на определенных этапах психосексуального развития и быть реакцией на определенные психотравмирующие факторы, то она обычно не является устойчивой или постоянной формой реагирования. Она может пройти при определенных, большей частью неосознаваемых самой женщиной условиях. Например, некоторым женщинам в качестве такого условия необходимо, чтобы секс был окружен атмосферой запретности, другим нужно страдание и даже немного насилия, третьим - полное отсутствие эмоциональной вовлеченности. Таким образом, само проявление относительной фригидности дает психоаналитику инструмент для вскрытия причин расстройства и донесения его до сознания женщины.

5. Семейные констелляции. Как пример условия формирования фригидности может быть уже упомянутая семейная констелляция: садистическая и кастрирующая мать и добрый и уязвимый отец. Девочка не занимает места матери возле отца, не идентифицируется с матерью, остается ребенком и не становится женщиной, предлагая в дальнейшем мужчинам лишь нежность и дружбу.

6. Ранняя гетеросексуальная связь. Другой вариант, описанный Д.Пайнс [16] – раннее вступление девочки-подростка в гетеросексуальную связь. Здесь она использует свое тело для того, чтобы вновь пережить первичный контакт матери и младенца через возможное рождение ребенка. Тогда ей нравится прелюдия, но при собственно половом акте она оказывается фригидной, поскольку целью стоит попытка установить объектные отношения, которые компенсировали бы им отсутствие ранней интернализации приносящих взаимное удовлетворение отношений мать-младенец. Эта попытка обречены на неудачу, так как физическое проникновение или эмоциональное влечение к сексуальному партнеру реактивируют у девушки первичные страхи - перед поглощением или перед уничтожением собственного Я, которые первоначально возбуждали у нее отношения мать-младенец. Она неспособна воспринимать своих сексуальных партнеров или другие объекты как реальных людей с эмоциональными потребностями, так как все, чего она ищет - это возврат к инфантильному всемогуществу младенца.

7. Влияние особенностей женского и мужского эротизма. Кроме факторов фантазий и развития, существует и ряд культуральных факторов развития фригидности. Главный из них заключается в различии между женским и мужским эротизмом. Мужчины склонны делить отношения на «секс» и «романтику». У женщин же эмоциональность, как правило, гораздо более тесно и однородно слита с сексуальностью, она не может отдаться полностью, если не любит или не любима. Постоянное же столкновение же что с первым, что со вторым типом отношений может отозваться фригидностью [ 8 ].

8. Комплекс «мертвой» матери (концепция А. Грина). На влиянии этого фактора остановимся чуть подробнее, так как он относится к современным психоаналитическим концепциям и представляет собой феномен, детально до А.Грина [3] не исследованного, меж тем, ситуация, приводящая к его формированию, является достаточно распространенной в современной жизни.

Комплекс возникает не из-за реальной потери матери, на первом плане здесь находится грусть матери и уменьшение ее интереса к ребенку. Этиология может быть разнообразной – это и потеря любимого объекта, инвестированного матерью (особое значение А.Грин придает выкидышу матери, поскольку такое значение материнской депрессии ускользает от ребенка), и депрессия разочарования, нанесшего ей нарциссическую рану.

То есть, ребенок чувствовал себя любимым, и «трансформация психической жизни ребенка в момент резкой дезинвестиции его матерью при ее внезапном горе переживается им как катастрофа» [3, с.340]. Мать просто исчезла – происходит утрата ее либидинозного значения и это становится основой неудач в последующей жизни. Ребенок пытается справиться с материнской депрессией тем, что становится оживленным, беспокойным, страдает бессонницей, но все равно ничего не получает – тогда происходит неосознанная идентификация с дезинвестированной матерью – и эта мертвая мать живет теперь у него внутри. Комплекс мертвой матери искажает Эдип, так как развивается нарциссическая патология. В возникающей преждевременной триангуляции «присутствуют ребенок, мать и неизвестный объект материнского горя. Неизвестный объект горя и отец тогда сгущаются, формируя у ребенка ранний эдипов копмлекс» [3, с.342]. Эдипального отношения к отцу не складывается.

В дальнейшем часто развивается злоба на мать, но это вторичное образование, являющееся защитным от сильной женской гомосексуальности. Агрессия же развивается против отца, который является фантазийным виновником – выходами обычно служат аутоэротизм и желание оживить свою внутреннюю мертвую мать.

Как же все это отражается на сексуальности и способности любить? Это можно проследить в переносе в ходе психоаналитического процесса. Такие пациентки дают хорошую фантазматическую активность, но в ходе переноса защитная сексуализация, до сих пор бывшая в ходу, спадает, и она обнаруживает, что «ее сексуальная жизнь уменьшается или исчезает, сводясь практически к нулю. По ее мнению, речь не идет ни о торможении, ни о потере сексуального аппетита: вот просто больше никто ей не желателен, а если кто-то случайно и покажется желанным – то тогда он вас не желает» [3, с.346].

Такие женщины останавливаются в своей способности любить, и, находясь под владычеством своей мертвой матери, стремятся только к автономии. Они могут выходить замуж и рожать детей, но повторение и реактивация конфликтов приводит к тому, что супружеская жизнь сопровождается серьезными нарушениями в области любви и сексуальности. Сексуальность «зависит от более или менее позднего проявления комплекса мертвой матери. Она может быть относительно сохранной, но лишь до некоторой степени» [3, с.346].

9. Нераспознанная или отрицаемая гомосексуальность или перверсность. В предыдущих главах немало было сказано о нарушениях женской идентичности.

В самой природе человека заложена бисексуальность. Фрейд [20,22] считал бисексуальность психологической структурой и говорил об универсальности бисексуальных желаний в детстве. Действительно, по словам Дж. МакДугалл, «поскольку большинство детей имеют двух родителей, следует ожидать, что ребенок к ним обоим почувствует либидинозную привязанность, из которой и возникает желание достичь любви каждого родителя, направленной исключительно на него. Фактически каждый ребенок хочет обладать таинственными половыми органами и воображаемой властью и матери и отца, и женщины, и мужчины. Необходимость смириться со своей судьбой быть однополым наносит одну из самых жестоких нарциссических ран детства» [12, с.13]. И девочка не станет мужчиной, не будет обладать сексуально матерью и не родит с ней детей, и не получит ребенка от отца. Неуспех в исполнении первичных гомосексуальных желаний связывается с чувствами нарциссической травмы, агрессии и зависти. На взрослую гомосексуальную ориентацию, помимо универсальных инфантильных гомосексуальных фантазий влияют бесчисленные составляющие, но первичная предрасположенность присутствует всегда [12].

Фрейд [22] различал гомосексуальные и гетеросексуальные формы отклоняющейся сексуальности и рассматривал первые как инверсию, а вторые (куда относил фетишизм, эксгибиционизм, садомазохизм), как перверсию. Несмотря на существующие структурные и динамические составляющие этих типов сексуальной организаций, эдипальные структуры у них сходные и оба типа отклоняются от исходной сексуальной цели. Дж. МакДугалл [12] называет такие варианты эдипальных отношений, как чрезмерная близость с матерью (зачастую с инцестуозным подтекстом), отец, воспринимаемый как ничтожество, или не допускаемый к своей символической роли в эдипальной констелляции, совращение отцом, когда мать выступает в роли соучастницы, материнское пренебрежение и многое другое.

Соотнести вышесказанное с вопросом о сексуальных расстройствах можно следующим образом. Эротические действия и выбор объекта происходит у женщины эго-синтонно. Если же из-за мнения семьи, общественных норм, религиозных принципов она не может принять свою гомосексуальность из-за чувств вины и стыда, то она предпочитает быть «латентно» гетеросексуальной, оставаясь при этом фригидной, и тем не менее отвергая сексуальные отношения, которые могли бы принести ей удовольствие.

Сходным образом, и при перверсной сексуальной организации, только исполнение зачастую завуалированных фетишистских, эксгибиционистских, садомазохистических сценариев позволяет женщине сохранять гетеросексуальные отношения и испытывать сексуальное удовлетворение. В этом случае мы имеем дело с относительной фригидностью, так как без выполнения этих самых разнообразных и индивидуальных сценариев сексуальный контакт невозможен или неприятен.

Надо сказать, что вышесказанное не исчерпывает возможные варианты формирования фригидности, но основные бессознательные фантазии и распространенные факторы влияния развития определены. Из важных факторов можно было бы назвать еще инцест и сексуальное насилие, но их последствия не стоит рассматривать только в контексте сексуальных нарушений в силу их крайне тяжелого влияния на развитие личности в целом.

Надо еще заметить, что в каждом индивидуальном случае фригидности роль внутренних и внешних факторов различна, и по своей природе, она является результатом их взаимоотягощающего воздействия. Тщательное индивидуальное изучение способа взаимодействия этих факторов дает более реальное понимание причин распространенности и возможности ее коррекции.

4.2. Аноргазмия и вагинизм.

Между фригидными и относительно фригидными женщинами и женщинами, способными испытывать эротические переживания, обладающими нормальной вазогиперемией, но у которых имеются разного рода проблемы при достижении оргазма, есть большая разница [6]. Если в первом случае наблюдается отсутствие влечения и так называемая «запрещенная женственность», то при аноргазмии присутствуют несколько другие проблемы. По некоторым данным, около 50 % женщин имеют ту или иную степень аноргазмии. Сюда относятся женщины, никогда не достигавших ни одной из форм кульминации полового акта, хотя их число не так и велико (около 8%). Другие женщины иногда получают оргазм в случаях, если их отношения с партнером гармоничны и нежны. Также существуют женщины, которые испытали оргазм в один из периодов своей половой жизни или благодаря определенным обстоятельствам. Женщины с полноценным оргазмом, которые бывают сексуально удовлетворены при каждом половом акте, встречаются нечасто.

Неспособность достичь полноценного оргазма эти женщины воспринимают как признак сексуальной незрелости. Оргастическая потенция для них эквивалентна женственности. Надо сказать, что относительно фригидные женщины могут при благоприятных обстоятельствах переходить в эту группу, также как и женщины с аноргазмией при противоположных обстоятельствах становиться фригидными, но хотя и возможны пересечения состояний, базовые фантазии и влияния развития при фригидности и аноргазмии различны. Проблема оргастической потенции женщин осложняется тем, что многие женщины способны переживать сексуальную кульминацию, стимулируя клитор [11]. Эта разновидность оргазма называется клиторальным оргазмом и отличается от вагинального - женщин с этим видом оргазма - подавляющее большинство (по данным Н.Шайнесс [30], до 42 %).

Таким образом, проблема клиторального оргазма является очень распространенной. Отнести же ее к проблеме аноргазмии позволяют следующие соображения. Согласно мнению А.Лоуэна [11], глубокий смысл женского сексуального органа состоит в том, что он как бы является всем телом женщины. Когда женщина сексуально откликается всем телом, эта реакция и есть вагинальный оргазм. В нем может участвовать до половины всех мышц в теле женщины. Клитор сходен с мужским пенисом как анатомически, так и психологически, но это рудиментарная структура, что объясняет его малый размер и отсутствие функциональной значимости. Он никуда не проникает и ничего не разряжает.

Физиологическая реакция в обоих случаях сходна, но клиторальный оргазм – только подобие вагинального, достаточно сказать, что в его проявлении задействовано в 6 раз меньше мышц, раз уж взят такой критерий оценки, чем при вагинальном оргазме. Таким образом, можно выделить первую женскую фантазию – стимулируя клитор, женщина может достичь сексуального раскрепощения, только вообразив себя мужчиной.

Другая причина развития клиторального оргазма лежит в следующем. Фрейд писал по поводу развития женской сексуальности: «Продвижение к женственности очень сильно зависит от ранней и полной передачи чувствительности от клитора к вагинальному отверстию... в фаллической фазе развития девочки клитор является доминирующей эрогенной зоной. Но этому не суждено продолжиться; по мере взросления и превращения в женщину, клитор должен передать свою чувствительность влагалищу и в этом его значимость, как самого по себе, так и составной части влагалища» [20, c .560]. Но у аноргазмичной женщины перенесения полового удовольствия и возбуждения с клитора во влагалище не происходит, как это обычно бывает при эмоциональном созревании. Оно сохраняется в этой области на протяжении всей жизни зрелой женщины. Многие психоаналитики считают, что если клиторальный оргазм является единственным способом получить сексуальное раскрепощение, то это свидетельствует о личностной незрелости и инфантильности [11].

Согласуется с вышесказанным и наблюдения К.Хорни [25], что у многих девочек присутствует страх или тревога, что она причинила себе непоправимый вред мастурбацией вплоть до того, что она не сможет иметь детей – и этот страх относится к тому, что находится внутри тела, а не к клитору. Девочки гораздо чаще мальчиков прекращают мастурбацию или ограничивают ее клитором. При этом все, что связано с влагалищем, побеждается вытеснением – создается иллюзия, что влагалища не существует. Сексуальность девочки застревает на инфантильной стадии клиторальной мастурбации.

Надо добавить, что основные вышесказанные фантазии, ответственные за аноргазмию, справедливы и для вагинизма, хотя большее значение здесь, по-видимому, имеет отрицание вагины. А.Лоуэн [11] считал еще, что вагинизм может быть формой бессознательного сопротивления проникновению, которое ассоциируется с ранним унизительным и болезненным опытом, к примеру, злоупотреблению клизмами в раннем возрасте

Причин, способствующих формированию указанных фантазий множество – это может быть отождествление девочки с фаллической матерью, зависть к мужской роли в силу травматических переживаний в процессе психосексуального развития, конфликты с матерью или старшими сестрами, наблюдение девочкой за менструацией взрослых женщин и многое другое.

А. Лоуэн называл в числе причин аноргазмии инфантилизм, незрелость и омужествление. По большому счету, добавив сюда принципиальные отличия женской психологии и сексуальности от мужской и культурные факторы, мы получим общий фон формирования сексуальных расстройств - именно это препятствует сексуальности и не дает достичь сексуальной завершенности. В любом случае, за сексуальным расстройством стоит глубинный внутренний конфликт личности женщины. Для настоящего понимания проблемы, необходимо проникнуть в эти глубины - туда, где произошел сбой развития женской личности и функций женского организма [11].

4.3. Связь бессознательных фантазий с нарушениями беременности, преждевременными родами и абортами.

Для подчеркивания практической значимости исследуемой темы о женских сексуальных расстройствах и связанных с ними бессознательных фантазиях, достаточно важно рассмотреть вопрос нарушений беременности, преждевременных родов и абортов, так как причины, их вызывающие, чаще всего лежат в области тех же фантазий, которые были уже рассмотрены. Соответственно, при обращении женщин с сексуальными расстройствами в терапию, можно предположить наличие или будущую патологию в деторождении и предупредить или скорректировать ее.

Работая психоаналитически с женщинами, Д.Пайнс [16] на уровне переносных и контрпереносных реакций, пришла к выводу, что тело женщины предоставляет ей своеобразные средства избегать осознания психических конфликтов и работы над ними. Ведь аналитик предлагает пациентке войти с ней в глубокие межличностные отношения, но навязывает фрустрацию от отсутствия телесного контакта, общения и удовлетворения. «Наблюдая моих пациенток, я постепенно открыла для себя варианты поведения, связанные с использованием беременности и даже злоупотребление ею. На сознательном уровне женщина может забеременеть, чтобы иметь ребенка, но ее бессознательно амбивалентное отношение к своей беременности может проявиться в виде недонашивания или выкидыша. Беременность может использоваться и для разрешения бессознательных конфликтов, касающихся сексуальной идентичности или других психических проблем, как, например, бессознательный гнев против матери» [16, с.10].

Первичные тревоги и конфликты, следующие из задачи женщины – достичь отделения от матери и индивидуализации – обнажаются опытом первой беременности и материнства. Возникают трудности, связанные с идентификацией женщины с внутренним образом своей матери и оживляются инфантильные фантазии о себе как о плоде в теле своей матери. Индентификации женщины с ее собственной матерью и с собственным Я как с плодом могут реактивировать напряженно амбивалентные чувства. Таким образом, беременность предоставляет женщине возможность решить – жить плоду, или умереть [16]. Если в силу моральных факторов вопрос ставится не так категорично, то данные фантазии вызывают тяжелое течение беременности или недоношенность ребенка. Когда и почему это происходит?

Опыт аналитической работы Д.Пайнс показал, что проблемы переноса и контрпереноса, с которыми она встретилась при анализе одной из пациенток, «отражали трудные отношения пациентки с ее матерью, в процессе которых инфантильные аспекты ее Я не были успешно «растворены» и не интегрировались в ее взрослое Я» [16, с.85].

Беременность может выступать как средство разрешения психических конфликтов. Фантазии девочки о жизни ее самой или ее сиблингов как плода могут пробуждать в ней либо всемогущество, либо беспомощность, информация об амбивалентных чувствах ее матери к собственному зачатию девочки осложняют ее идентификацию и заставляет ее саму относиться к беременности амбивалентно. И у женщины есть инструмент решения психических конфликтов - плод можно физически поддерживать и оберегать, но можно физически отвергать невынашиванием или абортом. Таким образом, тело может быть использовано для выражения эмоциональных состояний сознания, как это было на ранних стадиях инфантильного развития.

В целом, негативный исход данных фантазий происходит, когда существуют условия для трудности или невозможности отделения – индивидуализации от матери:

- когда девочка на доэдипальной стадии не ощущала ни себя удовлетворенной матерью, ни что она удовлетворяет ее (нарциссическая рана способствует нарциссической уязвленности, зависти к матери и низкой самооценке),

- когда мать, недовольная собой, как женщина, не умеет принимать отца как мужчину, и, соответственно, не может отделить себя от дочери, надеясь жить в ней заново и наверстать упущенное,

- слабые отношения с отцом, никак себя не проявляющим, не позволяют девочке отделиться от матери и чувствовать себя любимой обоими родителями.

Что касается случаев, когда в ранних отношениях матери и дочери имели место патологические черты, то девушки – подростки часто рано вступают в сексуальные связи для обретения первичного удовлетворительного контакта матери и младенца. Тогда они получают удовольствие от предварительной игры, генитальная же сексуальность для них – расплата, при ней они фригидны. В своем воображении они младенцы, и вовсе не хотят забеременеть, когда же это случается, они не могут дать ребенку ту любовь и заботу, которую сами недополучили. У этих девушек наблюдаются высоко агрессивные садистические наклонности, направленные против сексуального партнера, а если такая девушка становится матерью, эти наклонности начинают играть роль в ее адаптации к реальности младенца и могут сместиться на ребенка, особенно на мальчика [16].

4.4. Клинические иллюстрации.

Для наглядного изображения проведенного теоретического исследования женских сексуальных расстройств необходимо проиллюстрировать это практическими случаями. Располагается этот материал после описания всех сексуальных расстройств не случайно – во первых, можно сжато наблюдать варианты проявления отдельных сексуальных расстройств, во-вторых, редко когда симптомы выступают в чистом виде, и у одной и той же женщины в разные периоды и при разных жизненных обстоятельствах они могу чередоваться, видоизменяться, объединяться. Вариантов очень много. К тому же, один из самых эффективных способов понять бессознательные фантазии женщины в психоанализе – это явления переноса, к примеру, когда аналитик- женщина может выступить в качестве запрещающей и кастрирующей матери, а аналитик – мужчина – в качестве принесшего разочарование отца, плюс соответствующие контрпереносные реакции аналитика.



1. Сексуальные расстройства в клинической практике известных психоаналитиков. К. Хорни первой из психоаналитиков серьезно занималась женскими сексуальными расстройствами. Проследим ее клинический материал на ряде коротких случаев [2 6 ].

Фригидность. «Пациентка соблазнила младшего брата, когда ей было одиннадцать лет. Несколько лет спустя брат умер от гриппа. Эта смерть вызвала у нее сильнейшее чувство вины. Спустя тридцать лет, придя на прием к аналитику, она все еще была уверена, что послужила причиной смерти брата. Она была убеждена, что следствием соблазна стало то, что брат начал мастурбировать и от этого умер. Эта вина заставляла ее ненавидеть свою роль женщины. Она хотела быть мужчиной, довольно демонстративно завидовала мужчинам и одновременно унижала их, когда только могла; ее полные злобы сновидения и фантазии были преимущественно о кастрации; она была абсолютно фригидна» [26, с. 134-135].

Вагинизм. «Пациентка в связи с вагинизмом не могла быть дефлорирована в течении четырех недель после свадьбы, и дефлорация в конце концов была осуществлена хирургически, несмотря на то, что гимен был обыкновенный, а муж — с нормальной потенцией. Спазм был частично выражением ее сильнейшего отвращения к роли женщины, а частично - защитным механизмом против собственных кастрационных импульсов, направленных на предмет ее зависти, мужчину» [26, с. 135].

Относительная фригидность. «Пациентка X. на сознательном уровне относилась ко мне любовно, хотя к ее чувству всегда примешивался страх. Но в тот период анализа, когда ее старая инфантильная ненависть к матери стала выходить на поверхность, она дрожала от страха в приемной и эмоционально предчувствовала во мне нечто вроде безжалостного злого духа. Совершенно очевидно, что в этой ситуации она переносила свой старый страх перед матерью на меня. Один особый инцидент позволил нам глубже понять, какую важную роль этот страх перед налагающей запреты матерью играл в развитии фригидности пациентки. В тот период анализа, когда ее установки на сексуальные запреты уже немного ослабли, мне пришлось уехать на две недели. После моего возвращения пациентка рассказала мне, что как-то вечером она была с друзьями и немного выпила, не больше чем обычно, но вот не помнит, что было потом. По словам же ее друга, она была очень возбуждена, попросила его о близости, при этом испытала полноценный оргазм (до того она была полностью фригидна) и кричала торжествующим голосом: „У меня каникулы от Хорни!" Меня - запрещающей матери из фантазии, не было, и она смогла без страха чувствовать себя полноценной женщиной» [26, с. 136]. Похожий сценарий К. Хорни наблюдала в связи со страхом в отношении старшей сестры.

Дисменорея. «У другой моей пациентки была жестокая дисменорея. Примечательно, что она сама прекрасно сознавала, что ее сексуальная жизнь связана со всевозможными садистскими фантазиями. Всякий раз, когда она слышала или читала о жестокостях, она испытывала половое возбуждение. Она описывала менструальные боли как ощущение, что ее внутренности вырывают из нее. Эта специфическая форма была детерминирована инфантильными фантазиями. В процессе анализа она вспомнила, что в детстве была убеждена, что во время полового акта мужчина вырывает что-то из тела женщины. Дисменорея в данном случае была своеобразным эмоциональным выходом или специфическим способом отреагирования этих старых фантазий» [26, с. 140] .

Аноргазмия. Для примера можно рассмотреть клинический случай А. Лоуэна [11]. Мэй - женщина, которая консультировалась у А.Лоуэна, потому что была неспособна достичь вагинального оргазма. «Я сильно возбуждаюсь во время полового акта, но когда приближается кульминация, вдруг все срывается. Перед этим я испытываю чудесную теплую истому и чувствую, как она постепенно усиливается. Затем, когда я чувствую, что апогей вот-вот наступит, а партнер готов к завершению или что он сдерживается, чтобы еще продлить удовольствие, я отступаю. Я успокаиваю себя: "Да ладно, забудь об этом. Мы снова попытаемся в следующий раз» [11, с.105].

В процессе анализа выяснилось следующее. Пассивность характера Мэй проявилась очень рано, и мать развивала эту склонность, обращаясь с ней как с куклой.

Несмотря на сознательную попытку измениться, Мэй осталась почти такой же, как ее доминирующая мать, с которой она себя бессознательно отождествляла. Мэй не могла отделить роль матери, которую она играла для мужа, от позиции сексуального подчинения. Это были взаимно сбалансированные позиции, которые уравновешивали ее чувство неполноценности и превосходства. Точно так же презрение к мужчине отражало ее презрение к себе самой. В своей сексуальной роли Мэй изображала маленькую девочку, которая подчиняется процедуре введения клизмы. Мэй допускала, что может быть сексуально незрелой, однако воспринимала себя как зрелого человека в других отношениях. Анализ личности Мэй позволил объяснить, что ее невротические склонности приводили к неспособности достичь вагинального оргазма.. Через уподобление мужчине, то есть фиксируя сексуальные чувства на клиторе, Мэй отрицала, что является сексуальным объектом (пассивным, подчиненным), и утверждала свое право считаться равной мужчине (активной, агрессивной). Фиксация на клиторе компенсировала чувство неполноценности, ассоциированное с проникновением в ее тело [11].

4.5. Факторы, влияющие на сексуальное здоровье женщины.

Прежде чем сделать выводы и завершить работу, необходимо рассмотреть факторы, способствующие женской аутентичной (завершенной) оргазмической реакции. Их выделила в своей работе Н.Шайнесс [30]. Как нетрудно заметить в ее исследовании, те же факторы можно определить как решающие для психического здоровья в целом, что лишний раз подтверждает безусловную и решающую роль психологических факторов для нормальной женской сексуальности. Здесь приходит на ум высказывание Дж.МакДугалл: «Не вызывает сомнения, что ведущая «эрогенная зона» человечества расположена в голове» [12, с.237]. Рассмотрим наиболее важные из них, относящиеся непосредственно к сексуальности.

1. Успешное психосексуальное развитие. Здесь можно выделить сознательное признание собственной женственности, развитие до генитальной ступени, своевременное в контексте индивидуального развития менархе, развитие груди. Другие факторы психосексуальной зрелости женщины связаны с достаточно хорошим отношением к матери и отцу, с адекватной сексуальной или эротической атмосферой в доме родителей, с позитивным сексуальным опытом в период первых сексуальных отношений, с чувством собственной ценности и сексуальной привлекательностью девушки.

2. Активный выбор партнера. Успех женщины главным образом обусловливается тем, что она понимает свою сексуальную активность как нечто, на что она решилась сама.

3. Вызывающий доверие партнер. Кроме этого, и партнер должен быть уверенным в себе, так как предполагаемая недостаточность партнера неизбежно становится ее недостаточностью. В большинстве случаев важны еще прочные отношения, как уже говорилось, женская сексуальность обычно неотделима от потребности в романтических или хороших и стабильных отношений. «Из-за особенностей эрогенных зон, из-за последствий возможной беременности и
дуалистической половой роли женщины ее связь с партнером содержит в извест­ном смысле элементы «сексуальной зависимости», которые были описаны еще Фрейдом (1918), - эта «зависимость» делает необходимым нежное и внимательное обращение партнера. Из-за своей ранимости женщина и здесь предрасположена к развитию тревоги» [30, с. 427].

4. Возможность непринужденно реагировать на возникшую сексуальную потребность.

5. Независимость от нарциссического поведения. Для аутентичной реакции характерны естественность и радость самоотдачи. При здоровой генитальной любви женщина, наряду с генитальным удовлетворением, стремится к нежности и к особого рода слиянию, или идентификации, с партнером.

6. Свобода от чувства вины и страха. Эти чувства неблагоприятно сказываются на реактивной способности и эмоциональной вовлеченности женщины. Здесь надо оговориться, что это происходит в норме. При наличии различных бессознательных или сознательных фантазий эти же чувства могут способствовать оргазменной разрядке.

7. Культурное влияние. «Сексуальные способности и способы поведения женщины несут на себе печать культурной установки на сексуальность и мораль, сексуальный кодекс и положение женщины как таковой» [30, с. 428].

8. Жизненная реальность «сегодняшнего дня». Повседневные данности и воздействуют на настроение. То же касается и настроения самого партнера. И связь с сексуальностью данного пункта достаточна высока.

9. Удовлетворенное желание быть признанной. У женщины, способной к аутентичной оргазмической реакции, личностное развитие таково, что ей не нужно больше подтверждения и она не сомневается в своей сексуальной способности.

Кроме вышеназванных большей частью психологических факторов, можно еще выделить такие физиологические факторы, как расположение ведущих эрогенных зон, (о чем партнер, желательно, был бы осведомлен), и суточная активность (зависящая от индивидуального времени наивысшего бодрствования).

Кратко резюмируя сказанное, можно сказать, что женщина, активно включенная в сексуальные отношения, в которые она «вступила или намеренно завела, не являясь при этом сторонним наблюдателем и не интеллектуализируя, без навязчивых размышлений о них и не придумывая особых условий, не испытывая тревоги или страха, не «продуцируя» себя нарциссически и не конкурируя с партнером, начинает испытывать страсть и отваживается реагировать тем способом, который полностью соответствует ее потребности, пока наконец не может больше удерживать себя под контролем - и тогда в своем изменившемся сознании она переживает полное освобождение, штиль после шторма, сопровождающийся порывом благодарности и чувством уважения к партнеру» [30, с. 428].

Ярослав Телегин, 2005-2006.

[Александр Вакуров]

Значение фаллоса

Ж. Лакан

Без текстуальных изменений мы представляем вашему вниманию доклад, сделанный на немецком языке 9 мая 1958 г. в Институте Макса Планка в Мюнхене, на конференции, организованной профессором Полем Матюшеком.
Учитывая способ мышления, царивший в то время в среде далеко не неискушенных слушателей, можно попробовать себе представить, как могли быть тогда здесь восприняты термины, которые в первую очередь были взяты нами из Фрейда (например, приводимый в данной статье термин "другая сцена").
Если задним числом [Nachtrag] (используем здесь другой такой термин, теперь распространенный в сфере блестящих умов) такая попытка окажется невоплотимой, то знайте, - о данных терминах никто в этой среде тогда не имел ни малейшего понятия.
Известно, что бессознательный комплекс кастрации выполняет функцию узла:
1. в динамическом структурировании симптомов, понимаемых аналитически, т.е. того, что является анализируемым в неврозах, перверсиях и психозах;
2. в регулировании развития, которое придает свое ratio этой первой роли - а именно, установлению в субъекте той или иной бессознательной позиции, без которой он не смог бы иденти-фицировать себя с идеальным типом своего пола, ни сколько-нибудь сносно отвечать потребностям партнера в сексуальных отношениях, ни верно воспринимать потребности родившегося в результате этих отношений ребенка.
Тут проявляется внутреннее противоречие в принятии на себя человеком (Mensch) своего пола: почему он должен принимать атрибуты пола только через угрозу, и даже угрозу лишения? Как известно, Фрейд в "Болезни цивилизации" приходит к мысли, что с человеческой сексуальностью связано не случайное, но основополагающее нарушение; а в одной из его последних статей говорится, что никакой завершенный (endliche) психоанализ не устраняет последствий комплекса кастрации в бессознательном мужчины и penisneid (зависти к пенису) в бессознательном жен-щины. Это не единственная, но первая апория, которую опыт, открытый Фрейдом, и вытекающая из него метапсихология внесли в наш опыт о человеке. Апория эта неразрешима на уровне биологиче-ской редукции: уже необходимость мифа, лежащего в основе структурирования комплекса Эдипа, выявляет эту апорию в достаточной мере.
Ссылаться в данном случае на наследственный стертый из памяти опыт было бы лишь уловкой не только потому, что таковой опыт сам по себе вызывает сомнения, но и потому, что он не затрагивает проблему: какова связь между убийством отца и пактом изначального закона, если он подразумевает, что кастрация есть наказание за инцест?
Плодотворной может быть лишь дискуссия, основанная на клинических данных. А клинический опыт показывает, что отношение субъекта к фаллосу устанавливается независимо от анатомических различий между полами, и, следовательно, его интерпретация особенно сложна у женщины и в связи с женщиной, а именно в следующих четырех пунктах:
1. в том, почему маленькая девочка, хотя бы на какое-то время, ощущает себя кастрированной, что значит: лишенной фаллоса, в результате действия кого-то - сначала, это важно, матери и за-тем - отца, - но таким образом, что здесь следует распознать перенос, каким его понимает психоанализ;
2. в том, почему еще раньше оба пола рассматривают мать как наделенную фаллосом, как фаллическую мать;
3. в том, соответственно, почему значение кастрации фактически (что отражается в клинике) дает эффект образования симптомов лишь после открытия ее как кастрации матери;
4. кульминация всех трех проблем связана с вопросом об основании в развитии фаллической фазы. Под этим термином Фрейд, как известно, выделяет первичное генитальное созревание, поскольку его можно было бы определить, с одной стороны, воображаемым доминированием фаллического атрибута и масгурбаторным наслаждением им; с другой стороны, тем, что у женщины Фрейд локализует это наслаждение на клиторе, возведенном таким образом в функцию фаллоса, и что тем самым вплоть до окончания этой фазы, т. е. до заката Эдипа, для обоих полов он, похоже, исключает всякую возможность инстинктивного определения влагалища как места проникновения гениталий. Такое неведение слишком похоже на непризнание, в том смысле, в каком мы используем этот термин в нашей технике, тем более, что порой оно бывает выдумано. Не напоминает ли оно нам басню Лонга, где инициация Дафниса и Хлои проводится по разъяснениям старой женщины? Именно таким путем некоторые авторы пришли к тому, что фаллическая фаза является эффектом вытеснения, и что функцию, которую получает в ней фаллический объект, нужно рассматривать как симптом. Сложно, правда, определить, какой это симптом: фобия - говорит один, перверсия - говорит другой, а иногда и тот же самый. В этом последнем случае ничто уже не годится: не потому, что здесь нет интересных превращений объ-екта фобии в фетиш, но как раз интересны эти превращения различием их места в структуре. Тщетно было бы просить этих авторов сформулировать подобное различие с точки зрения того, что сегодня любят называть объектным отношением. Пусть хотя бы так, за неимением другого основания, нежели весьма приблизительное понятие частичного объекта, которое было введено Карлом Абрагамом и никогда с тех пор не пересматривалось, к сожалению, - тем более что в наше время оно столь широко употребляется.
Как бы то ни было, оставленная ныне дискуссия о фаллической фазе, если судить о ней по текстам 1928-32 гг., дает нам отрезвляющий пример того доктринерского запала, к которому дегра-дация психоанализа, последовавшая за переводом его на амери-канскую почву, добавляет некоторый оттенок ностальгии.
Этот спор невозможно обобщить, не исказив реальную разнородность позиций Элен Дойч, Карен Хорни, Эрнста Джонса (ограничиваясь наиболее известными).
Последовательность трех статей Эрнста Джонса, посвященных этой теме, особенно показательна: хотя бы в том, что касается первоначальной основы его построения и на что указывает выдуманный им термин aphanisis. Ведь совершенно справедливо поставив проблему отношения кастрации к желанию, он с такой очевидностью проявляет свою неспособность осознать то, к чему подходит настолько близко, что термин, дающий нам вскоре ключ к пониманию, похоже, возникает здесь из самого этого отсутствия.
Особенно забавно то, что Джонсу удалось выразить словами са-мого Фрейда позицию прямо ему противоположную: вот истинный образец в сложном жанре.
Но нас сложно настолько одурачить, и все это звучит лишь насмешкой над речью Джонса в защиту восстановления равенства естественных прав (ему остается разве что закончить ее словами из Библии: "Бог сотворил их, мужчину и женщину"). Что же он действительно выиграл, нормализовав функцию фаллоса как частичного объекта, если ему тем не менее, необходимо ссы-латься на присутствие фаллоса в теле матери как внутреннего объекта (а данный термин исходит из фантазмов, открытых Мелани Кляйн), и если он не может отделиться от доктрины последней, соотнося эти фантазмы с возвратом к границам раннего детства, формирования Эдипова комплекса?
Мы не ошибемся, возобновив изучение проблемы с вопроса том, что внушило Фрейду очевидный парадокс его позиции. Ведь приходится признать, что Фрейд лучше, чем кто-либо, распознал порядок открытых им феноменов бессознательного и что отсутствие достаточно ясного понимания свойства этих феноменов обрекает его последователей на более или менее серьезные заблуждения.
Именно на этом основан наш принцип толкования творчества Фрейда, которому мы следуем уже семь лет, - и те результаты, к которым мы пришли: прежде всего то, что при всяком объяснении аналитического феномена необходимым представляется понятие означающего в той мере, как оно противостоит понятию означаемого в современном лингвистическом анализе. Фрейд не мог основываться на данных понятиях структурной лингвистики, появившейся после него, но, как мы считаем, открытие Фрейда приобретает свою рельефность в том, что ему пришлось предвосхитить эти ее формулировки, хотя исходит оно
из той области, где нельзя было надеяться на ее главенство, Напротив, именно открытие Фрейда придает оппозиции означающего и означаемого действенную значимость, что подразумевает активность означающего в определении воздействий, в которых само означиваемое несет на себе его печать и преобразуегся в результате такого захвата в означаемое. И тогда захват означающим становится новым измерением человеческого состояния, поскольку говорит не только человек, но в человеке и посредством человека говорит оно, и человеческая структура оказывается сотканной из взаимодействий структуры языка, для которой он становится материалом, и отношения речи таким образом отражающимся в нем помимо всего того, чтомогла уловить психология идей.
ИТАК, мы можем сказать, что последствия открытия бессознательного не были даже предугаданы в теории, когда его сотрясающие эффекты уже дали себя почувствовать в гораздо более широкой области праксиса, чем это пока оценивают, - даже в их видe отступлений.
Уточним, что само выделение связи человека с означающим не имеет ничего общего с "культуралистской" точкой зрения, в обычном смысле этого слова. Такую точку зрения в спорах о фалосе предвосхитила, например, Карен Хорни своей позицией расцененной Фрейдом как феминистская. Не идет здесь речи и об отношении человека к языку как социальному феномену, ни о чем-либо подобном пресловутому идеологическому психогенезу, вовсе еще не преодоленному категоричным использовани-ем понятия совершенно метафизического, хотя и скрывающего-ся за принципом апелляции к конкретному, и носящего нелепое название аффекта.
Речь здесь идет о необходимости обнаружить в законах, правящих на той другой сцене (eine andere Schauplatz), которую Фрейд в связи со снами относит к сфере бессознательного, воздействия, обнаруживающиеся на уровне цепи материально изменчивых элементов, которые составляют язык воздействия, детерминированные двойной игрой комбинации и субституции в озна-чающем, соответственно двум образующим означаемого - ме-тонимии и метафоры; воздействия, детерминирующие установление субъекта. Такая попытка намечает топологию, в математическом смысле слова, без которой, как вскоре оказывается, не-возможно даже обозначить структуру симптома, понимаемого аналитически.
Оно говорит в Другом, сказали бы мы, обозначив Другим само место, всплывающее при всяком использовании речи в любом отношении, в которое он вступает. Если оно говорит в Другом, слышит ли это ухо субъекта или нет, но именно здесь субъект, в силу логического предшествования всякому появлению означаемого, занимает отведенное ему означающее место. Открыв то, что выражает субъект на этом месте, то есть в бессознательном, мы сможем понять, ценой какого раскола (Spaltung) он себя так-то конституировал.
Здесь фаллос высвечивается в его функции. В теории Фрейда фаллос не фантазм, если видеть в этом воображаемый эффект. Как таковой не является он и объектом (частичным, внутренним, хорошим, плохим и т. д...), в той мере как данным термином ста-раются определить реальность, на которую направлен интерес в отношении. Еще меньше является он символизируемым им органом, пенисом или клитором. И не без оснований Фрейд ссылается здесь на призрачность (simulacre), которой он был для Древности.
Ведь фаллос - означающее, функция которого в интрасубъективном хозяйстве анализа, приподнимает завесу над его функцией в мистериях. Ведь это означающее, призванное обозначить всю совокупность эффектов означаемого, в той мере как означающее их обуславливает своим присутствием означающего.
Изучим теперь эффекты такого присутствия. Прежде всего они вытекают из искажения потребностей человека фактом того, что он говорит, а именно, чем больше его потребности подчиняются запросу, тем более отчужденными они к нему возвращаются. Это не следствие его реальной зависимости (не ищите здесь ту пара-зитическую концепцию, которая представлена понятием зависимости в теории невроза), - но эффект претворения в означающую форму как таковую и эффект того, что передается сообщение с места Другого.
То, что отчуждается таким образом от потребности, составляет Uruerdrangung (правытеснение) из предполагаемой невозможности выразиться в запросе, но появляется в своего рода выбросе - в том, что наличествует у человека в качестве желания (das Begehren). Феноменологии, развивающейся на базе аналитического опыта, свойственно вскрывать в желании парадоксальный, девиантный, неустойчивый, эксцентрический, даже скандальный характер, отличающий желание от потребности. И этот факт слишком убедителен, чтобы не быть вечно навязываемым мора-листам, в высшем смысле этого слова. Казалось бы, фрейдизм из-начально должен придавать этому факту соответствующий статус. Но, как это ни парадоксально, психоанализ оказался во главе полного обскурантизма, совершенно отрицающего факты в идеале теоретического и практического сведения желания к по-требности.
Вот почему нам необходимо четко определить этот статус, исхо-дя из запроса, характерные свойства которого, по сути, ускользают в понятии фрустрации (термин, никогда не употреблявшийся Фрейдом).
По своей природе, запрос относится не к удовлетворениям, к которым он апеллирует. Он является запросом присутствия или отсутствия. Первоначальное отношение к матери, неся в себе Другого, это прекрасно выявляет - и поместить его следует по эту сторону потребностей, которые он может пресытить. Уже в этом отношении Другой конституируется как имеющий "привилегию" удовлетворять потребности, т.е. он наделяется властью ли-шить потребности того единственного, посредством чего они могут быть удовлетворены. Эта привилегия Другого очерчивает, таким образом, радикальную форму дара того, чем он не обладает и что можно назвать его любовью.
Таким образом запрос снимает (aufbebt) своеобразие всего, что может быть допущено как воплощение его в доказательство люб-ви, а удовлетворения, получаемые запросом для потребности, унижаются (sich emiedrigt) до того, чтобы стать лишь крахом за-проса любви (все это прекрасно выявляет психология ухода за новорожденным, которой придерживаются наши аналитики-няньки).
Тогда возникает необходимость, чтобы упраздненное здесь своеобразие вновь появилось по ту сторону запроса. Там оно вновь, действительно, и появляется, но сохраняя структуру, которую та-ит в себе безусловность запроса любви. В результате оборачива-ния, которое не есть простое отрицание отрицания, мощь полной утраты возникает из осадка от изглаживания. Безусловность запроса желание замещает "абсолютным" условием: в такое условие разрешается то, что в доказательстве любви не признавало удовлетворения потребности. И поэтому желание не аппетит к удовлетворению, не запрос любви, но разность от вычитания первого из второго, собственно, феномен их раскола (Spaltung).
Понятно, как сексуальное отношение занимает такое замкнутое поле желания и исполнит там свою судьбу. Это поле создано для того, чтобы в нем возникала загадка, которую это отношение вы-зывает в человеке, "означая" для него ее двояко: возвращением порожденного таким отношением запроса в виде запроса по по-воду потребности; двусмысленностью, презентифицированной на Другом, которого имеет в виду запрошенное доказательство любви. Зияние такой загадки удостоверяет то, что ее определяет и что может предстать очевидным в следующей наиболее простой формулировке: субъект как и Другой, для каждого из партнеров отношения не могут ограничиться ни ролью субъекта по-требности, ни объекта любви, но они должны занять место при-чины желания.
В сексуальной жизни эта истина лежит в основе каких бы то ни было неполадок, попадающих в поле зрения психоанализа. Она также составляет условие счастья человека, и камуфлировать ее зияние, полагаясь на свойства "генитального", чтобы решать ее как проблему развития чувственности (т. е. используя Другого ис-ключительно в качестве реальности), - представляет собой про-стое жульничество, какими бы благими ни были намерения. Уме-стно здесь отметить, что введя лицемерное понятие "oblativite genitale" (жертвование генитальным), французские аналитики стали на стезю морализма, и при поддержке хора Армии спасения этот взгляд распространился теперь всюду.
В любом случае, человек не может рассчитывать быть цельным ("целостная личность" - еще одна ложная посылка современной психотерапии), с тех пор как игра смещения и сгущения, на которую он обречен в осуществлении своих функций, отмечает его отношение субъекта к означающему.
Фаллос является привилегированным означающим этой отметины, где участие логоса сочетается с воцарением желания. Можно сказать, что это означающее выбрано, с одной стороны, как наиболее заметное в реальном сексуальной связи; с другой стороны, как наиболее символичное, в буквенном смысле (типо-графически), потому что он равноценен связке (логически). Прежде всего, более точную формулировку получает кляйновский факт, что изначально ребенок считает, что мать "содержит" фаллос.
Однако упорядочивается развитие лишь в диалектике запроса любви и испытания желания.
Запрос любви может лишь чахнуть от желания, означающее которого ему чуждо. Если желанием матери является фаллос, то ребенок хочет быть фаллосом, чтобы удовлетворять этому жела-нию. Так разделение, присущее желанию, уже дает о себе знать, будучи испытанным в желании Другого, где это разделение противостоит удовлетворению субъекта тем, что он может представить Другому имеющееся у него нечто реальное, соответствующее этому фаллосу, поскольку для запроса любви, требующего, чтобы субъект им был, безразлично, что он имеет, а что нет.
Как показывает клиника, это испытание желания Другого имеет решающее значение не в том, что субъект узнает, имеет ли он реальный фаллос, - а в том, что он обнаруживает его отсутствие у матери. Вот момент опыта, без которого не может стать дейст-венным никакое последствие, относящееся к комплексу кастрации, будь оно симптоматическим (фобия) или структуральным (Penisneid). Здесь обозначается сопряжение желания, поскольку меткой его является фаллическое означающее, с угрозой или ностальгией иметь недостающее.
Конечно, будущее такого ряда зависит от закона, введенного в него отцом.
Однако руководствуясь функцией фаллоса, можно наметить структуры, которым будут подчинены отношения между полами.
Скажем, что такие отношения станут вращаться вокруг "быть" и "иметь", относящихся к означающему, фаллосу, и поэтому при-водящих к противоречивому эффекту, с одной стороны, прида-вая реальность субъекту в этом означающем, а с другой - ирреализуя отношения, подлежащие означиванию.
Это происходит благодаря вмешательству кажимости, которая замещает "иметь", чтобы защитить его, с одной стороны, и - чтобы скрыть его нехватку в другом, и которая, как следствие, це-ликом проецирует в комедию идеальные или типичные проявления в поведении каждого из полов вплоть до завершающего акта совокупления.
Такие идеалы черпают мощь из запроса, который они властны удовлетворить и который всегда есть запрос любви с его дополнением сведения желания к запросу.
Какой бы парадоксальной ни казалась эта формулировка, мы скажем, что женщина, именно для того, чтобы быть фаллосом, т. е. означающим желания Другого, отбрасывает главную часть своей женственности, а именно, все ее атрибуты в маскараде. По-тому, что она не есть, как она это понимает, существо желаемое и в то же время любимое. Но, что касается ее собственного желания, она находит его означающее в теле того, кому адресован ее запрос любви. Конечно, не следует забывать, что благодаря функции означающего орган, в нее облаченный, приобретает ценность фетиша. Но результат для женщины остается тот же: на одном объекте сходятся опыт любви, который как таковой (см. выше) в идеале лишает ее того, что дает, - и желание, обретающее здесь свое означающее. Поэтому можно видеть, что отсутст-вие удовлетворения, свойственного сексуальной потребности, т. е. фригидность, у нее относительно более терпимо, a Verdrangung, присущее желанию, меньше, чем у мужчины.
У мужчины, напротив, диалектика запроса и желания порождает эффекты, которые Фрейд с лишний раз восхищающей нас точностью поместил на тех самых стыках, к которым они принадлежат, под рубрикой специфического унижения [Emiedrigung] любовной жизни.
Если мужчине действительно удается удовлетворить в отноше-нии к женщине свой запрос любви настолько, насколько означающее фаллоса конституирует ее как дающую в любви то, чего она не имеет, - наоборот, его собственное желание фаллоса за-ставит появиться его означающее в остающейся склонности к "другой женщине", которая может означать этот фаллос в различных планах, будь то девственница или проститутка. Отсюда вытекает центробежная тенденция полового влечения в любов-ной жизни, благодаря которой у него гораздо хуже выносима импотенция, и в то же время гораздо более значительно прису-щее желанию Verdrangung.
Вовсе не следует, однако, делать вывод, будто судьба неверности, которая могла бы показаться здесь конституирующей для мужской функции, есть его особенность. Ведь если приглядеться, точно такое же раздвоение можно обнаружить и у женщины, с тем лишь отличием, что Другой Любви как таковой, поскольку он лишен того, что дает, бывает плохо заметен в обратном движении, где он заменяется бытием того же мужчины, атрибутами которого она дорожит.
Можно к тому же добавить, что мужская гомосексуальность, соответствуя фаллической метке, конституирующей желание, сама конституируется на его обороте, - а женская гомосексуальность, напротив, как показывает наблюдение, ориентирована разоча-рованием, усиливающим обратную сторону запроса любви. Такие замечания стоило бы изложить более подробно, вернувшись к функции маски, поскольку она главенствует в идентификациях, в которые разрешаются отвержения запроса.
Факт, что женственность находит себе убежище под такой маской благодаря факту Verdrangung, присущего фаллической метке желания, приводит к тому интересному следствию, что у человека само мужское щегольство кажется женственным.
Соответственно, угадывается основание той никогда не разъяснявшейся детали, в которой лишний раз отражается глубина интуиции Фрейда: а именно, почему он считает, что есть лишь одно libido, причем, как можно судить по его тексту, понимается оно как мужское по природе. Функция фаллического означающего ведет здесь к его наиболее глубокому отношению: тому, посред-ством которого воплощали в нем в Древности … и Логос.

[Александр Вакуров]

ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОЗГА (часть 23)

Состояние недостаточного или полностью отсутствующего либидозного влечения (сексуального аппетита) типологически связано с глубокой депрессией. Это обычно указывает на фундаментальную динамическую связь с БПМ-II, о чем мы будем говорить позже. Человек, находящийся под влиянием второй перинатальной матрицы, испытывает полную эмоциональную изолированность от окружающего и полную блокаду энергетического потока; оба обстоятельства серьезно препятствуют развитию сексуального интереса и переживанию полового возбуждения. В таких условиях приходится часто слышать, что сексуальная активность — вообще последнее, о чем стоит думать. Однако и в этом случае часто всплывает сексуальный материал из прошлой и настоящей жизни, причем пациент относится к нему отрицательно, испытывает отвращение и мучительное чувство вины. Иногда депрессивные состояния, сопровождающиеся потерей интереса к сексу, могут иметь трансперсональные корни.

По большей части, серьезные сексуальные расстройства и отклонения психогенетически связаны с БПМ-III; для понимания такой зависимости необходимо выяснить взаимосвязь между паттерном сексуального оргазма и динамикой этой матрицы. Одной из наиболее важных характеристик последних стадий процесса смерти-возрождения является чрезвычайное повышение либидозного напряжения и энергии влечения вообще; то же самое составляет неотъемлемый интегральный аспект БПМ-III. Такое напряжение может принимать форму недифференцированной энергии, которая пронизывает весь организм и к тому же более ярко проявляется в отдельных эрогенных зонах — оральной, уретральной, анальной или генитальной.

Как уже описывалось ранее, феноменология третьей перинатальной матрицы сочетает в себе элементы титанической борьбы, тенденции к разрушению и самоуничтожению, садомазохистскую смесь агрессивных и эротических побуждений, разнообразные извращения полового влечения, демонические темы и скатологические склонности. К тому же, в контексте глубокого противодействия смерти и повторного проживания рождения необычайно богатое сочетание эмоций и ощущений вызывает крайнюю физическую боль и смертельную тревогу. Вышеперечисленные связи дают естественную основу для развития клинических состояний, при которых сексуальность тесно связана с тревогой, агрессией, страданием, чувством вины (и словно загрязнена ими) или сопровождается склонностью к таким биологическим отходам, как моча, фекалии, кровь или выделения из половых органов. Одновременное возбуждение всех эрогенных зон в контексте перинатальных переживаний может также объяснить, почему многие клинические расстройства характеризуются частичным перекрытием функций оральной, уретральной и генитальной зон.

Глубокая функциональная взаимосвязанность главных эрогенных зон при родах — и у матери и у ребенка — отчетливо проявляется в тех случаях, когда в подготовке роженицы не предусмотрена клизма или введение катетера. В таких условиях мать может не только испытывать мощный сексуальный оргазм, но и выпускать газы, кал и мочу. Аналогичным образом у ребенка будет происходить рефлекторное мочеиспускание, выделение первородного кала, мекония. Если добавить сильное возбуждение оральной зоны и вовлеченность жевательных мышц как у матери, так и у ребенка на последних стадиях родов, а также вызванное удушьем и чрезмерной болью накопление и разрешение сексуальной энергии ребенка, мы получим полное представление об общем функциональном и эмпирическом сплаве всех главных видов активности, которые Фрейд называет эрогенными.

Клинические данные, которые Шандор Ференчи пытался увязать со вторичным слиянием частичных влечений, или с амфимиксисом, просто отражают тот факт. что последовательное развитие активности фрейдовских эрогенных зон накладывается на динамику перинатальных матриц, где все эти функции выполняются одновременно. Ключ к более глубокому пониманию психологии и психопатологии секса в том, что на перинатальном уровне бессознательного сексуальность тесно и неразрывно сплетена с ощущениями и эмоциями, ассоциирующимися с рождением и смертью. Любой теоретический или практический подход к сексуальным проблемам, в котором не признается эта основополагающая связь, а сексуальность рассматривается отдельно от двух других фундаментальных аспектов жизни, обязательно будет неполным, поверхностным и по своей действенности ограниченным.

Связь секса с рождением и смертью и глубокую завязанность сексуальной энергии в психологическом процессе смерти-возрождения объяснить непросто. Но само существование этой связи бесспорно, это можно показать на огромном количестве примеров из антропологии, истории, мифологии и клинической психиатрии Главенствующее положение триады рождения, секса и смести является как бы общим знаменателем всех ритуалов перехода (в самых разных примитивных культурах), храмовых мистерий ритуалов экстатических религий и посвящений в тайные общества В мифологии мужские божества, символизирующие смерть и возрождение, такие как Озирис и Шива, часто представлены с возбужденным половым членом; равным образом есть и женские божества, функции которых отражают те же связи. В качестве примера можно указать индийскую богиню Кали, ближневосточную Астарту, богиню Тласолтеотль в доколумбовой Америке. Наблюдения за рожающими женщинами показывают, что опыт деторождения содержит очень важный сексуальный компонент и сильный страх смерти. Такая связь не кажется особенно таинственной, так как генитальная область задействована при родах и прохождение ребенка, конечно, сопровождается возбуждением матки и влагалища с мощным накоплением и последующим разрешением напряжения. Также вполне логичен здесь элемент смерти, поскольку деторождение — серьезное биологическое явление, которое иногда представляет угрозу для жизни матери.

Однако совсем не ясно, почему повторное переживание собственного рождения включает сильный сексуальный компонент. Судя по всему, такая связь отражает глубокий физиологический механизм, действующий в организме человека; это можно показать на примерах из самых разных областей. Известно, что невыносимые физические мучения (особенно те, что сопровождаются тяжелым удушьем), способны вызвать сильное сексуальное возбуждение и даже религиозный экстаз. Многие психиатрические больные, которые пытались повеситься и в последнюю минуту были спасены, потом рассказывали, что при сильном удушье у них возникало исключительное сексуальное возбуждение. И хорошо известно, что у преступников-мужчин, умирающих на виселице, часто бывает эрекция и даже с эякуляцией во время смертной агонии.

Больные, страдающие так называемым "бандажным" синдромом, путают глубокую тягу к сексуальному удовлетворению в условиях телесной сдавленности и удушья. Другие пользуются разными приспособлениями, например, шарфами или петлями, привязанными к гвоздям, дверным ручкам или веткам дерева, что позволяет им мастурбировать, когда они задыхаются.

Можно думать, что все люди, подвергающиеся физическим и эмоциональным пыткам, обладают способностью преодолеть боль и достичь состояния странного экстаза (Sargant, 1957). Это удостоверяется свидетельствами, полученными в нацистских концентрационных лагерях, где люди подвергались бесчеловечным экспериментам, материалами организации "Международная амнистия", а также сообщениями американских солдат, которые столкнулись с пытками у японцев во время второй мировой воины или побывали в плену во время войны в Корее и во Вьетнаме. То же происходит с членами религиозной секты флагеллантов, которые во все века подвергали себя и своих товарищей тяжким пыткам, чтобы пробудить сильное половое возбуждение, войти в состояние экстатического восторга и в конечном счете испытать единение с Богом. Эмпирическая трансценденция нечеловеческого страдания во время истязаний за веру и смерть мучеников тоже попадают в эту категорию. Можно привести еще много примеров духовной патологии, когда членовредительство, пытки, жертвы, сексуальность, вызывающие ужас обряды и скатологические процедуры соединяются в странной эмпирической амальгаме, органично вплетаются в религиозные или полурелигиозные церемонии.

Дополнительные данные того же рода связаны с психологией войн, революций и тоталитарной политики. Так, атмосфера смертельной опасности в кровавой битве будет вызывать сексуальное возбуждение у многих солдат. В то же время выход агрессивных и сексуальных порывов в условиях боевых действий связан, по-видимому, с перинатальными элементами. Речи военачальников и правителей, объявляющих войну и вдохновляющих массы на кровавые революции, изобилуют метафорами из контекста биологического рождения. Атмосфера концентрационных лагерей самым причудливым образом сочетает в себе сексуальные, садистские и скатологические элементы. Социополитические следствия всего этого подробно обсуждаются в главе восьмой.

Возможно, нейрофизиологической основой таких явлений являются анатомическое строение и функциональные характеристики лимбической системы головного мозга. В этой архаической части центральной нервной системы области, отвечающие за самосохранение организма и поэтому имеющие отношение к агрессивности, близко соседствуют с областями, которые играют важную роль в сохранении вида и поэтому имеют отношение к сексуальности. Понятно, что такие центры могут возбуждаться одновременно, или же возбуждение одного центра может передаваться на другой.

Разнообразный спектр явлений, связанных с человеческой сексуальностью. невозможно правильно описать и объяснить, если в теоретических рассуждениях по-прежнему ограничиваться элементами биологической природы и психологическими факторами, определенными биографией. Данные психоделической терапии доказывают без всякого сомнения, что можно субъективно переживать сексуальность на различных уровнях сознания и в разнообразных формах, хотя стороннему наблюдателю ее биологические, физиологические и поведенческие проявления будут казаться одинаковыми. Исчерпывающее понимание сексуальности невозможно без сокровенного знания динамики перинатального и транс персонального уровней бессознательного.

Далее я сосредоточусь на различных видах сексуального опыта и поведения, буду обсуждать их в свете данных, полученных в новейших исследованиях сознания, проводившихся как с помощью психоделических препаратов, так и без них. Затрагиваемые здесь проблемы попадают в следующие тематические категории:

(1) "нормальная" сексуальность;

(2) расстройства и нарушения сексуальной жизни;

(3) сексуальные вариации, отклонения и извращения;

(4) трансперсональные формы сексуальности.

1. "Нормальная" сексуальность. Хотя вообще признаете я, что полноценный сексуальный опыт — это всегда больше, чем просто адекватное биологическое функционирование, современные медицинские критерии сексуальной нормы в какой-то мере механистичны и ограничены. В них не включены такие элементы, как глубокое уважение к партнеру, состояние синергии и эмоциональной взаимности, чувства любви и единства в повседневных взаимоотношениях партнеров или во время полового акта. Обычно для признания половой функции адекватной считается вполне достаточным, если мужчина способен на эрекцию и на ее поддержание в течение приемлемого количества времени до эякуляции. Равным образом от женщины ожидается, что она будет реагировать на сексуальную ситуацию выделением соответствующих веществ в половых органах и будет способна достичь вагинального оргазма. В понятие нормы для представителей обоих полов также входят гетеросексуальное предпочтение и достаточная степень сексуального аппетита для полового сношения с частотой, соответствующей среднестатистическим данным.

Пациенты ЛСД-терапии и эмпирической психотерапии часто испытывают в ходе лечения глубокие сексуальные перемены. Рано или поздно их представление о сексуальности значительно расширяется, и они обнаруживают, что прежние критерии поверхностны, недостаточны и сомнительны. Они узнают, что сексуальный оргазм и у мужчин, и у женщин — это не событие по типу "все или ничего", что у него много степеней, отличающихся как по интенсивности переживания, так и по полноте разрешения. Во многих случаях лица, до терапии считавшие, что у них адекватный сексуальный оргазм, сообщают об удивительном усилении потенции к оргазму. Обычно это прямо связано с обретением способности отдаться процессу, что происходит благодаря переживаниям смерти-возрождения и космического единства.

Еще одна важная находка состоит в том, что принятое ныне определение нормального секса не исключает даже серьезного загрязнения сексуальных отношений, когда партнеры заняты преимущественно главенством и подчинением, использованием сексуальных отношений для достижения разнообразных целей, с сексом не связанных, или маневрами, более существенными для самоутверждения, чем для сексуального удовольствия. В нашей культуре люди обоих полов, говоря о половых отношениях, часто используют военные принципы и терминологию. Они толкуют сексуальную ситуацию на языке победи поражений, самоутверждения или краха, завоевания или проникновения в партнера и, наоборот, поражения и обреченности насилию. Обеспокоенность тем, кто кого соблазнил и кто от этого выиграл, способна в подобной ситуации только замутить вопрос о сексуальном удовлетворении.

Сходным образом, материальный выигрыш или стремление к преуспеванию, высокому положению, славе, власти могут совершенно заслонить истинно эротические мотивы. Когда секс подчинен целям самоутверждения, сексуальный интерес к партнеру исчезает совсем, после "победы", а число соблазненных партнеров становится важнее, чем качество взаимоотношений Больше того, если желанный партнер недосягаем или глубоко предан другому человеку, это может стать решающим фактором его сексуальной привлекательности.

Согласно интуитивным догадкам, полученным в психоделической терапии, все это-конкуренция, маневры, направленные на самоутверждение, неуважение к партнеру, Эгоистичная эксплуатация или механическое стремление гасить напряжение во время полового акта — означает серьезное искажение сексуального взаимодействия, отражает трагическое непонимание его природы. Такое загрязнение сексуальных отношений имеет обычно важные биографические причины, особые травмирующие воспоминания детства. однако корни проблем всегда уходят глубоко в перинатальный уровень бессознательного. Если перинатальные энергии разряжаются, и содержание перинатальных матриц прорабатывается и интегрируется, человек автоматически приходит в понимании секса к синергии и комплементарности.

Для личности, интегрированной таким образом, становится совершенно очевидным, что в подлинных сексуальных отношениях не может быть отдельных побед или поражений. И поскольку это по определению ситуация взаимодополнительности (комплементарности), подразумевающая взаимное удовлетворение самых разнообразных потребностей, оба партнера являются, в зависимости от обстоятельств, либо победителями, либо побежденными. Сексуальность можно испытать в самых разных контекстах, и она способна удовлетворить весь спектр иерархически выстроенных потребностей, начиная от биологических и кончая трансцендентальными. Сексуальные отношения, основанные только на примитивных нуждах, представляют не столько плод моральной неполноценности, сколько проблему невежества и упущенных возможностей в высших формах сексуального общения, удовлетворяющих весь диапазон человеческих потребностей, обязательно присутствуют духовность и архетипические измерения, как это происходит в океаническом и тантрическом сексе, описанном в следующих частях этой главы.

2. Расстройства и нарушения сексуальной жизни. В ходе ЛСД-психотерапии и других форм глубокого эмпирического лечения сексуальная жизнь пациентов претерпевает драматические изменения. Речь идет и о сексуальных переживаниях, и о поведении во время лечебных сеансов, и о динамических сдвигах, наблюдаемых в периоды между курсами лечения. На определенных стадиях психотерапии различные сексуальные расстройства могут смягчаться, полностью исчезать, резко преобразовываться или видоизменяться. И наоборот, конфронтация с некоторыми областями бессознательного может ассоциироваться с появлением новых симптомов и осложнений в сексуальной жизни, которых прежде у пациента не было. Тщательное наблюдение и изучение этих динамических перемен и колебаний дает редкую возможность проникнуть в динамическую структуру сексуальной функции и ее нарушений.

Уже упоминалось, что активное влияние БПМ-II связано с глубинным подавлением половой жизни. Если пациент переживает элементы второй перинатальной матрицы в конце терапевтического сеанса и не достигает разрешения, после сеанса у него могут проявиться симптомы заторможенной депрессии, которая характеризуется полным отсутствием либидо и потерей сексуального интереса. В таких обстоятельствах все связанное с сексом будет восприниматься как непозволительное, грязное, греховное, отвратительное и отягощенное виной. Хотя могут найтись более поверхностные биографические причины, которые по-своему объяснят наличие этих проблем у пациента, сам терапевтический контекст ясно указывает на их корни в БПМ-II.

Большинство функциональных сексуальных расстройств связано по-видимому с динамикой третьей перинатальной матрицы, и их можно понять, исходя из основных характеристик этой матрицы, описанных в главе второй. Если в конце лечебного сеанса пациент находится под влиянием сексуального аспекта БПМ-III и не достигает разрешения в переходе к БПМ-IV, это может вызывать грандиозное повышение сексуального аппетита, которое в клинической терминологии называется "сатиризмом" или "нимфоманией". В этом случае неутолимое влечение к половым сношениям связано как правило с чувством неполного облегчения и отсутствием удовлетворенности после сексуального оргазма. Таким образом, получается странная смесь гиперсексуальности и неспособности к оргазму. При более тщательном рассмотрении становится ясно, что ситуация лишь на первый взгляд выглядит сексуальной; на самом деле она псевдосексуальна и имеет очень мало общего с сексом в прямом смысле. Суть проблемы в том, что индивид буквально наводнен перинатальной энергией, которая ищет выхода любыми возможными способами. Из-за сходства паттернов сексуального оргазма и оргазма при рождении гениталии становятся в этом случае идеальным каналом для периферийного высвобождения этой энергии. А так как запас перинатальных энергий огромен, повторяющиеся половые сношения — и даже с оргазмом — не приносят ни облегчения, ни удовлетворения.

Нередко в такой ситуации мужчина может иметь пятнадцать половых контактов в течение одной ночи и каждый раз испытывать полный, но не удовлетворяющий его оргазм. За несколько минут сразу после совокупления перинатальная энергия, накопившаяся в огромном количестве, восстановит напряжение, достаточное чтобы вызвать эрекцию и начать следующий половой акт. Повышенная сексуальность такого типа — и у мужчин, и у женщин — часто приводит к неразборчивости в половых связях. Это, видимо, связано с тем что из-за отсутствия полноценного оргазма, половой акт нисколько не удовлетворяет, в чем часто обвиняют партнера, вместо того чтобы увидеть реальную проблему в перинатальном сбросе энергии. Частая смена партнеров отражает, вероятно, и тенденцию компенсировать крайне низкую степень самоуважения, которая обычно связана с перинатальной тематикой, а также упорное влечение к сумасбродству под действием хаотической энергии, ищущей выхода.

Если интенсивность перинатальных энергии слишком высока, возможность их высвобождения может восприниматься как крайне опасная, хотя суть этой опасности будет неясной. В этом случае индивид может испытывать глубокий страх потерять контроль над этими стихийными силами и будет бессознательно блокировать сексуальные переживания. Поскольку характер выхода перинатальной энергии самым тесным образом связан с паттерном сексуального оргазма, страх в результате перейдет у мужчины в неспособность к поддержанию эрекции, а у женщины — в отсутствие оргазма, т. е. в состояния, которые в старой психиатрии и на общепринятом жаргоне называются "импотенцией" и "фригидностью". По традиции, импотенцию считают симптомом энергетической недостаточности или отсутствия мужской силы, а фригидность — отсутствием эротической чувствительности и сексуального реагирования. Эти представления совершенно ошибочны и, собственно говоря, наиболее далеки от действительности.

Психогенные импотенция и фригидность происходят как раз от обратного — от огромного избытка всколышенной сексуальной энергии. И дело не только в избытке этих чувств и ощущений, но также и в том, что они выражают не чисто сексуальную, а сексуально окрашенную перинатальную энергию. Эта мощная энергетика ассоциируется с садомазохистскими порывами, смертельной тревогой, глубоким чувством вины, со страхом утратить самоконтроль и со всем диапазоном психосоматических симптомов, которые характерны для БПМ-III. Сюда относятся и страх удушья, и расстройство сердечно-сосудистой системы, болезненные спазмы мышц и кишечника, спазмы матки и боязнь потерять контроль над мочевым пузырем или анальным сфинктером. В конечном счете эта энергия демонстрирует собой незавершенный гештальт рождения и состояние организма под угрозой гибели.

Таким образом, человек, страдающий импотенцией или фригидностью, вовсе не испытывает недостатка в сексуальной энергии, а буквально сидит на вулкане инстинктивных сил. Поскольку в таких условиях сексуальный оргазм невозможен отдельно от этих сил, отпустить себя при оргазме — значит дать выход адским переживаниям. И потому бессознательный страх оргазма и потери самоконтроля равноценен страху смерти и уничтожения.

Новая интерпретация фригидности и импотенции подтверждается динамикой терапевтических изменении, наблюдаемых при успешном лечении. Когда избыток перинатальной энергии высвобождается в специально созданной, не связанной с сексом ситуации, можно наблюдать временную гиперсексуальность — сатиризм или нимфоманию, — до тех пор, пока пациент не достигнет состояния, при котором остаточную сексуальную энергию можно будет спокойно удерживать в контексте сексуальных отношений. И, наконец, когда в процессе смерти-возрождения индивид проживет заново элементы БПМ-IV и БПМ-I, он обретает полную сексуальную компетентность, к тому же способность к оргазму достигает необычайной высоты.

В литературе по психоанализу проблема импотенции тесно связывается с комплексом кастрации и с концепцией vagina dentata, т. е. влагалища как опасного органа, способного убить или кастрировать. Эти вопросы заслуживают особого внимания с точки зрения более подробной картографии бессознательного, куда включен и перинатальный уровень. Есть определенные аспекты у комплекса кастрации, которым классический психоанализ со своей ориентацией на биографию не нашел удовлетворительного объяснения. Комплекс кастрации бывает у представителей обоих полов;

Фрейд полагал, что мужчины испытывают настоящий страх потерять пенис, а женщины бессознательно верят, что когда-то они его имели, но потеряли из-за того, что плохо себя вели. Фрейд пытался связать это с мазохистскими тенденциями и с большей склонностью чувствовать вину. что вообще характерно для женщин. Другим загадочным аспектом комплекса кастрации является то. что бессознательно кастрация, вероятно, приравнивается к смерти. Даже если признать что с физиологической точки зрения пенис сильно переоценивается. его приравнивание к жизни бессмысленно. Более того, в свободных ассоциациях пациентов психоанализа удушье, разлука и потеря контроля — образы, тесно связанные с кастрацией (Fenichel, 1945).

Наблюдения из ЛСД-терапии дают неожиданное разрешение этих несообразностей; в страхе кастрации словно под тонким биографическим наносом видна вторичная проработка гораздо более серьезной проблемы. С углублением терапевтического процесса при помощи катализирующего действия психоделических препаратов или некоторых мощных безлекарственных методов неизбежно выяснится, что страх кастрации коренится в обрезании пуповины. Значит, он является производным от фундаментальной для человеческого существования биологической и психологической травмы относящейся к жизни и смерти. Часто темы, типичные для кастрации, например, воспоминания об обрезании крайней плоти или об операции по поводу ее срастания переходят в повторное переживание обрезания пуповины. Это обычно сопровождается острой болью в пупке, которая иррадиирует в тазовую полость, пенис, яички и мочевой пузырь. Симптомы часто ассоциируются со страхом смерти, удушьем и странными анатомическими изменениями. У женщин пупочный кризис обычно вызывает воспоминания об инфекциях в системе мочеиспускания, абортах и выскабливании матки. Причина взаимоналожения и смешения в перинатальном опыте ощущений пуповины и болей в мочеполовой системе заключается по-видимому в неспособности точно определить, в каком месте тазовой полости чувствуется боль; это верно вообще, а на ранних стадиях развития в особенности.

Перерезание пуповины означает окончательное отделение от материнского организма и, таким образом, является биологическим переходом фундаментальной значимости. Организм ребенка должен полностью перестроиться анатомически и физиологически; нужно создать собственные системы снабжения кислородом, выведения продуктов жизнедеятельности и переваривания пищи. Если мы признаем, что страх кастрации связан с реальным воспоминанием о биологическом событии, имеющем отношение к жизни и смерти, а не с воображаемой потерей половых органов, нам легко будет понять некоторые, иначе необъяснимые свойства этого страха, о которых уже упоминалось. Сразу ясно, почему этот страх присущ обоим полам, тесно связан с тревогой разлуки, взаимозаменим со страхом смерти и уничтожения, почему он предрасполагает к сбоям в дыхании и удушью.

Знаменитая концепция Фрейда о "зубастом влагалище" также приобретает новый смысл, когда картография выходит за рамки биографической сферы и включает перинатальные матрицы. Бессознательное представление о влагалище как об опасном органе, который может травмировать, кастрировать или убить, обсуждается в психоаналитической литературе словно абсурдная и бессмысленная фантазия наивного ребенка. А стоит лишь признать возможность того, что память о рождении сохраняется в бессознательном, это становится просто реалистичной сценкой. Роды — серьезное и потенциально опасное событие, во время родов женские половые органы убили или довели почти до смерти довольно много детей.

[Александр Вакуров]

Екатерина Белокоскова. "Мифы о женском оргазме как удар по самооценке партнеров".

Поводом для написания данного доклада послужила книга Мари Джайн Шерфи «Женская сексуальность. Психоаналитическая теория и природа оргазма», рекомендованная мне Харольдом Стерном как лучшая книга о природе женской сексуальности. Темы, затронутые в данной книге, оказались созвучными моим наблюдениям. Во время моей психоаналитической практики, которая продолжается на сегодняшний день около семи лет, я обратила внимание на широко распространенную среди моих пациенток неудовлетворенность качеством их сексуальной жизни. Примерно 7 из 10 женщин говорили об отсутствии вагинального оргазма и выдвигали эту проблему в качестве запроса на терапию. Ряд примеров из практики будут приведены чуть ниже. Это отсутствие пробивало невообразимую брешь в самооценке женщины, и в случае если она говорила об этой теме со своим партнером, в его самооценке. В большинстве случаев женщина остается один на один со своими чувствами по этому поводу и испытывает вину из-за своей несостоятельности. Как я постараюсь обосновать в своем докладе, это беда и вина общества, культивирующего в средствах массовой информации эталоны нормы, в том числе и сексуальной.
Обсуждение этой темы в кругу психоаналитиков чаще сводились к пересказу классической теории психосексуального развития Фрейда и констатации того факта, что вагинальный оргазм является вершиной женского сексуального развития, а все остальное от лукавого.
Мари Джайн Шерфи пишет, что большинство психоаналитиков в 50-60 годы так же слепо следовало этим принципам, не взирая на возражения появлявшиеся в публикациях и докладах. Большая часть возражений строилась на наблюдениях, что вагинальный оргазм встречается достаточно редко, что сенсорные нервные окончания отсутствуют в теле вагины, что женщины легко путают клиторальный и вагинальый оргазм, у животных, похоже, вообще не наблюдается оргазма. В 1953 Мари Бонапарт сделала впервые мягкое отступление от классического фрейдизма, предложив классификацию оргастического опыта: только инфантильный клиторальный оргазм, клиторальный оргазм с некоторыми вагинальными ощущениями, вагинальный оргазм, требующий предварительной клиторальной стимуляции, и в заключение редко встречающийся полный вагинальный оргазм, где клиторального участия не требуется. Последний уровень в ранних психоаналитических теориях считался пиком зрелой женственности. Удивительно - говорила она - что мы имели теорию, которая так хорошо все объясняет (хотя и это можно поставить под сомнение (Б.E.)), но имеет ничтожно малый терапевтический эффект. Позднее специалисты в области сексологии заявили, что оргазм всегда первоначально клиторальный, с клиторальным оргастическим центром. Импульсы от этого центра передаются стенкам вагины.
Хелен Дойч, публикуя свою работу по женской психологии, была шокирована тем, как часто она сталкивалась с так называемой фригидностью и тем, какой малый эффект давало психоаналитическое лечение. Она поставила под вопрос: действительно ли вагина была создана природой для выполнения сексуальных функций, как мы это утверждаем и требуем от нее. Ее выводы, что клитор - это сексуальный орган, а вагина - орган репродукции. Мышечный аппарат вагины первоначально был создан для функции репродукции и может вовлекаться, а может и нет, в оргастическую разрядку. Поэтому вместо вопроса «Почему женщины фригидны?» мы должны задавать вопрос « Почему и как случилось, что некоторые женщины одарены вагинальным оргазмом?» По мнению Дойч, наиболее женственный оргазм имеет пассивно-принимающую природу и заканчивается мягким медленным расслаблением, приносящим полное удовлетворение. Большинство аналитиков не приняли эти идеи и продолжали считать, что неспособность женщины иметь вагинальный оргазм является признаком фригидности.
В 60 годах исследования Мастерса и Джонсон практически не повлияли на психоаналитическую теорию. Тем не менее, тема женской сексуальности была предметом особого внимания специалистов, работающих в области психосоматики.
Несмотря на увеличившуюся свободу в воспитании девочек, количество фиксаций на клиторе не уменьшалось, а даже увеличивалось. Комментируя проблемы современных американских пар, Шимель утверждал, что все большее количество женщин и мужчин верят, что женщина должна иметь оргазм как мужчина – интенсивный, продолжительный, частый и множественный.
И вот мы перед лицом серьезной проблемы: все больше и больше женщин и мужчин приравнивают вагинальный оргазм к норме. Многие терапевты и психоаналитики могут рассказать о неординарных усилиях, прикладываемых парами, чтобы достичь «правильного» женского оргазма. Многие женщины становятся очень невнятными и путаются, когда их просят описать их сексуальные ощущения. Одной из причин этого является тот факт, что женщины боятся, что то, что они действительно чувствуют, не есть то, что они должны чувствовать. Слишком много женщин поэтому находится в тревоге и неуверенности насчет своей идентичности. Изучая мнение психиатров и психоаналитиков, Шерфи пришла к выводу, что они (за исключением гинекологов и эндокринологов) до сих пор верят в существование вагинального оргазма как высшей ступни в развитии женственности. Фактически они слепы к тому, о чем сигнализирует общество.
Только в 1961 Бенедек написал, что вагинальный оргазм не является признаком зрелой сексуальности, о чем позднее будут писать многие психоаналитики. Отто Кернберг указывает, что отсутствие вагинального оргазма часто является сигналом невротического уровня функционирования (в сравнении с пограничным и психотическим). Но то, что психоаналитическое сообщество вяло реагирует на противоречие и кризис общества, доказывает нам, что люди хотят чтобы вагинальный оргазм существовал.
Проблема вагинального оргазма – это биологическая проблема, и решена она должна быть биологически. Женская сексуальность во многом пассивно-мазохистична, и поэтому многим женщинам трудно принять этот путь.
Поскольку вагинальный оргазм, достигаемый при минимуме или отсутствии стимуляции клитора, испытывается относительно небольшим количеством женщин, биологи выдвинули версию, что это совсем недавнее достижение эволюции.
Все женщины имеют рудиментарный пенис, это первичный источник максимального, сексуального удовольствия в детстве, его наличие и функционирование - это результат генетической и эволюционной адаптации, клиторальная фиксация очень часто может и действительно взаимодействует с функционированием вагины. Невозможно более ссылаться на недифференцированность во время эмбрионального периода развития. Первоначально эмбрион всегда женского пола. Первоначально все мы были созданы женщинами. Мужское развитие может быть рассмотрено как вариация основного женского паттерна. С точки зрения эмбриологии пенис есть чрезмерно увеличенный в размерах клитор. Для всех млекопитающих современная эмбриология говорит: Адам сделан из Евы. В свете вышесказанного понижение клиторального эротизма до уровня психопатологии, потому что клитор врожденно мужской орган или первоначально либидо мужское, может быть рассмотрено как пародия на факты. Это открытие вызвало мощное сопротивление. Есть ли связь между взрослым сексуальным функционированием и этим периодом?
Сексуальность самок приматов указывает на характеристики, тесно связанные с активностью андрогена. Первое- это значительная эволюция клиторальной системы в пересечении с эволюцией вагины, второе возрастание эротизма кожи, и как результат этой эволюции, увеличение периода готовности к спариванию. Вместе эти черты в определенной комбинации отвечают за экстраординарно интенсивное, агрессивно сексуальное поведение и необычную оргазмическую способность, не похожую на других млекопитающих самок. Таким образом, агрессивно женский паттерн спаривания с его высоким уровнем сексуального влечения становится важным фактором в успехе воспроизводства репродукции у приматов.
Комбинация гормонов отвечает за анатомические черты, которые создают сильное, продолжительное сексуальное влечение и усиливают способность к сексуальному удовольствию, та же комбинация отвечает за плодовитость, уменьшение выкидышей и за здоровье. Как правило, такие женщины доминируют в женской социальной иерархии, они чаще всего ближе к доминирующим самцам, и их здоровое потомство лидирует в подростковой социальной иерархии и наиболее вероятно станет доминировать во взрослом возрасте.
В очень важном смысле Фрейд был прав. Женщина обладает фундаментальным похожим на мужской сексуальным драйвом, основанном на высоко эффективном клиторальном эротизме. Этот драйв зависит от эстрогена и андрогена и является универсальной характеристикой всех женщин
Подводя итоги, можно сказать, что дальнейшего осмысления требует конфликт между традиционным пассивно-мазохистическим представлением о женской сексуальности (принятие в себя мужчины и доверие, вверение себя в чьи-то руки) и вышесказанным о неизбежности агрессивного поведения женщины в современном социуме и в рамках бизнеса и в рамках взаимоотношения полов.

[Александр Вакуров]

Последняя статья вызывает у меня вопросы. А у Вас?

[Александр Вакуров]

ЭТА ОПЕРАЦИЯ ЗОВЕТСЯ ДЕФЛОРАЦИЯ. Женский вариант мифа. Тотем и табу девственности.

[Draconian]

Большое спасибо за статьи!!!

Одну прочел, осталось еще.. еще куча. Но мне нравится!

[Blaze]

Последняя статья вызывает у меня вопросы. А у Вас?

Александр, а какие вопросы?

[Александр Вакуров]

Последняя статья вызывает у меня вопросы. А у Вас?

Александр, а какие вопросы?

Прости, что долго не отвечал.

Пока не хочу раскрывать свои вопросы, хотелось бы сначала узнать, есть ли вопросы, возражения и сомнения у форумчан.

[Александр Вакуров]

Топик про феминисток и стерв

Топик о мужской и женской силе

[Тамрико]

Екатерина Белокоскова. "Мифы о женском оргазме как удар по самооценке партнеров".


Первоначально эмбрион всегда женского пола.
Для всех млекопитающих современная эмбриология говорит: Адам сделан из Евы.

Комбинация гормонов отвечает за анатомические черты, которые создают сильное, продолжительное сексуальное влечение и усиливают способность к сексуальному удовольствию, та же комбинация отвечает за плодовитость, уменьшение выкидышей и за здоровье. Как правило, такие женщины доминируют в женской социальной иерархии, они чаще всего ближе к доминирующим самцам, и их здоровое потомство лидирует в подростковой социальной иерархии и наиболее вероятно станет доминировать во взрослом возрасте.

Наконец-то у эмансипированной женщины появилась научная база ее жизневидению!

[Тамрико]

Екатерина Белокоскова. "Мифы о женском оргазме как удар по самооценке партнеров".

Подводя итоги, можно сказать, что дальнейшего осмысления требует конфликт между традиционным пассивно-мазохистическим представлением о женской сексуальности (принятие в себя мужчины и доверие, вверение себя в чьи-то руки) и вышесказанным о неизбежности агрессивного поведения женщины в современном социуме и в рамках бизнеса и в рамках взаимоотношения полов.

Вышесказанное порождает феминизм в чистом виде.

[Александр Вакуров]

Вышесказанное порождает феминизм в чистом виде.

Тамрико, вышесказанное порождает чувства и возможности. Разные чувства и разные возможности.

Кто как хочет, так этими возможностями и пользуется.

Да бог с ними, с феминистками. Они кроме вреда ещё и пользу приносят. За одинаковую зарплату борются - не дают мужикам застаиваться.

На то она и сука щука, чтоб карась не дремал.

Других польз от них пока не знаю. Может, Вы знаете?

[Александр Вакуров]

Да бог с ними, с феминистками. Они кроме вреда ещё и пользу приносят.

К стати, как бы им это и не было неприятно, но вреда мужикам от них вообще нету. Мужики только стебаются над ними.

Вред только для женщин, которые верят им и слушают их.

[Тамрико]

Тамрико, вышесказанное порождает чувства и возможности. Разные чувства и разные возможности.

Кто как хочет, так этими возможностями и пользуется.

В том-то и казуистика равновесных сил в природе.

Женщины подались в феминизм и эмансипацию , а мужчины в "голубизм" и апатию!

[Александр Вакуров]

В том-то и казуистика равновесных сил в природе.

Женщины подались в феминизм и эмансипацию , а мужчины в "голубизм" и апатию!

Ага... Всё становится наоборот. Извращенцы...

[Клевцов Дмитрий]

--Отличная тема;
полезная информация!

[Инна]

Да, статья "Женские сексуальные расстройства. ..." прозвела впечатление.
И здесь у меня проблемы.
Только сейчас, прочитав про клиторальный оргазм, поняла, почему я все время акцент делаю на том, "а что чувствует при половом акте мужчина, присутствует, где-то глубоко, желание почувствовать его наслаждение".
Блин, как все везде напутано.
И как из всего этого мне выпутываться???

А статью Екатерины Белокосковой, правда прочитав по диагонали, воспринимаю как попытку "узаконить", то с чем у нее самой проблемы. У человека хорошо работают защиты, раз она так "кричит" о "женском оргазме, как ударе по самооценке партнеров", видно тоже напутано у нее с этим, вот и выгораживается. Это мое ИМХО.