В русском языке существует понятие «внутренний мир». Немецкие исследователи пользуются термином «Umvelt», обозначающим среду, существующую в человеке. С точки зрения психологии развития «прошлые отношения» всегда присутствуют в нас.  Их изучает психоаналитическая теория объектных отношений.

Термин «объектные отношения», замечает в этой связи Н. Мак-Вильямс, не совсем удачен. Объект в психоанализе это в основном человек. Говоря об объектных отношениях, имеют в виду отношение к ребёнку близких ему людей. Эти интроекты, или усвоенный опыт бережного, наплевательского, требовательного и т.д. отношения, продолжают жить во взрослой личности и влиять на восприятие других людей.

По Дональду Винникотту, объектные отношения – это опыт. Первый опыт ребёнка – то, как пестует его мать, и этот опыт даёт ему ощущение доверия к окружающему его миру. Позднее младенец испытывает тревогу и смотрит на мать для получения аффективного ключа относительно безопасности или опасности незнакомого человека. Фактически, в этот момент ребёнок впервые разделяет с другим человеком свои внутренние переживания.

Винникотом высказаны фундаментальные предположения о развитии человеческой психики. Ему принадлежат идеи о потенциальном пространстве и о переходном объекте.

Ребёнок нуждается в объекте, который на время разлуки с матерью создаёт иллюзию её присутствия или, по крайней мере, её  успокаивающих, защитных функций.  Переходный объект, который прижимает к себе оставшийся без мамы ребёнок, служит защитой от тревоги, особенно тревоги депрессивного типа. Винникотт полагает, что феномен перехода, то есть иллюзорного опыта на границе между внешним и внутренним миром, начинает появляться в период от 4 до 12 месяцев, намеренно оставляя такой широкий интервал. Понятно, что выбранный на роль переходного объекта  реальный предмет (плюшевый медведь, фланелевая пелёнка) обозначает грудь (или маму). Он обогащает ребёнка опытом символизации и предшествует умению адекватно оценивать реальность, в том числе различать фантазию и реальность.

Когда мать оставляет ребёнка одного на короткий срок, он испытывает тревогу и одновременно – пробуждение умственной активности и чувствительности. Он использует объект для сосания или другого аутоэртического удовлетворения, а также погружается в фантазии и мечты о маме, припоминая её и переживая иллюзорно вновь. Так возникает переходная область, или, в теории Винникота, потенциальное пространство между ребёнком и внешним миром. Если всё идёт хорошо, заключает Винникот, опыт переживания фрустрации помогает ребёнку постичь, что внешние объекты реальны. Когда сильное приспособление к потребностям ребёнка неоправданно затягивается, младенец обнаруживает себя в волшебном мире, где внешние объекты ведут себя идеально и никогда не разочаровывают его. Он развивается в галлюцинаторном, а не в реальном мире любимых и ненавистных объектов. Только неполная адаптация к потребностям ребёнка делает объекты реальными и развивает способность младенца выражать отношение к внешней реальности, адекватно оценивать её и думать о ней.

Можно сказать, что последовательность такова, резюмирует Винникот: сначала объектные отношения, а в конце применение объекта. Между тем в промежутке происходит, может быть, самое сложное в развитии человека, а именно следующее: субъект выводит объект (другого человека) за пределы зоны своего всемогущества. Восприятие объекта (другого человека) как внешнего феномена, а не как проекции, то естозначает признание Другого существующим автономно.

Это изменение означает, что субъект (ребёнок) разрушает внутренний объект (поскольку он становится внешним). Разрушение объекта выносит его за пределы всемогущества ребёнка. Вслед за этим возникает новый аспект объектных отношений. Объект  (другой человек) может выдержать это разрушение, а может и нет. Другими словами, объекты выживают и тем самым дают субъекту возможность жить в мире объектов. Если у субъекта нет опыта, связанного с максимумом своей разрушительной силы, пишет Винникотт, то он никогда не переносит аналитика наружу, а следовательно, никогда не сможет пойти дальше, чем самоанализ с использованием аналитика как проекции части собственной личности.

Важно заметить, что опыт ознакомления с внешним миром зависит от способности самого объекта (другого человека) к выживанию. Выжить в данном контексте означает «не атаковать в ответ». Важная работа, которую совершает мать – это стать первым человеком, который позволит ребёнку получить опыт позитивной ценности деструктивности. Ценой всего этого, указывает Винникотт, становится принятие разрушений, происходящих в бессознательных фантазиях. Они становятся реальными, то есть пригодными для использования. Деструктивность и выживание объекта вопреки разрушению способствуют созданию общей для людей реальности, которую субъект может использовать и которая может воздействовать на него в ответ.

Хорошая мать активно приспосабливается к потребностям ребёнка, и в самом начале, адаптируясь к ребёнку на все сто процентов, мать создаёт иллюзию того, что её грудь является частью ребёнка. Вот он голоден, проявил недовольство, и грудь тут же возникла из ниоткуда. Материнская грудь, полная тёплого и сладкого молока,  находится как бы под магическим контролем младенца. Хорошая мать обеспечивает ребёнку эту иллюзию а затем постепенно разрушает её. Она фрустрирует его (ведёт себя так, что ребёнок  испытывает досаду и обиду)  в соответствии с возможностями ребёнка. В нашем примере – ребёнок может несколько минут подождать, пока подогревается бутылочка с едой, школьник может спокойно потерпеть полчаса-час, пока сготовится обед, взрослый может заказать пиццу на дом, если захотел есть, а дома ничего не приготовлено. Напрасно ожидать от голодного младенца, что он подождёт часик своего кормления, и неразумно ставить перед школьником задачу пообедать самому, когда холодильник совершенно пуст.

По мере взросления стопроцентное приспособление к нуждам младенца постепенно ослабевает. Чем старше ребёнок, тем больше его возможности справляться с тревогой и досадой (фрустрацией). Наиболее фрустрирующая ситуация для младенца – это уход мамы. Пережить отсутствие мамы на недолгий срок малышу помогает переходный объект.

Если мать достаточно хорошо адаптирована к нуждам ребёнка, у него возникает иллюзия, что существует внешняя реальность, соответствующая собственной способности ребёнка создавать что-то новое. Главная задача хорошей матери, по Винникоту, - предоставление ребёнку возможности для создания такой иллюзии и затем её разрушение. Чуткость матери на самых ранних этапах жизни позволяет ребёнку справиться с огромным шоком, связанным с потерей всемогущества и обрести связь с объективно воспринимаемыми предметами. Так благодаря достаточно хорошей матери ребёнок обретает способность понимать и принимать реальность.

Развитие Эго происходит в потенциальном пространстве между внутренним и внешним миром. Некоторые паттерны и тенденции роста могут быть унаследованы генетически, пишет Винникотт, но всё равно без хорошей поддержки со стороны социального окружения в эмоциональном развитии индивида ничего не произойдёт. Основой всего этого является идея зависимости индивида, которая из полной превращается в относительную и затем в независимость. Человек никогда не обретает независимости от своего социального окружения, поскольку в нём происходит постоянное размывание чёткой границы между Я и не-Я посредством проективной идентификации. Он, однако, может почувствовать себя свободным и независимым в той мере, насколько это позволяет ему чувствовать себя счастливым и ощущать собственную идентичность.

Винникотт подчёркивал, что терапевт должен создать возможности для развития «подлинного Я» пациента  и для этой цели ему не следует «сталкиваться» с пациентом в некоторые моменты терапевтической регрессии. Оптимальная функция терапевта при этих условиях, говорил он, - быть объектом, который «осуществляет холдинг» (по определению Винникотта, holding  это всё то, что мать делает, кем она является для своего младенца). Терапевт становится пациенту кем-то вроде матери, восполняет пациенту нехватку нормальной материнской заботы. В такие моменты, полагает Винникотт, происходит молчаливая регрессия  вплоть до самой примитивной зависимости от аналитика, воспринимаемого как «держащая на руках мама». Винникотт считает интуитивное эмпатическое присутствие аналитика более ценным, нежели нарушающая душевное равновесие и воспринимаемая как вмешательство словесная интерпретация.

Эта концепция связана с теорией Биона о том, что настроенность матери на младенца (Бион называл её «грёзами») позволяет ей интуитивно уловить и соединить воедино рассеянные и фрагментированные примитивные переживания ребёнка. Интуиция матери, говорит Бион, становится «контейнером» (container), который организует спроецированное «содержание» (content). Это содержание было спроецировано (то есть изгнано, выброшено наружу из внутреннего мира) поскольку было неприемлемым (вызывало зависть, ненависть, досаждало) или фрустрировало ребёнка каким-либо другим образом.

Подобным образом разбросанные, искажённые, патологические элементы переживаний регрессировавшего пациента проецируются на аналитика, так что пациент использует терапевта как «контейнер» для организации всех тех переживаний, которые сам по себе не может ни вынести, ни оформить.

В профессиональной литературе часто возникает путаница из-за этого. Как Винникотт, так и Бион подчёркивают, что терапевт инкорпорирует и интегрирует спроецированные пациентом аспекты происходящего, но Бион фокусируется на когнитивном аспекте ситуации, а Винникотт – на эмоциональном («холдинг»).

 Источник: www.rorschach.ru  Винникотт: опыт объектных отношений. Rorschach & Psychoanalytic Diagnostics