Введение

Смысл — чрезвычайно объёмное понятие, которое занимает немаловажное место во многих гуманитарных науках: философии, языкознании, социологии, культурологии, психологии. Выступая как единица анализа определенных положений и гипотез, выполняя функцию интегрирующего фактора различных научных дисциплин, сегодня «смысл», несомненно, является междисциплинарным понятием гуманитарной области научного знания. Теоретический анализ состояния проблемы смысла как научной категории позволяет сделать заключение о чрезвычайно широком спектре понимания этого феномена в различных дисциплинах гуманитарных наук. Многие исследователи сходятся во мне­нии, что в настоящее время понятие «смысл» не только не имеет сколько-нибудь строгого общепринятого определения, но и на описательном уровне существует большой разброс суждений о том, что это такое. Существует множество определений понятия «смысл», имеющих как общее, очень широкое значение, так и сводящих его до одной из составляющей когнитивных и мотивационных процессов. Эта тенденция наблюдается практически во всех дисциплинах гуманитарных наук, исследующих феномен смысла в различных его проявлениях.

В современных философско-лингвистических концепциях многообразие характеристик смысла, большой их разброс, существующая несогласованность и противоречивость в большинстве своем сводятся к противопоставлению смысла как результата понимания текста, его конечной цели, и в то же время как инструмента самого процесса понимания. С одной стороны, смысл извлекается из текста в результате его понимания, следовательно, смысл необходимо обнаружить и «разгадать», с другой — сущность понимания заключается в приписывании смысла самому тексту, т. е. необходимости актуализации соответствующего тексту готового смысла, хранящегося в памяти. Кроме того, смысл принадлежит сфере сознания, с одной стороны, и в то же время он характеризуется целостностью, неразложимостью на составляющие, а следовательно, недостаточной осознаваемостью, и соответственно локализуется в сфере подсознания – с другой.

Природа этих противоречий, по нашему мнению, кроется прежде всего в наделении смысла либо субъективными, либо объективными характеристиками. Поскольку мы не можем однозначно верифицировать положение о существовании объективного или субъективного смысла, то нам представляется, что данную двойственность можно объяснить исходя из понимания смысла как психологической категории, связанной с личностью, ее развитием и жизнедеятельностью. При этом смысл целесообразно рассматривать как индивидуальное (личностное) психическое образование, факт (феномен) сознания, который характеризуется отношением к другим фактам психической жизни в контексте определенных жизненных ситуаций.

В отечественной и зарубежной психологии категория «смысл» рассматривается в рамках отдельных теоретических школ, по большей части в контексте изучения проблематики смысла жизни или же отдельных структурных элементов жизнедеятельности. Причем если в зарубежной психологии преобладают исследования преимущественно смысложизненной проблематики (особенно в экзистенциально-гуманистическом направлении), то в отечественной уклон делается на изучение смысла как единицы сознания, деятельности, личности (прежде всего, в традиции деятельностного подхода). В зависимости от теоретической ориентации исследователей смыслы представляются в их концепциях как субъективные и объективные, осознаваемые и неосознаваемые, истинные и явные, наблюдаемые и скрытые, внутренние и внешние, биологические и личностные, индивидуальные и социальные и др. Кроме того, в зависимости от предмета изучения смыслы рассматриваются в различных контекстах, охватывающих всю сферу психической активности и жизнедеятельности человека — смысл реакции, действия, поступка, деятельности, поведения, жизни, существования. На различных уровнях взаимодействия человека с действительностью смысл выступает как сущность объектов, жизненная задача или цель. В соответствии с этим смысл предстает в виде смысла события, ситуации, жизненной необходимости, смысла жизни, смысла мироздания.

Столь широкий спектр представлений о смысле можно объяснить двойственной природой данного феномена: с одной стороны, он представляет собой результат воздействия на человека окружающего мира, с другой – элементы действительности получают свое представительство в сознании только после их осмысления. Несмотря на такой разброс мнений, практически все исследователи этой проблемы определяют смысл через отношение, которое строится не на определенной связи между реальностью и действительностью, а прежде всего на сложной системе связей, которые обусловливают взаимодействие как субъективных отношений с действительностью, так и обратное отношение. При этом смысл выражается в отношении к элементам действительности, представленным в структурах сознания, а для того чтобы такое отношение осуществилось, необходим прежде всего субъект этого отношения. Поскольку сознание присуще только человеку, то смысл как феномен сознания, отражая его человеческую природу, и делает человека субъектом отношения. Это отношение в различных ситуациях может осуществляться на различных уровнях и стадиях жизнедеятельности. Соответственно, смысл отражает системное свойство личности и имеет транссубъективную природу, а следовательно, не может быть не личностным. Для того чтобы понять феномен функционирования личности в различных жизненных ситуациях, необходимо рассматривать смысл как систему, обеспечивающую функционирование самой личности. Более того, многогранность смысла позволяет говорить о его уровневой организации и соответственно о системе личностных смыслов.

Данная работа является логическим продолжением исследования психологических закономерностей и механизмов формирования и развития системы личностных смыслов, изложенного в вышедшей в 2004 году монографии «Психологические механизмы функционирования системы личностных смыслов». В настоящем исследовании предпринята попытка изучения психологических условий, факторов и механизмов, обеспечивающих функционирование системы личностных смыслов в различных жизненных ситуациях. В связи с этим в работу был включен переработанный и дополненный материал, изданный в предыдущей монографии. В частности, это касается изложения теоретической модели функционирования системы личностных смыслов, а также новой концептуализации методики СЖО для диагностики типов актуального смыслового состояния.

Автор выражает благодарность выпускникам социально-психологического факультета Кемеровского государственного университета Новоселовой Т. А., Пискуновой К. В., Кедяровой Т. В., Кубасовой К. В., Полетаевой А. В., при непосредственном участии которых в рамках выполнения и защиты дипломных исследований под руководством автора проводилась стандартизация и валидизация модифицированного варианта теста СЖО. Особую благодарность автор выражает своим коллегам Яницкому М. С., Юпитову А. В., Янко Е. В., Аргентовой Т. Е., Горбатову М. М. за сотрудничество, ценные научные консультации и замечания по организации и структуре данной работы.

Глава 1. СИСТЕМА ЛИЧНОСТНЫХ СМЫСЛОВ: СТРУКТУРА, РАЗВИТИЕ, МЕХАНИЗМЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ

1.1. Структурно-содержательные характеристики системы личностных смыслов

Сложность и неоднородность природы личностных смыслов, двойственность источников их порождения, формирования и развития, разноплановость выполняемых ими функций предполагают их функционирование в качестве сложной многоуровневой системы. Большинство как отечественных, так и зарубежных исследователей проблемы смысла отмечают тот факт, что человеку присуще наличие не одного, а целого ряда различных смыслов.

В психологической литературе неоднократно делались попытки классифицировать смыслы по различным основаниям. Теоретический анализ состояния этой проблемы в различных философских концепциях и психологических теориях позволяет выделить разнообразные критерии, положенные в основание различных смысловых классификаций. В них смыслы представляются в своих различных качествах: осознаваемые и неосознаваемые, субъективные и объективные, внутренние и внешние, биологические и личностные, индивидуальные и социальные и др. [119].

Кроме того, смыслы в различных школах и направлениях охватывают широкий спектр функционирования человека и выражаются в таких понятиях, как смысл действия, деятельности, поведения, жизни, существования.

В связи с этим необходимо выделить более обобщающие, с одной стороны, и уточняющие – с другой, понятия, отражающие различные уровни осознания человеком окружающей действительности: ситуативный смысл, жизненный смысл (жизненная необходимость), смысл жизни (развитие и стремление), смысл бытия (сверхсмысл или космический смысл). Данные понятия являются обобщающими категориями, включающими в себя более частные смысловые образования и отражающими иерархические взаимосвязи между компонентами мотивационно-потребностной, ценностно-смысловой сферами личности и разноуровневыми структурами сознания [Там же].

Основываясь на вышесказанном, можно сказать, что личностные смыслы выступают связующим звеном между различными подсистемами личности. Являясь компонентами более сложной системы – личности, они сами представляют систему, организованную в определенной иерархической последовательности, отражающую процессы развития и функционирования личности на различных этапах жизнедеятельности человека.

Понятие системы как психологической категории было заложено еще Л. С. Выготским, который рассматривал динамическую смысловую систему как единство аффективных и интеллектуальных процессов сознания [4].
В дальнейшем А. Г. Асмолов, развивая положения Л. С. Выготского, использовал понятие динамической смысловой системы для обозначения многомерной системной организации смысловых образований. Эта система, по
А. Г. Асмолову, характеризуется собственной внутренней динамикой, определяемой сложными иерархическими отношениями между ее составляющими. Являясь производной от деятельности человека и его позиции, динамическая смысловая система выражает содержательные характеристики личности как целого и выступает единицей ее анализа [15].

Рассматривая человека, его личность и бытие как сложные системы, большинство исследователей исходят из общенаучного определения понятия системы как совокупности элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которые образуют определенную целостность, единство [134]. В качестве основных характеристик системы выделяются: целостность, структурность, иерархичность, взаимообусловленность системы и среды, множественность описания. При этом психологические системы характеризуются такими специфическими особенностями, как динамичность, самоорганизация и целеустремленность. Так, В. Д. Шадриков, характеризуя психологическую систему как специфическую, указывает на временной компонент, обусловливающий ее функционирование. Это система, «... развивающаяся во времени, изменяющая состав входящих в нее компонентов и связей между ними при сохранении функций» [Цит. по: 105, с. 121].

Данные характеристики нашли свое отражение в таких сложноорганизованных системах, как «многомерный мир человека» А. Н. Леонтьева [70], «жизненные миры» Ф. Е. Василюка [34; 36], «смысловая сфера личности» Б. С. Братуся [27, 28], «смысловая реальность» Д. А. Леонтьева [76] и др.

По мнению В. Е. Клочко, для того чтобы психика выступала объектом психологического исследования, необходимо, чтобы предметом психологии являлась психологическая система. Психологическая система при этом обладает такими особенностями, какими не обладают другие системы: «Прежде всего, произведенные системой качества не только образуются в системе, но и отражаются ею опосредованно и непосредственно, а также в единстве этих двух форм, что и обеспечивает саморегуляцию в психологических системах (направленность, селективность, процессуальную детерминацию) и дальнейшее развитие всей системы и ее компонентов (психики, деятельности, личности)» [Цит. по: 45, с. 77]. Принцип системной детерминации был положен В. Е. Клочко в основу разработанной им теории самоорганизующихся психологических систем. В данной теории сам человек понимается как психологическая система. Он сочетает в себе и «образ мира» (как субъективную компоненту), и «образ жизни» (как его деятельностную компоненту), и саму действительность – многомерный мир человека «...как онтологическое основание его жизни, определяющий сам образ жизни и определяемый ею» [59, с. 79]. Вслед за А. Н. Леонтьевым, В. Е. Клочко определяет «многомерный мир человека» как особое психологическое пространство [60]. По его словам, человек, понимаемый как целостная психологическая система, «выступает не в противопоставлении объективному миру, а в единстве с ним, в своей продленности в ту часть этого мира, которая им «освоена», т.е. имеет для него значение, смысл, ценность» [58, с. 104–113]. При этом смыслы понимаются В. Е. Клочко как особые системные и сверхчувственные качества предметов, намечающие границы многомерной системы «человек». Именно они, являясь шестым измерением мира человека, определяют поле сознания и делают мир реальным.

А. Ю. Агафонов, рассматривая человека как смысловую модель мира, определяет его как пересечение «четырех смысловых сфер (биосфера, когнитивная сфера, социальная сфера, духовная сфера) в континууме пространства и времени и объединение этих сфер в континууме их атрибутов» [3, с. 128]. Сам человек обладает телесностью, целью активности которой является выживание. Человек как субъект обладает сознанием, активность которого заключается в познании. Как личность человек обладает социальностью, целью которой является адаптация. Человеку как индивидуальности присуща духовность, целью которой является творчество. При этом сам смысл понимается А. Ю. Агафоновым как уникальный психический продукт, такой, каким является человеческая жизнь, «сознательный опыт каждого человека» [Там же, с. 69].

Таким образом, в отечественной психологии продолжается развитие подхода к личности как к системному качеству, присущему человеку. Смысл, выступая как системное качество, приобретаемое индивидом в его жизненном пространстве, определяет феномен его личности, самого человека и его жизни. Система личностных смыслов лежит на пересечении основных сфер функционирования личности как психологического органа человека, соответственно, ее организация должна отражать и личностное развитие индивида, и онтологическую сложность всей структуры человеческой жизнедеятельности.

Поскольку мы рассматриваем личностный смысл прежде всего как феномен сознания, то в основу уровневой организации смысловой системы в качестве одного из определяющих ее критериев нами была положена когнитивная сложность взаимоотношений человека и окружающей действительности. Именно когнитивные процессы, надстраиваясь над аффективными, обусловливают адекватность ее восприятия, позволяют осмысленно взаимодействовать с ней и характеризуют содержание и границы субъективной реальности. Когнитивная сложность вслед за А. Г. Шмелевым понимается нами как количество независимых разнообразных конструктов на категориальном микроуровне, находящихся в иерархическом соподчинении с конструктами более высокого порядка на категориальном макроуровне. Иными словами, речь идет о дифференцированности индивидуального смыслового поля, где смыслы, выражающиеся в конструктах, находятся в согласованности друг с другом. А. Г. Шмелев отмечает, что в этом случае «система конструктов обретает необходимую «связанность» и «стройность», оказывается достаточно гибкой и одновременно достаточно устойчивой» [146, с. 84].

Уровень когнитивной сложности отражает содержание личностных конструктов индивида – смысловых систем, которые человек создает, а затем взаимодействует при их помощи с объективной действительностью. Личностный конструкт как система сочетает в себе эмоциональные и когнитивные компоненты жизнедеятельности человека. Дж. Келли отмечал, что «без таких систем мир будет представлять собой нечто настолько недифференцированное и гомогенное, что человек не сможет осмыслить его» [Цит. по: 143,
с. 438]. Низкий уровень когнитивной сложности выражается в жестких конструктах, дающих излишне фиксированную, ригидную картину мира. Речь, которую человек использует для описания какого-либо явления действительности, обычно «жестко логичная». Жесткие конструкты объясняют что угодно и когда угодно, при этом речь говорящего изобилует повторяющимися ключевыми словами, выражающими линейное, категоричное отношение к предмету разговора. Жесткая система характеризуется узким репертуаром конструктов и их жесткой соподчиненностью. Как правило, они выражаются в таких диадах, как: «правильно – неправильно», «хорошо – плохо», «нормально – ненормально», «добро – зло», «должен – не должен» и т. д. В отличие от них, черезмерно свободные (размытые) конструкты характеризуются отсутствием организации и концентрации внимания. Человек, не принимающий на себя ответственность, постоянно меняющий направление мыслей, осмысливает окружающую действительность при помощи свободных конструктов. Его речь изобилует частицами, выражающими условное предположение и неопределенное время «бы», «как бы», «если бы» в сочетании с глаголами в неопределенной форме. Таким образом, высказывания, выражающие личное отношение, слабо дифференцированы во временном и субъект-объектном плане, т. е. лишены интенции. Человек не выражает себя как субъект действия, на это указывают не только личное местоимение в дательном падеже «мне», но и суффиксы «сь» и «ся», указывающие на возвратное местоимение «себя»: «Мне хотелось бы поздравить...», «Хочется сказать...», «Я жутко извиняюсь...» и т. д. Ценностное отношение выражается в словосочетаниях «не очень», «да нет», «ну да» и т. д., которые указывают на неопределенную позицию говорящего относительно объекта разговора. Данная система может иметь широкий репертуар понятий или моделей, но они не имеют между собой четкой связанности и стройности, что в итоге сводит всю систему до дихотомического противопоставления одного факта другому, зачастую выпадающему из контекста ситуации. Высокий уровень когнитивной сложности отражают восприимчивые конструкты, обладающие достаточной гибкостью и направленностью относительно различных жизненных ситуаций [5]. Люди, взаимодействующие с действительностью при помощи восприимчивых конструктов, в большей степени готовы воспринимать ее объективно. Необходимо отметить, что ключевые слова (речевые конструкты) отражают уровень когнитивной сложности только относительно контекста ситуации. Если в речевых конструктах обобщается отношение к широкому спектру предметов и явлений действительности, то когнитивная сложность выступает показателем определенного психического состояния или уровня личностного развития.

Исследования когнитивной сложности показывают, что более «когнитивно-сложные» индивиды обнаруживают более высокую терпимость к противоречиям, в большей степени способны проявлять эмпатию (смотреть на мир глазами других людей), более открыты новому опыту [101; 146]. Дженис и Менн, говоря о сбалансированности и оптимальности взаимодействия человека и проблемной ситуации, вводят понятие «вигильный стиль принятия решения», который, по своей сути, является вариантом проявления когнитивной сложности. Данный стиль предполагает «достаточно эмоционально пробужденную личность, мотивированную на решение основных интеллектуальных проблем, но не настолько погруженную в эмоции, чтобы это мешало разуму» [Цит. по: 5, с. 56]. Таким образом, можно сказать, что понятие когнитивной сложности тесно смыкается с концепцией интенциональности и может быть противопоставлено когнитивной жесткости или диффузности мышления, которые обусловливают ограниченный выбор вариантов поведения, защитное избегание актуальной ситуации, конфликтную негибкость в осмыслении себя и действительности.

Помимо сознательного (осмысленного) отношения человека к действительности, уровневая организация смысловой системы личности должна отражать социальную сущность человека. Б. С. Братусь называет отношение к другому человеку «тем самым общим критерием, водоразделом, отделяющим собственно личностное в смыслообразовании от неличностного, могущего быть отнесенным к иным слоям психического отражения» [27, с. 100]. «Реальный способ отношения к другому человеку, другим людям, человечеству в целом» выделяется Б. С. Братусем в качестве психологического критерия смыслового развития личности и используется в разработанной им классификации смысловых уровней [29, с. 292]. По нашему мнению, такой подход предполагает наличие определенных этических стандартов, социальных норм и моральных ценностей, которые являются отражением культуры определенного социального слоя, национальной и религиозной принадлежности, политической системы и исторического момента.

Кроме того, данный критерий не отражает контекста ситуации (культурно-исторических условий), в которой человек осуществляет это отношение и не обнаруживает такого качества смысла, как интенциональность.

В понимании интенциональности мы исходим из определения В. С. Малаховым данного феномена как первичной смыслообразующей устремленности сознания к миру, смыслоформирующего отношения сознания к предмету, предметной интерпретации ощущений [126]. Это направленность чувственного сознания индивида на элементы объективной реальности, в том числе и на личность другого человека, на его мир, на процесс и результат своей деятельности относительно других людей. Иными словами, это внутренняя свобода, основанная на способности принимать решения в ситуации выбора и реализовывать их. Только свободный человек может помочь освободиться другому человеку. Феномен интенциональности предполагает прежде всего наличие ее субъекта. Именно через интенциональность отношение к другому человеку приобретает форму буберовской схемы «Я – ТЫ». Соответственно для осмысленного понимания мира другого человека (и соответственно понимания его личностных категорий добра и зла, норм, ценностей, счастья и смыслов) прежде необходима четкая идентификация себя как субъекта этого отношения. Вслед за Н. Смитом мы полагаем, что субъект-объектное отношение возможно только в специфическом контексте, различные компоненты которого, «участвующие в психологическом событии, содержат в себе потенциал, или реализационные факторы, обеспечивающие переход на более высокий уровень обстоятельств, из которых складывается психологическое событие» [123, с. 19].

В этой связи актуальным является положение Г. Дюпона о том, что личностная автономность как умение согласовывать мораль окружающей среды и индивидуальные нравственные нормы выступает способностью индивида осуществлять отношение «общего – особенного – уникального» на всех уровнях психологической реальности [144]. Следовательно, для осмысленного отношения к другим людям у субъекта этого отношения должен быть сформирован определенный уровень идентичности, благодаря которой человек регулирует свои отношения с окружающей действительностью с учетом ситуации.

Е. П. Белинская и О. А. Тихомандрицкая отмечают, что «и в философском, и в общепсихологическом, и в социально-психологическом плане решение вопросов о природе человека, о взаимосвязи социального и индивидуального всегда связано с проблематикой «Я» [20, с. 211]. Такие концепты, как самосознание, «Я», самость, self, Я-концепция, образ Я, самоидентичность и другие обозначают субъективную реальность. Э. Эриксон рассматривал идентичность как сущность индивидуальности человека в контексте общества и требований культуры, выступающей центральным звеном в структуре «Я» [149]. Поскольку субъективная реальность является смысловым полем личности и человека в целом, то целесообразно выделить «идентичность» и схожие с ней понятия в качестве критерия, определяющего уровни системы личностных смыслов.

Существенным компонентом образа «Я» является жизненная перспектива личности. Еще Н. А. Бернштейн указывал на невозможность исследования личности вне контекста его субъективного времени: «Эволюция взаимоотношений пространственных и временных синтезов с афферентными и эффекторными системами соответственных уровней складывается существенно по-разному. На уровне С (уровень пространственного поля) они образуют объективированное внешнее поле для упорядоченной экстраекции чувственных восприятий. На уровне действий они создают предпосылки для смыслового упорядочения мира, помогая вычленению из него объекта для активных манипуляций. Так, из афферентации вырастает объективное пространство, из пространства – предмет, из предмета – наиболее обобщенные объективные понятия. Наоборот, временные синтезы на всех уровнях стоят ближе к эффекторике. На уровне синергий они влиты в самый состав движения, воплощая его ритмовую динамику (время выступает как ритм, временной узор). На уровне пространственного поля они определяют скорость, темп, верное мгновение для меткого, активного реагирования. На уровне предметного действия время претворяется уже в смысловую связь и цепную последовательность активных действий по отношению к объекту. Из эффекторики вырастает таким путем субъективное время; из времени – смысловое действование, из последнего на наиболее высоких уровнях поведение; наконец, верховный синтез поведения – личность или субъект» [21, с. 126]. Кроме того, именно ощущение времени жизни позволяет говорить о наличии в ней смысла. Г. Эленберг утверждает, что понять то, что называется смыслом, невозможно независимо от чувства переживаемого времени. «Искажение чувства времени – это естественный результат искажения смысла жизни» [147, с. 216].

Способность индивида актуализировать разные содержательно-смысловые грани субъективных образов является показателем его личностного развития и уровнем идентичности. Э. Эриксон в качестве одной из характеристик психосоциального кризиса выделял особое «диффузное» переживание времени: человек становится неспособен ориентироваться в своей жизни, в связной перспективе настоящего, прошлого и будущего [148]. Период выхода из кризиса, по Э. Эриксону, знаменуется напряженным переживанием времени, доверием себе в планировании будущего, желанием интенсивных вкладов в свою перспективу. Л. Лакманн описывает итог идентичности как временную структуру, представляющую собой синтез субъективного и биографического времени, переживаемых как основные смыслы в конструировании и реконструировании целостного хода жизни [173]. П. Вайнрих определяет идентичность как целостность самосозидания, в которой то, как человек конструирует себя в настоящем, выражает преемственность между тем, как он конструировал себя в прошлом, каким он надеется стать в будущем [12].

Для разных возрастных групп становление идентичности характеризуется доминированием ценности будущего или прошлого, при этом происходит перетекание времени жизни из менее ценной его составляющей в более ценную. Направление этого субъективного перераспределения времени связано со степенью реализованности жизненных смыслов на разных этапах жизни и наличием перспективы в будущем. В периодизации переживания времени, предложенной Е. Де Гриффом, годовалый ребенок живет настоящим, в три года ребенок ориентируется в часах, в четыре он ощущает понятие «сегодня», а в пять появляется континуум «вчера – сегодня – завтра». Восьмилетний ребенок ориентируется в неделях. К пятнадцати годам единицей времени является месяц, а сорокалетний человек считает в годах и десятках. Г. Элинберг справедливо отмечает по этому поводу, что люди в разной степени интересуются своим прошлым и будущим [147]. Этот факт в большей степени обусловлен смысловой насыщенностью времени. Таким образом, специфическое переживание времени является определенным состоянием, выражающим отношение индивида к смыслам прошлого, настоящего и будущего. Несомненно, что такое состояние возможно только в настоящий момент, однако то, что было ценным для человека в прошлом, остается для него реальностью, также в субъективной реальности человека присутствуют определенные ожидания и планы. Наличие в настоящий момент свободного структурирования временных аспектов субъективной реальности говорит о целостности самой личности, переживающей это состояние. С. Л. Рубинштейн отмечал, что «всякая временная локализация требует умения оперировать временной схемой или «системой координат», выходящей за пределы переживания» [113, с. 252].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что понятия «идентичность», «когнитивная сложность» и «временная перспектива» находятся в неразрывном единстве и обусловливают смысловое отношение человека к окружающей действительности. В то же время данное отношение следует рассматривать в контексте конкретной жизненной ситуации. Любое изменение ситуации может изменить характер взаимосвязи между составляющими компонентами этого отношения.

Основываясь на вышеперечисленных аспектах организации системы личностных смыслов, мы попытаемся описать ее уровневую структуру (см. таблицу 1).

Таблица 1

Уровневая организация системы личностных смыслов

Первым уровнем в такой системе является уровень биологически обусловленных смыслов. Они возникают на базе ощущений и обусловливают функционирование организма и его реакции на физическое воздействие окружающей действительности. Здесь смыслы представлены как неосознаваемые медиаторы биологической адаптации организма к изменениям окружающей среды. Несомненно, это уровень смыслов нельзя назвать личностным, поскольку эти смыслы обусловлены не личностью или человеком, а самой природой жизни всего живого. Кроме того, в данном случае невозможно говорит о каком-либо уровне когнитивной сложности, поскольку еще не сформирована структура сознания и отсутствуют конструкты. Вследствие этого невозможно говорить и о временной перспективе. Реакции организма на раздражители окружающей действительности протекают только «сейчас», они не имеют под собой осознанных опыта и целей. Если они и осознаются, то это происходит «потом», на более высоком уровне, и их осознавание, скорее, носит характер интерпретации, чем осмысления. Следует согласиться с Б. С. Братусем, относящим биологически обусловленные смыслы к доличностному уровню [27]. Это, скорее, предсмыслы, строительный материал, на основании которого возникает ощущение реальности. А. Н. Леонтьев определял биологический смысл как «смысл в себе», главной характеристикой которого является неконстантность. Это начальная стадия развития: «...основное изменение, скачок в развитии есть превращение инстинктивного смысла в сознательный смысл – превращение инстинктивной деятельности в сознательную деятельность [71, с. 209]. Однако уже здесь смыслы обусловливают первичное разделение «Я» и «не Я». Таким образом, уровень биологических смыслов во многом определяет первичную интерпретацию ощущений и является базовым для возникновения потребностей, драйвов, мотивов.

На втором уровне смыслы носят индивидный характер и отражают потребностную сферу личности. Это еще слабоосознаваемые образования, которые выражают отношение мотива к цели. В качестве целей, мотивирующих это отношение, выступают желания, элементы предметного мира и ограничения социального окружения. Сами отношения к элементам действительности строятся на определенных знаниях, которые носят характер представлений, а сами элементы реальности предстают в сознании в номинативной форме. Смыслы данного уровня характеризуются низкой когнитивной сложностью. Конструкты представлены либо жесткими стереотипными понятиями, клише, строящимися на смысловой связи двух (максимум трех) значений, либо понятийной путаницей. В силу вышесказанного смыслы носят исключительно ситуативный характер, поскольку отражают удовлетворение потребностей. Временные рамки обусловливаются контекстом ситуации, смыслы локализуются либо в «настоящем», либо в «недалеком прошлом». Этим обусловливается и основная функция смыслов этого уровня – адаптация индивида к окружающим условиям социальной действительности. Однако в силу накопленных знаний об объективной действительности и субъективных потребностях, а также способах их удовлетворения, смысловые связи постепенно генерализуются и приобретают характер значений. В определенных ситуациях отношения индивида и действительности приобретают характер значимости, что позволяет человеку дифференцировать себя от окружающей действительности и чувствовать себя субъектом этих отношений.

Третий уровень представляют собственно личностные смыслы. Это устойчивые личностные образования, опосредующие всю жизнедеятельность человека. На этом уровне смыслы выступают в виде ценностных ориентаций личности, основная функция которых заключается в интегрировании личности в новые условия социальной жизни. В отличие от адаптации, под которой мы понимаем процесс приспособления, направленный на поддержание жизнедеятельности человека в определенных условиях, интеграция предполагает активное, осознанное поддержание определенного напряжения для творческой реализации своих возможностей в условиях социального взаимодействия. Интеграция предполагает достаточно высокий уровень сформированности «Я-концепции», соответственно осмысленного отношения к своим способностям и социальным ролям, другим людям и миру в целом. Временная перспектива включает на этом уровне долгосрочное планирование, основанное на осмысленном отношении к личностному опыту и объективной действительности. Соответственно личностные конструкты должны носить системный характер, предполагающий способность обобщения, основанную на различении процесса и результата деятельности. Такой уровень когнитивной сложности предполагает наличие восприимчивых конструктов и способность «метафорического» осмысливания, позволяющих творчески и гибко подходить к решению жизненных задач.

Четвертый уровень системы личностных смыслов отражает смысложизненные отношения человека. Это уже не комплекс отдельных отношений к себе, другим, миру. Это целостное восприятие человеком своей жизни как значимости. Когнитивная сложность на этом уровне отличается возрастающей концептуализацией, терпимостью к противоречиям и неопределенности, объективностью. Временная перспектива охватывает широкий спектр событий прошлого, настоящего и будущего. Личностные смыслы на этом уровне выполняют функцию генерализации и операционализации смыслов нижележащих уровней и выступают в качестве смысложизненных ориентаций личности. Соответственно личностные конструкты, в которых проявляются личностные смыслы, имеют широкий диапазон и четкую структурную соподчиненность. Отношение человека к себе, его Я-концепция определяются идентичностью себя как субъекта жизни, за которую человек принимает и несет ответственность.

В определенных жизненных ситуациях человек может функционировать на различных уровнях этой системы. Смыслы нижележащих уровней не исчезают при переходе человека на более высокий уровень личностного развития, они генерализуются в более сложные смысловые образования и включаются в более сложную смысловую систему отношений, синхронизируя временные локусы и расширяя границы субъективной реальности, что и обеспечивает развитие как самой системы, так и личности в целом. Таким образом, так же, как и личность, система личностных смыслов находится в непрерывной динамике, однако, рассматривая тот или иной уровень индивидуальной смысловой системы, необходимо помнить, что причинность реакции, действия, поступка, жизнедеятельности не может находиться снаружи или внутри психологического события. Она охватывает взаимодействие человека и действительности в целом, включая контекст ситуации.

1.2. Психологические механизмы функционирования системы личностных смыслов на различных стадиях возрастного и личностного развития

Анализ теоретических положений психологических школ и направлений, различных по своим концептуальным подходам к проблеме формирования и развития смысловой сферы личности, позволил нам сделать вывод о том, что эти процессы отражают общие закономерности возрастного и личностного развития [119]. Эти процессы идут по двум детерминирующим друг друга направлениям: развитие личностных смыслов, связанных с нормативами взаимоотношений людей друг с другом и с нормативами взаимодействия субъекта с предметами в мире постоянных вещей. Реализация процессов, направляющих формирование и развитие системы личностных смыслов, по нашему мнению, возможна посредством таких психологических механизмов, как интериоризация, идентификация, интернализация. Необходимо отметить, что роль этих механизмов на различных этапах становления личности неоднозначна и зависит от уровня возрастного развития.

«Психологический механизм» является широким понятием и подразумевает в себе совокупность факторов, условий, закономерностей взаимодействия человека с окружающей действительностью, обеспечивающих функционирование человека в мире. Разные авторы дают ему различную интерпретацию, рассматривая его как структурный или процессуальный аспект явления. Л. С. Выготский, рассматривая механизм психического развития, отталкивался от вопроса «Чем это вызвано?» и выделял в качестве него систему отношений между индивидом и средой [38]. По мнению М. С. Яницкого, большинство определений этого понятия сходятся в том, что оно отражает процесс личностного развития применительно к развитию системы ценностных ориентаций личности, он определяет психологический механизм как компонент процесса развития, «представляющий собой систему средств и условий, обеспечивающих это развитие» [154, с. 60]. В этой связи наиболее показательным является утверждение Л. И. Анцыферовой, определяющей психологические механизмы как «закрепившиеся в психологической организации личности функциональные способы ее преобразования, в результате чего появляются различные новообразования, повышается или понижается уровень организованности личностной системы, меняется режим ее функционирования» [13, с. 8]. В дальнейшем мы будем исходить из этих определений.

Под «интериоризацией» принято понимать формирование внутренних структур психики человека благодаря усвоению структур внешней социальной деятельности [2]. Данный процесс опосредует весь процесс возрастного развития и становления личности. Б. Г. Ананьев отмечает, что «формирование личности путем интериоризации – присвоения продуктов общественного опыта и культуры в процессе воспитания и обучения – есть вместе с тем освоение определенных позиций, ролей и функций, совокупность которых характеризует ее социальную структуру. Все сферы мотивации и ценностей детерминированы именно этим общественным становлением личности» [7, с. 248].

В трактовке понятия «интериоризация» мы будем исходить из теории деятельности А. Н. Леонтьева, согласно которой все психическое развитие человека социально детерминировано процессом усвоения индивидом общественного опыта, накопленного человечеством, знаний и способов деятельности [69]. Таким образом, интериоризация как преобразование структуры предметной деятельности в структуру внутреннего плана сознания выступает механизмом формирования и развития смысловой сферы личности.

На различных этапах возрастного развития интериоризация может выступать как в осознаваемой, так и в неосознаваемой форме. Если на ранних этапах развития отношения с миром вещей могут быть опосредованы аффективными процессами, то отношения с миром людей интериоризуются в сознательной деятельности. И. Ф. Клименко считает, что интериоризация социальных отношений проходит через усвоение социальных нормативов и может осуществляться как в вербальном, так и в поведенческом плане [53]. Несомненно, что перевод в субъективную реальность таких сложных явлений объективной действительности, как социальные нормы и ценности, предполагает наличие сознательных действий. По мнению Б. С. Круглова, интериоризация социальных ценностей есть осознанный процесс, он предполагает наличие у человека способности выделить из множества явлений те, которые представляют для него некоторую ценность (удовлетворяют его потребности и интересы), а затем превратить их в определенную структуру в зависимости от условий существования, ближних и дальних целей своей жизни, возможностей их реализации и т. п. Такая способность может осуществиться лишь при достаточно высоком уровне личностного развития, включающем определенную степень сформированности высших психических функций, сознания и социально-психологической зрелости [64].

В формировании системы личностных смыслов исключительно важную роль играют эмоциональные компоненты интериоризации. П. Хайду отмечает, что в отсутствие эмоциональной оценки и переживания знания индивиды будут принимать действительность только на словах, на вербальном уровне [142]. Следовательно, объекты и явления действительности приобретают свое представительство в системе личностных смыслов благодаря эмоциональному переживанию. Только в этом случае они получают статус значимости для человека, т. е. имеют для него некий смысл. По мнению Б. И. Додонова, «ориентация человека на определенные ценности может возникнуть только в результате их предварительного признания (положительной оценки – рациональной или эмоциональной)» [44, с. 11].

Таким образом, только эмоционально принятые явления и активное, деятельное отношение к ним индивида создают условия для интериоризации социальных ценностей и формирования личностных смыслов.

В процессе интериоризации ценностей, наряду с когнитивными и эмоциональными факторами, важную роль играют волевые компоненты. Волевые процессы участвуют в регуляции практически всех основных психических функций: ощущений, восприятия, воображения, памяти, мышления и речи. Процесс осмысления объективной действительности, принятие ее элементов и включение их в личную систему смыслов предполагают наличие волевого акта. Включение воли в управление деятельностью человека выражается в активном, сознательном поиске связей цели и самой деятельности, в результате чего цель становится более значимой, а деятельность приобретает смысл более высокого уровня.

Формирование и развитие системы личностных смыслов также осуществляется посредством механизма идентификации. По утверждению

З. Фрейда, идентификация с родителями, особенно с родителями того же пола, является способом усвоения детьми стереотипов мужественности и женственности. Необходимо отличать идентификацию от подражания, поскольку это более тонкий процесс восприятия общих образцов мышления и поведения [140]. Как отмечают П. Мас­сен и соавторы, идентификация подразумевает сильную эмоциональ­ную связь с человеком, «роль» которого субъект принимает, ставя себя на его место [85].

В. А. Петровский определяет идентификацию как одну из форм отраженной субъектности, «...когда в качестве субъекта мы воспроизводим в себе именно другого человека (а не свои побуждения), его, а не свои цели и т. п.» [108, с. 22]. В. Г. Леонтьев отмечает, что развитие личности происходит через специфическое подражательное усвоение личностных смыслов, где базовым компонентом механизма идентификации является переживание значимых для человека ценностей [72, с. 80]. Данный механизм является ведущим при усвоении групповых ценностей и норм и перевода их в категорию личностных смыслов. При вхождении личности в группу на фазе адаптации благодаря идентификации происходит осмысленное принятие «вкладов» от значимых других в группе и отождествление себя с ними, а через это – усвоение принятых в группе норм и ценностей. Л. Н. Антилогова, указывая на значимость идентификации в развитии смысловой сферы личности, рассматривает реализацию этого механизма как идеальное перевоплощение «в другого или другое» и уподобление «себя этому другому», где «личностно-нейтральное приобретает для субъекта определенный личностный смысл» [10, с. 49]. Переживая тождество с другим человеком, субъект переживает его личностные смыслы как свои. «Таким образом, переживание относится к смысловой сфере сознания, определенному уровню осознанности человеком психической жизни, связанному не с концептуальным осмыслением собственных состояний, а с представленностью их субъекту в актуальной данности» [Там же, с. 50].

Исходя из вышесказанного, мы склонны интерпретировать идентификацию как процесс отождествления субъектом себя с другим индивидом или группой на основании установившейся эмоциональной связи, включение в свой внутренний мир и принятие как собственных норм и ценностей окружающих.

Сложным механизмом процесса принятия и освоения ценностей является интернализация. В психоаналитической традиции интернализация трактуется как процесс, «посредством которого объекты внешнего мира получают постоянное психическое представительство, т. е. посредством которого восприятия превращаются в образы, формирующие часть нашего психического содержимого и структуру» [110, с. 60]. По своей сути это определение схоже с устоявшимся определением интериоризации. На наш взгляд, интернализация – более сложный процесс, предполагающий сознательное и активное восприятие окружающего мира, а также активное воспроизводство принятых на определенном смысловом уровне норм и ценностей в своей деятельности. Кроме того, интернализация как механизм осмысливания действительности предполагает принятие на себя ответственности, интерпретацию значимых событий как результат своей собственной деятельности.

Используя положения В. Грулиха [42], интернализацию можно понимать как механизм развития системы личностных смыслов, а реализацию отдельных этапов интерпретировать следующим образом:

1) информация (о существовании объекта или явления действительности и условиях его реализации);
2) трансформация («перевод» информации на собственный, индивидуальный язык);
3) активная деятельность, заключающаяся в осмыслении (познанный объект или явление действительности принимается или отвергается);
4) инклюзия (инициирование, включение в личную смысловую систему);
5) динамизм – изменения личности, вытекающие из принятия или отрицания значимости объекта или явления.

По мнению Я. Гудечека, пропуск некоторых этапов приводит к редуцированию интернализации и, как следствие, к механическому принятию чужих образцов и стереотипов поведения [Там же]. Этот процесс может породить обратную интернализацию, т. е. замену ценностей, имеющих статус личностных смыслов, предметами потребностей, деградацию жизненных смыслов уровня личностных ценностей до чисто внешнего импульса к действию. Подобный механизм напоминает описанный С. Мадди синдром «крусайдерства» как выражение компульсивной активности [152].

Учитывая роль этих механизмов, а также рассматривая понятия «идентичность» как осмысленность субъективной реальности, «когнитивная сложность» как показатель смыслового репертуара отношений субъективной реальности к объективной действительности и «временная перспектива» как способность адекватного взаимодействия с ней в качестве основных структур уровневой организации системы личностных смыслов, мы попытаемся проследить процесс формирования и развития собственно смысловой сферы личности в целостном и непрерывном процессе личностного развития.

Начальный период формирования личности, по мнению многих авторов, относится к первым минутам жизни. Э. Эриксон отмечал, что «все, что развивается, имеет исходный план развития, в соответствии с которым появляются отдельные части – каждая имея свое время доминирования – покуда все эти части не составят способного к функционированию целого» [149, с. 101]. Основной жизненной задачей в стадии младенчества является формирование чувства непрерывности существования, которое во многом обеспечивает доверие ребенка к миру. Созревание моторных функций и первичная сенсомоторная разведка способствуют развитию у ребенка способности устанавливать примитивные причинные связи. По словам К. Роджерса, посредством «организмической оценки» уже в этот период ребенок способен разделять объекты действительности, как «хорошие», так и «плохие», и на физиологическом уровне проявлять реакции на них [111]. Плач, улыбка, голосовые интонации являются реакциями, демонстрирующими смысловое отношение ребенка к внешнему миру. К середине стадии реакции приобретают статус осмысленных движений, а затем действий. На данном этапе развития основными мыслительными операциями являются обобщения, которые неотделимы от практической деятельности ребенка. Ж. Пиаже характеризовал эту стадию развития как сенсомоторную, довербальную, предшествующую появлению мышления, результатом которой должно быть понимание постоянства предметов [136]. Первоначально ребенок осуществляет одни и те же движения со сходными предметами. К 12 месяцам ребенок, улавливая взаимосвязь между двумя предметами, легко убирает тот, который мешает контакту с предметом, имеющим для него смысл. К 18 месяцам ребенок уже сам ведет активный поиск интересных объектов с целью продемонстрировать их другому человеку [2]. По всей видимости, это прообраз смыслопоисковой активности, которая становится возможной в результате развития такой формы мышления, как сравнение.

Наиболее активно смысловая сфера развивается на этом периоде в процессе овладения речью. Быстрое общее развитие ребенка и его усложнение отношений с окружающим миром формируют одну из главных жизненных потребностей ребенка – потребность в речевом общении. Человек не может мыслить без участия речи, все, что имеет для ребенка смысл, трансформируется в речевую форму. Именно через усвоение значения слов (или жестов) предметы окружающего мира получают представительство в субъективном семантическом поле ребенка и приобретают статус личностного смысла. Уже к концу первого года жизни ребенок устанавливает связи между определенной звуковой последовательностью (жестами) и объектами действительности. В результате, происходит усвоение семантики слова как целостного комплекса физических звуков, имеющих некоторый обобщенный смысл. На втором году жизни активно развивается мыслительный процесс обобщения. Ребенок в состоянии строить короткие предложения и выражать при помощи них свои желания. Однако смысл многих слов не совпадает со смыслом, который вкладывают в это слово взрослые. Н. Ньюкомб называет этот эффект «сверхгенерализацией», приписыванием слову слишком широкого значения. Возможен и другой вид ошибки – «недостаточная генерализация», т. е. слишком узкое понимание слова [96]. Эти факты говорят о том, что на данной стадии развития личностные смыслы выполняют, скорее, номинативную функцию для ребенка, они еще не дифференцированы и недостаточно взаимосвязаны. Кроме того, ограниченный еще словарный запас и неразвитость когнитивной сферы не позволяют говорить о сформированности определенной системы смыслов, регулирующей поведение ребенка.

В этот период времени выполнение основных нужд ребенка полностью зависит от взрослых, которые открывают ребенку мир вещей. Именно через общение со взрослыми осуществляется положительное эмоциональное отношение ребенка к социальному окружению, которое к концу стадии оформляется в базовое доверие к миру. Через предметное взаимодействие со взрослым ребенок становится инициатором игры, что позволяет ему ощущать себя субъектом деятельности. Совместная предметная деятельность со взрослыми обусловливает возникновение нового механизма развития – подражания, которое является основной формой овладения навыками общения, предметных манипуляций и первичных нравственных критериев оценки действительности.

Таким образом, уже на стадии младенчества активно формируется основа для развития смысловой сферы личности. Смыслы в данный период развития еще не имеют статуса личностных. Они представлены в системе в виде реакций ребенка на воздействие окружающей действительности либо в виде значений предметов, отражающих основные потребности ребенка. Однако уже на этой стадии накопленный опыт позволяет ребенку осмысленно воспринимать действительность и идентифицировать себя в качестве субъекта отношений. П. Массен и соавторы отмечают, что ко второму году жизни у детей начинают складываться критерии нормы для оценки явлений и поведения, которые существуют в виде представлений. Несовпадение предмета действительности или поведения с этими представлениями вызывает у ребенка чувство тревоги, проявляющееся в соответствующих реакциях [86]. Несомненно, этот факт может свидетельствовать о наличии у ребенка, пусть и слабо дифференцированной, но уже смысловой основы поведения.

Несмотря на то что большинство исследователей отмечают, что процесс социализации личности начинается уже с первых часов жизни человека, следует согласиться с Е. Ф. Рыбалко, которая указывает, что в период младенчества только закладывается основа будущей личности. Она отмечает, что «первые три года жизни являются ее предысторией, периодом создания необходимых условий ее развития» [115, с. 21]. В полной мере процесс социализации начинает осуществляться на стадии раннего детства, когда ведущим видом деятельности ребенка становится ролевая игра. На данном этапе посредством идентификации происходит усвоение правил, норм и нравственных критериев, которые, входя в смысловую сферу личности ребенка, становятся регуляторами поведения, т. е. становятся личностными смыслами. По мнению В. Г. Асеева, именно в этот период усваиваются первые этические нормы [14]. Этот процесс осуществляется через посредника (старшего) и через соучастника (ровесника). Образцом поведения для детей служат взрослые, их поступки и взаимоотношения. Это уже не только близкие люди, образцом выступает и поведение тех людей, которые вызывают одобрение окружающих, а также это герои различных литературных произведений и фильмов. В. С. Мухина отмечает, что «потребность соответствовать положительному эталону возникает лишь в том случае, когда для ребенка тот или иной поступок или те или иные формы поведения приобретают личностный смысл» [91, с. 194]. Позже ориентиром поведения для ребенка становятся сверстники. Усвоение моральных ориентаций протекает в процессе общения в группе, где ребенок взаимодействует соответственно своей системе личностных смыслов, которые выступают пока еще в виде понятий. В процессе игры происходит усвоение отдельных качеств личности, по которым ребенок осуществляет размежевание социально полезных и отрицательных черт. Дети дошкольного возраста начинают применять нравственные оценки, что, в конечном счете, определяет включение личностных свойств в качестве смысловых компонентов регуляции поведения. Однако смысловые компоненты структуры личности не являются еще осознанными самим ребенком. Несмотря на то что поведение регулируется определенными принятыми стандартами и нормами, эта регуляция осуществляется на уровне эмоциональных оценок. Это еще не критически заимствованные или навязанные взрослыми стандарты поведения. Поэтому говорить о наличии личностных смыслов как действительных регуляторов поведения на этой стадии еще преждевременно. Следует согласиться с М. С. Яницким, который утверждает, что в дошкольном возрасте невозможна реализация в полной мере выработки осознанной внутренней позиции и формирование личностных смыслов [154]. Однако уже сформированный уровень смысловой сферы способствует развитию таких когнитивных процессов, как представление и воображение, которые, в свою очередь, обусловливают развитие абстрактного мышления.

Возраст среднего детства характеризуется в психоаналитической традиции как латентный период, когда развитие происходит благодаря ранее сформированным механизмам. Однако поступление в школу является для ребенка переломным моментом в жизни. Дети младшего школьного возраста включаются в новую систему отношений, за счет чего происходит изменение их позиций в обществе. Ведущим видом деятельности становится учение. Р. С. Немов отмечает, что «под влиянием обучения начинается перестройка всех его познавательных процессов, приобретение ими качеств, свойственных взрослым людям» [94, с. 128]. Несомненно, что через учение в эти годы опосредуется вся система отношений ребенка с окружающими его взрослыми. Так, выполнение домашних заданий способствует развитию навыков планирования, что, несомненно, ведет к формированию у ребенка способности ориентироваться во времени. Дети, извлекая и осознавая опыт прошлых уроков и выполняя домашние задания на последующие дни, осмысливают временную перспективу. Смысловая сфера ребенка, его личностные смыслы становятся протяженными во времени. Теперь ребенок уже интернализует в сознании смысловые вопросы «зачем» и «для чего», а не атрибутирует ситуацию ответами «так надо», «так положено», «в школе все так делают». Необходимо отметить, что границы этих смыслов еще не охватывают сколько-нибудь длительной перспективы, но цели конкретной деятельности приобретают определенную направленность и становятся осмысленными. Именно в этот период становится актуальной для развития личности ребенка согласованность ключевых систем, осуществляющих обучение и воспитание (семья  школа). Как показало исследование Е. Н. Дзятковской, несоответствие характеристик внешней информационной среды особенностям организации ментальных структур ребенка 610 лет вызывает информационный стресс, который в силу диффузности процессов психосоматической регуляции в этом возрасте, недостаточности психосоциальных адаптивных возможностей и невысокой социальной защищенности ребенка влечет к информационным патологиям [43]. Соответственно, по нашему мнению, речь должна идти не о перестройке познавательных процессов ребенка и его отношений с действительностью, а о дальнейшем эволюционном развитии их в процессе учения, т. е. о создании оптимальных для этого условий. В этом случае учение как деятельность будет опосредовать дальнейшее развитие интеллектуальных и познавательных способностей ребенка.

Новая форма деятельности и общения (выполнение одних и тех же заданий) невольно объединяет детей и способствует формированию коллективистских черт характера. Наряду с коллективизмом интенсивно развиваются и другие особенности личности: происходит дальнейшее развитие эмоциональной сферы, которая, в свою очередь, детерминирует усвоение моральных норм группы. А. В. Запорожц и Я. З. Неверович указывают, что в результате совместной групповой деятельности нормы и ценности группы приобретают для ребенка личностный смысл, который является основой эмоциональной регуляции поведения [48]. Дальнейшее развитие получают высшие чувства – интеллектуальные, эстетические, нравственные, что способствует формированию первичных ценностных ориентаций. Таким образом, смысловая сфера личности ребенка в этот период развития приобретает такое качество, как временная перспектива. Личностные смыслы, формируясь в определенную структуру, становятся более дифференцированными, соподчиненными и динамичными.

Подростковый возраст (10–11 – 13–14 лет) представляет собой этап усиленного становления личности на основе дальнейшего развития процесса социализации. Ведущим видом деятельности у подростков становится общественно полезная деятельность [131]. Однако в этом же возрасте возникает и развивается особая форма общения – интимно-личностная.
В начале подросткового возраста происходит резкий поворот в ориентации на сверстников. Теперь уже само общение с товарищами, сверстниками и благополучие в этих отношениях являются для подростка личностным смыслом, что делает общение подростков избирательным. Это способствует более четкой и осознанной идентификации себя как субъекта отношений и деятельности, а выбор социально значимых образцов для подражания во многом определяет содержание формирующихся ценностных ориентаций. Отчетливо выступает факт ориентации на нравственные качества, в которых выражается отношение к человеку вообще и к товарищу в частности.

В классификации, предложенной Л. Кольбергом, начало этого периода относится к конвенциональному уровню развития личности. Человек, находящийся на этом уровне нравственного развития, придерживается условной роли, ориентируясь при этом на принципы других людей. В завершении этого периода развития человек выносит свои суждения в соответствии с установленным порядком, уважением к власти и предписанными ею законами.

Подростковый возраст является началом пубертатного периода, соответствующего половому созреванию. В это время под влиянием конституциональных сдвигов у подростков формируется новое представление о самом себе. Изменение социальной позиции, начало полового созревания и резкие сдвиги физического развития обусловливают возникновение чувства взрослости, которое является центральным психологическим новообразованием подросткового возраста. Это новообразование вызывает переориентацию с детских норм и ценностей на взрослые, что усложняет структуру личностных смыслов и комплекс личностных свойств подростка. По мнению Е. Ф. Рыбалко, усложнение комплекса личностных свойств подростка происходит за счет включения в систему ценностно-смысловых ориентаций различного рода нравственных качеств [115]. Таким образом, можно сказать, что на этой стадии развития личностные смыслы начинают генерализоваться в личностных чертах и обусловливать поведение.

Г. Дюпон решающую роль в формировании ценностно-смысловой сферы личности в этом возрасте отводит эмоциям. По его мнению, именно в подростковом возрасте начинается психологическая стадия развития эмоций, которая связана с новым фокусом интересов подростка. Поиск себя, своего отличия от других людей приводят к тому, что детские классификации людей по полу, возрасту, групповой принад­лежности и любимым способам проведения досуга сменяются более психологичными, многофакторными классификациями, имеющими сильную эмоциональную окраску. В поисках собственной идентичности и уникальности подростки прикла­дывают к себе и к другим людям психологические мерки, которые систематизируются в представлениях подростков о ценностях, идеалах, о собственном жизненном стиле, социальных ролях и поведенческих кодах. Эти представления еще полностью не интернализованы, их еще предстоит проверить в условиях реальной жизни, скоординировать с ценностями семейными, группо­выми, социальными. Г. Дюпон считает, что наиболее распростра­ненными вариантами завершения психологической стадии развития являются негативизм (асоциальная или антисоциальная реакция на рассогласование личных смыслов и общественно одобряемых цен­ностей) или адаптация собственных взглядов на жизнь применитель­но к реальным условиям этой жизни. Огромное количество людей остается на этой стадии бы­тового психологизирования всю жизнь, однако некоторым удается ее преодолеть на последующих этапах возрастного развития. Принципиальная возможность достижения эмоционально-личностной автономности открывается уже в конце подросткового возраста [144]. К этому моменту личностные смыслы оформляются в определенную систему, имеющую динамический и перспективный характер. Л. И. Божович отмечает, в этот период личностных образований формируется способность к целеполаганию, определению и постановке сознательных целей [23]. Сами смыслы начинают функционировать на уровне личностных ценностей. Однако ограниченность в свободе выбора со стороны взрослых и социума, недостаточный опыт самостоятельного принятия решений жизненных задач и неспособность четко сопоставлять жизненные цели с опытом и требованиями действительности обусловливают узкий смысловой репертуар и исключительно адаптационный характер самих личностных смыслов.

В юношеском возрасте оформляются в устойчивую структуру основные компоненты личности – характер, общие и специальные способности, формируется мировоззрение. Эти сложные компоненты формирующейся личности являются психологическими предпосылками решения основной жизненной задачи – вступления в самостоятельную, взрослую жизнь. Общеизвестно, что юношеский возраст наиболее сензитивен для образования ценностно-смысловых ориентаций как устойчивого свойства личности, способствующего становлению мировоззрения, осмысленному отношению к окружающей действительности. По мнению В. Франкла, вопросы о смысле жизни наиболее часты и особенно насущны в юности, при этом они никак не являются болезненным симптомом [138]. Умение определить свои цели, найти свое место в жизни – важный показатель личностной зрелости в юношеском возрасте. Однако данного уровня развития достигает лишь небольшой процент юношей. Подтверждением тому может служить исследование системы ценностно-смысловых ориентаций личности у старших школьников (именно системы, а не отдельных ценностей), проведенное под руководством И. В. Дубровиной. Данное исследование показало, что ценностные ориентации как устойчивое свойство личности полностью сформированы у одной трети юношей и девушек, у 24 % старших школьников ценностные ориентации только начинают формироваться и еще не превратились в устойчивое свойство личности. Значительная часть старшеклассников (39 %) еще не осознала свою жизненную позицию, не определила своего личного отношения к ценностям окружающего мира [137]. Эти результаты показывают неравномерность формирования и развития ценностно-смысловых ориентаций на различных этапах первичной социализации.

В ранней юности важной социально-психологической особенностью является перестройка сферы общения. Предмет общения, т.е. отношения и ценности, по поводу которых происходит обмен информацией, определяется проблемами личности, нахождением своего места в окружающем мире и взаимодействием с ним. Возникает необходимость рассмотрения и оценки возможных альтернатив, главным образом в сфере своих ценностно-смысловых ориентаций, жизненных позиций и планов.

Отличительной особенностью возраста становится резкое усиление саморефлексии, т. е. стремление к самопознанию своей личности, к оценке ее возможностей и способностей. В юношеском возрасте возникает ярко выраженная тенденция к самоутверждению своей личности, в которой проявляется специфическая для юношества трансформация чувства взрослости.
У юношей по сравнению с подростками возникает потребность не просто внешне походить на взрослого, а быть признанным, выделенным из общей массы сверстников и взрослых. Иными словами, происходит интернализация своих навыков и умений из внешнего пласта личности в саму систему «Я».
В этом случае приобретенные навыки и умения трансформируются в осмысленные субъектом личностные свойства, опосредующие деятельность и жизненные цели на уровне ценностно-смысловых ориентаций. Все нормы и ценности черпаются юношами из культуры взрослого общества. Усвоение ценностей взрослых, перевод их в систему личностных смыслов способствуют достижению определенной внутренней и внешней независимости, утверждению своего «Я». При этом, как отмечает В. Г. Асеев, доминирующим является не какой-то отдельно взятый идеал, а уже обобщенный образ, синтезирующий в себе положительные черты и качества идеальной личности [14]. Таким образом, знание своего «Я» переходит из категории «знание» в категорию «значимость» и способствует идентификации себя как субъекта своей жизни. Можно констатировать, что юношеский возраст является решающим для формирования системы личностных смыслов. В данный период личностного развития смыслы формируются в определенную систему, характеризующуюся динамичностью, иерархичностью и устойчивостью. Данная система опосредует дальнейшее развитие ценностных ориентаций, мировоззрения, идентичности. Иными словами, сформированная система личностных смыслов приобретает автономный характер и становится одним из центральных звеньев, регулирующих поведение и жизнедеятельность.

Следует отметить, что сама система личностных смыслов не останавливается в своем развитии. Начиная уже с юношеского возраста и на протяжении дальнейшей жизни задачи развития и эффективного функционирования перед человеком ставит сама жизнь. Так, уже на стадии ранней взрослости большинство людей имеют дело с выбором карьеры и супруга, намечают жизненные цели и начинают их осуществлять. В процессе профессиональной деятельности и реализации новых ролей (супружеской, родительской, гражданской и др.) происходит дальнейшее развитие смысловой сферы личности. Кроме того, одним из факторов изменения системы личностных смыслов являются социально-исторические условия, на фоне которых происходит развитие и функционирование личности. Социально-экономические, политические, идеологические изменения в обществе влекут за собой изменения системы ценностей, норм и морали общества, социальных групп, отдельной личности. Изменчивость смысловых отношений с действительностью, закрепленных в личностных ценностях, связана с объективностью реального процесса жизни индивида и общества, в котором система ценностей проявляется и который является их отражением.

Ценности и смыслы непостоянны, они изменяются во времени в результате деятельности людей, как изменяются и сами люди. Вследствие накопленного жизненного опыта то, что было для индивида жизненным смыслом, может превратиться в периферийную ценность или даже изменить свою полярность – позитивная ценность может превратиться в негативную и наоборот (наиболее ярко этот процесс представлен в среднем возрасте). В этой связи примечательна позиция Р. Кегана, который утверждает, что люди продолжают развивать свои смысловые системы на протяжении всей жизни.
В ходе жизнедеятельности смысловые системы формируют опыт человека, организуют когнитивную и эмоциональную сферы индивида, служат источником поведения. Человек, находящийся в развитии, непрерывно дифференцирует себя из общей массы и в то же время понимает свою интеграцию с более широким миром. Этот процесс становится возможным благодаря тому, что на каждой стадии развития старое становится частью нового, так же, как у детей конкретное понимание мира становится частью исходных данных для мышления на стадии формальных операций. По мере взросления смысловая система становится уникальной, сохраняя, по мнению Р. Кегана, общность со смысловыми системами других людей [63]. Переоценка ценностей, рефлексия и переориентировка жизненных смыслов – закономерный процесс развития личности. Приобретение новых жизненных и социальных ролей заставляет человека по-новому смотреть на многие вещи. В этом и заключается основной момент личностного развития в старшем и зрелом возрасте. Следует отметить, что процесс развития в эти периоды жизни носит индивидуальный «вневозрастной» характер, поскольку он обусловлен имеющимся жизненным опытом и сложившейся индивидуальной системой отношений человека к себе и к действительности.

Таким образом, смысловая сфера личности не останавливается в развитии на каком-либо этапе жизни человека. На ранних стадиях развития происходит формирование системы личностных смыслов. В периоды детства и юношества идет ее активное развитие. В зрелом возрасте, когда система личностных смыслов уже сформирована, она сама становится регулятором личностного развития, поскольку реализация жизненного опыта имеет направленность на уже осознанные, интернализованные жизненные цели, которые приобретают смысложизненную перспективу. Отсутствие смысла в жизни и невозможность (или неспособность) его найти влечет за собой переход человека на более низкий уровень функционирования системы личностных смыслов и деградацию личности. Формирование, развитие и функционирование системы личностных смыслов в процессе социализации осуществляются благодаря механизмам интериоризации, идентификации и интернализации. На различных этапах социализации их воздействие неоднозначно и определяется сложным комплексом внутренних и внешних факторов ситуации развития. Внешними факторами выступают семейное и институциализированное воспитание и обучение, профессиональная деятельность, общественно-исторические условия. В качестве внутренних факторов формирования и развития системы личностных смыслов выступают индивидуально-типологические особенности протекания психических процессов, и прежде всего мышления, памяти, эмоций и воли.

1.3. Актуальное смысловое состояние как интегральный механизм функционирования системы личностных смыслов

Личностным смыслам присущ динамический характер. Если их существование не объективируется человеком, если они не актуализируются и не реализуются, то они постепенно выпадают из общей системы и трансформируются в номинативные элементы действительности. Актуализация смыслов и перевод их в категорию личностных представляют собой сложный, многоуровневый и длительный процесс. Прежде всего, личностный смысл, выражающийся в смысловом отношении, никогда не может быть безличным, он всегда связан с субъектом. Наличие субъекта смыслового отношения предполагает указание объекта – элемента или явления реальности, которому присваивается значение. Любой элемент объективной реальности получает свое смысловое содержание только благодаря тому, что ему сообщается (транслируется), присваивается смысл или раскрывается имманентный смысл вещи. Благодаря акту, сообщающему смысл, человек ставит воспринимаемую вещь в связь со своей субъективной реальностью. Данный процесс происходит в соответствии с нейропсихологической организацией восприятия, т.е. входящие стимулы мгновенно включаются в узнаваемые паттерны. Реагируя на явления объективной реальности, извлекая из них смысл, человек организует всевозможные молекулярные стимулы, молярные поведенческие и психологические данные в гештальты – в конфигурации, или паттерны, встраивает их в знакомую объяснительную структуру. В. Франкл отмечал, что смысл подобен «гештальту», но он не есть сам «гештальт» [138].

Необходимо добавить, что этот процесс зависит от жизненного опыта субъекта и его отношения к ситуации, а следовательно, является многоуровневым. На начальном уровне смысл выполняет функцию индивидуальной интерпретации объективного значения явления. Здесь предметы объективной реальности получают объективацию в сознании субъекта, смыслы выполняют номинативную функцию и порождают ценностные представления об объектах. Представления формируются на личностном уровне и являются продуктом непосредственных контактов человека с окружающим миром. Это еще слабо расчлененные образования, сочетающие в себе элементы образа, знания, отношения, оценки. На уровне повседневной жизни обыденные представления являются своеобразными единицами опыта, выполняющими номинативную функцию. Усваиваемые в ходе формирования личности ценностные представления служат для индивида своеобразным эталоном, с которым он постоянно сопоставляет свои собственные интересы и личные склонности, испытываемые потребности и актуальное поведение.

Это смысловое отношение характеризуется взаимосвязью временных компонентов субъектной реальности: значение (смысл) прошлого опыта, осмысленность настоящего (реальности «здесь-и-теперь») и осмысленность будущего (значение цели). Следовательно, факты и явления человеческой жизни имеют свое смысловое содержание в определенных временных локусах, которые и опосредуют субъективную смысловую реальность индивида в целом – ее границы, ценностные компоненты и собственно направленность личностного смысла (к ситуации, к себе, к другим, к жизни). В этой связи актуальным представляется высказывание Я. Л. Морено, отмечающего, что «каждая вещь, форма или идея имеют свое место, свой локус, который является наиболее подходящим и адекватным для них, они находят наиболее идеальное, совершенное выражение своего значения» [89, с. 59].

Процесс осмысления какого-либо явления или объекта действительности осуществляется посредством синхронизации различных временных локусов. Смыслы одного локуса перетекают в другие и генерализуются в смысл более высокого уровня. Данный процесс сопровождается определенным психическим состоянием, связанным с переживанием смыслов различных временных локусов. Данное состояние есть переживание актуальных в данный момент событий или ситуации, т. е. это актуализация в сознании смыслов прошлого, настоящего, будущего или их совокупности. Исходя из вышеперечисленных положений, мы определили этот процесс как актуальное смысловое состояние.

Определяя актуализацию в сознании индивида личностных смыслов прошлого, настоящего и будущего как переживание актуального смыслового состояния, мы отталкиваемся от определения психического состояния как особой психологической категории, данного Н. Д. Левитовым: «...это целостная характеристика психической деятельности за определенный период времени, показывающая своеобразие протекания психических процессов в зависимости от отражаемых предметов и явлений деятельности, предшествующего состояния и психических свойств личности» [68, с. 44].

В. М. Мясищев, исследуя проблему человеческих отношений и психических состояний, определял отношения человека как особую категорию психического, «представляющую избирательность реакций и переживаний человека, связанную с определенными предметами и фактами действительности» [92, с. 52]. Рассматривая данные понятия в тесной взаимосвязи, он убедительно показал, как психическое состояние изменяет отношение человека к действительности, как отношение регулирует состояние и как нарушение отношений влечет за собой изменение состояний. Эта связь демонстрирует «в единстве психического связь психических процессов, состояний и отношений как парциальных связей целостности личности с ее действительностью» [Там же, с. 58–59]. В. А. Ганзен, рассматривая отношение человека как центральную, системообразующую характеристику всего компонентного состава психического состояния, указывал, что она представляет уровень сознания и самосознания человека: «отношение как характеристика сознания – это отношение к окружающей действительности; как характеристика самосознания – это саморегуляция, самоконтроль, самооценка, т.е. установление равновесия между внешними влияниями, внутренним состоянием и формами поведения человека» [39, с. 64].

Исходя из вышеизложенных положений, мы рассматриваем актуальное смысловое состояние (АСС) как форму переживания совокупности актуализированных, генерализованных смыслов, размещенных во временной перспективе (опыт, реальность, цели) относительно конкретных условий действительности. Это своего рода переживание жизненной ситуации, выполняющее функцию перевода смыслов индивидуальной системы, локализованных в различных временных зонах, с более низкого уровня на качественно новый уровень функционирования системы. Таким образом, актуальное смысловое состояние выражает субъективное отношение индивида к элементам, фактам и явлениям действительности, данной в определенной ситуации. Используя знаковую систему, предложенную К. Левиным, функцию актуального смыслового состояния как отношения личностных смыслов к ситуации можно обозначить следующей формулой:

Роль ориентировочной реакции в актуальном смысловом состоянии выполняет ценностно-смысловая ориентация личности – интернализованное отношение человека к определенным группам ценностей (материальным, духовным), система его установок, убеждений, предпочтений и целей, выражающаяся в поведении. Как отмечает М. С. Яницкий: «Ценностные ориентации, определяющие жизненные цели человека, выражают соответственно то, что является для него наиболее важным и обладает для него личностным смыслом [154, с. 26–27].

Проблема соотношения ценностей и личностного смысла, несмотря на свою достаточную проработанность, до сих пор остается актуальной, поскольку нет единого мнения в вопросе о первичности этих феноменов в системе личности. Ряд исследователей считают, что смыслы выступают в качестве фундамента формирования ценностных образований, в то же время другие авторы полагают, что ценностные образования, напротив, являются базой для формирования системы личностных смыслов. Так, В. Франкл писал, что ценности есть смысловые универсалии, переживая которые, человек обретает смысл жизни [138]. Ф. Е. Василюк считает, что смысл как целостная совокупность жизненных отношений является своего рода продуктом ценностной системы личности. Это пограничное образование, в котором сходятся идеальное и реальное, жизненные ценности и возможности их реализации [35].

Б. С. Братусь определяет личностные ценности как осознанные и принятые человеком общие смыслы его жизни, при этом ценности, не обеспеченные смысловым, эмоционально-переживаемыми отношениями, не являются элементами ценностно-смысловой сферы личности [27]. Данная точка зрения восходит к пониманию ценностно-смысловых отношений Г. Оллпортом, который подразумевает психологический смысл ценности, а не ее объективное философское значение [99]. К. А. Абульханова-Славская и А. В. Бруш­лин­ский считают, что в организации системы ценностных ориентаций смысловые представления выполняют следующие функции: принятия или отрицания определенных ценностей, их реализации, усиления или снижения их значимости, удержания или потерю ценностей во времени [1]. Г. Л. Будинайте и Е. В. Корнилова акцентируют внимание на том, что «личностными ценностями становятся те смыслы, по отношению к которым субъект определился» [30, с. 99]. М. С. Яницкий считает, что ценностные ориентации, с одной стороны, определяют жизненные цели человека, с другой – они «выражают соответственно то, что является для него наиболее важным и обладает личностным смыслом» [154, с. 26–27].

По нашему мнению, данная проблема кроется в двойственной природе как ценностей, так и смыслов. Но природа этой двойственности различна у этих феноменов. Ценности являются критериями значимости и ориентирами деятельности индивида, они отражают личностные смыслы. Смыслы же выражают отношение субъекта к объективной реальности и собственно наделяют предметы ценностным статусом. Основываясь на концепции А. Н. Леонтьева, В. Ф. Сержантов делает вывод, что всякая ценность характеризуется двумя свойствами – значением и личностным смыслом. Личностный смысл ценностей – это отношение ценностей к потребностям человека. Он определяется как объектом, выполняющим функцию ценностей, так и зависит от самого человека. Значение ценности есть совокупность общественно значимых свойств, функций предмета или идей, которые делают их ценностями в обществе. В отношении к индивидуальному сознанию ценности носят двойственный характер: они отражены в нем как значения, имеющие для индивида определенный смысл [117]. Следовательно, в процессе восприятия и освоения объективной реальности смысл выступает в качестве фундамента формирования личностных ценностей, которые, в свою очередь, придают личностный статус смыслу. Как отмечает Д. А. Леонтьев, личностные ценности являются одновременно и источниками, и носителями значимых для человека смыслов [73]. Кроме того, смыслы, в отличие от ценностей, могут быть не осознаваемыми (латентными), но относительно субъекта они всегда выступают как личностные, поскольку смысл любого элемента объективной реальности постигается только при актуализации его сущности в личностных структурах. Иначе говоря, ценность всегда обладает индивидуальным, личностным смыслом, а вопрос о ценности смысла уводит нас к емкой метафоре В. Франкла о гроссмейстере и самом лучшем ходе в его шахматной партии. Смысл складывается в возможном и реальном отнесении ценностей к любым проявлениям субъекта. И. Г. Петров утверждает, что, в отличие от ценностной ориентации, «выражающей отношение людей к ценностям», смыслы есть обратные «отнесения», реализуемые субъектом, которые могут и не сознаваться. При этом, будучи включенными в материальные отношения, они «непосредственно не видимы и не осязаемы» и «надстоят» над материальными отнесениями и представляют собой «метаотношения» [103].

Смысл, который сообщается объекту, не зависит от качественной ценности самого объекта, т. е. именно акт сообщения смысла и придает вещи некую ценность. Таким образом, качество смыслового содержания объекта зависит от индивидуальных особенностей субъекта, его системы ценностей. В этой связи Е. А. Климов отмечает, что ценности не существуют вне отношения «субъект – объект», их не следует отождествлять с чем-то существующим независимо от субъекта. «Ценность – это не признак объекта, а характеристика субъекта в его среде» [54, с. 133]. В данном случае речь идет об уровне ценностного отношения, где смыслы выполняют функцию включения объективных значений явлений в систему личностных ценностей и жизненных установок индивида. Здесь происходит процесс актуализации смысла и приобретение им личностного статуса. Ощущение смысла дает начало ценностям, которые, в свою очередь, синергетически усиливают ощущение смысла. Определением ценности вещи, объекта или явлений объективной реальности служит оценка. По мнению Я. Гудечека, оценку следует понимать как рациональный акт, посредством которого осуществляется выбор между объектами, при этом часть из них относится к ценностям [42]. Человек оценивает действительность благодаря имеющимся в его распоряжении некоторым психологическим стандартам. Эти стандарты находятся в прямой зависимости от достигнутого уровня познания и опыта, а также от уровня мышления и эмоций в оценке ценностей. Оценка – комплексный акт сознания, в ней участвуют все компоненты психики. В ходе оценки придается определенная ценность, значение, свойство и т. д. какому-либо явлению на основании соответствующих критериев (норм, целей, требований, идеалов и т. д.). Результатом оценки является вывод о мере соответствия оцениваемого явления признаваемым критериям, который и выражается в смысловом отношении. Таким образом, смысл складывается в возможном и реальном отнесении ценностей к любым проявлениям субъекта. Данное отношение можно назвать ценностным, поскольку направленность этого отношения детерминирована субъективным стандартом или идеалом воспринимаемого объекта. Следовательно, всякое целенаправленное отношение можно назвать ценностным и соответственно смысловым. Данное отношение может выступать в виде комплекса взаимосвязанных элементов:

1) ценностная предметность как объективная основа и предпосылка возникновения смысла;
2) актуальная потребность субъекта, порождающая мотив и переживаемая как состояние неудовлетворенности;
3) личностная ценность как ориентир человеческой деятельности, как момент противопоставления действительности, необходимости и идеала;
4) оценка как завершение ценностного отношения и актуализация смысла.

 

В результате смыслового отношения вырабатывается ценностная направленность личности к определенным явлениям объективной реально­сти, переживаемая на субъективном уровне, т. е. ценностная ориентация личности, сущность которой заключается в избирательном отношении человека к материальным и духовным ценностям, система индивидуальных установок, убеждений, предпочтений, опосредованных личностными смыслами, и выражающаяся в поведении. Ценностная ориентация, выполняя функцию ориентировочной реакции в поведении личности, отражает смысло­вую сторону направленности личности, ее внутреннюю, содержательную основу внешнего взаимодействия с различными явлениями объективной реальности. Это взаимодействие, по мнению М. И. Ени­кеева, выражается «в дифференцировании объектов по их значимости для индивида, выявлении личностного смысла различных объектов» [47, с. 507].

Адекватное осмысление реальности в настоящем возможно при критическом осмыслении прошлого опыта и относительно индивидуальной цели (т. е. будущего). Ю. Минковски отмечает, что «настоящее» при этом не является отражением определенного психофизиологического момента, т. е. конкретной единицей времени, необходимой для различения двух сенсомоторных стимуляций [147]. Вслед за ним мы будем понимать «настоящее» как осознание индивидом его собственной деятельности и внутреннего побуждения к этой деятельности. П. Жане писал по этому поводу: «Реальное настоящее для нас является действием, неким сложным состоянием, которое мы постигаем, несмотря на его сложность и продолжительность, одним актом сознания» [Цит. по: 147, c. 215]. Именно в этом акте сознания, происходящем «сейчас», человек переживает смысл своего «прошлого», являющегося для него опытом, обладающим определенной ценностью, и проецирует в «будущее» личные представления, ожидания и планы, которые выступают в качестве ценностных ориентиров деятельности в «настоящем». Несмотря на то, что факты «прошлого» уже пережиты, а «будущее» не имеет определенного интернализованного статуса, данные области остаются открытыми для сознания, а следовательно, являются регионами, образующими субъективную реальность индивида. Доступные индивидуальному сознанию элементы временных регионов тем не менее носят ценностный характер и, взаимодействуя друг с другом, образуют личностные смыслы «прошлого», «настоящего» и «будущего». В норме прошлое, настоящее и будущее образуют структурное целое. Ю. Минковски выделяет следующие зоны переживаемого времени, не сводимые к хронологическому времени:

удаленное прошлое – зона устаревшего;
среднее прошлое – зона сожаления;
ближайшее прошлое – зона раскаяния;
ближайшее будущее – зона ожиданий деятельности;
среднее будущее – зона желаний и надежд;
удаленное будущее – зона молитвы и этических действий [Там же].

 

В силу ценностного характера отношения человека к ним все эти зоны переживаются по-разному. Однако любое переживание осуществляется в настоящий момент времени. Следовательно, для адекватного восприятия чувства времени в момент «здесь и теперь» необходима синхронизация временных локусов смысла, которая и структурирует взаимоотношения между ними. Посредством синхронизации смысловых локусов происходит расширение границ субъективной реальности, т. е. интеграция личности в новые условия жизни. Соответственно процесс синхронизации временных локусов субъективной реальности индивида является необходимым условием переживания актуального смыслового состояния, а тип переживания этого состояния – важнейшим механизмом эффективной жизнедеятельности человека, поскольку в условиях объективной реальности более актуальным является вопрос не о том, «что» переживает человек, а вопрос – как он переживает это «что».

В определенных жизненных ситуациях под воздействием объективных обстоятельств механизм синхронизации временных смыслов может нарушаться (форс-мажорные обстоятельства, социально-экономические и политические катаклизмы и т. д.). Между временными локусами смысла ужесточается граница, вследствие чего зоны ближайшего прошлого и будущего блокируются, а личностные смыслы локализуются в средних и удаленных регионах реальности. При этом происходит выпадение человека из контекста жизненной ситуации и его поведение может носить характер односторонней направленности: жить исключительно воспоминаниями или только надеждами или же респондентно реагировать на требования настоящего момента.

В понимании границ как психологической категории мы опираемся на определение, данное А. С. Шаровым: «...это психологическое образование, имеющее количественно-качественную определенность и выполняющее регулятивную функцию (адаптации, развития и формирования) посредством процессов дифференциации и интеграции [145, с. 80]. Границы между временными локусами смысла, в силу своего состояния, могут играть как деструктивную, так и позитивную роль в восприятии человеком действительности и ощущении реальности. К. Левин выделял движущие и сдерживающие силы, связанные с границами регионов психологического поля, определяя их как краевые пункты жизненного пространства, обладающие валентностью [67]. В Франкл подчеркивал, что смысл и цель, выступая в качестве границы, вызывают внутреннее напряжение, которое крайне необходимо человеку для эффективной жизнедеятельности [138]. Таким образом, значимость границ между временными локусами смысла определяется степенью их проницаемости.

В нашей модели в качестве границ, определяющих временную локализацию смысла, выступают личностные конструкты, которые обладают вышеперечисленными характеристиками. Элементы, составляющие конструкт, находясь в различных временных локусах, позволяют человеку осознавать (осмысливать) свое отношение к фактам действительности в контексте определенной жизненной ситуации. Соответственно чем больше элементов, находящихся в различных временных локусах, задействовано в процессе осмысления действительности (т. е. система личностных конструктов носит сложный, структурированный и в то же время гибкий характер), тем эффективнее протекает синхронизация смыслов прошлого, настоящего и будущего. Иными словами, проницаемость границ определяется уровнем сложности индивидуальной системы личностных конструктов. Таким образом, можно сделать вывод о том, что между когнитивной сложностью индивида и степенью проницаемости границ его субъективной реальности существует обратно пропорциональная зависимость – чем выше уровень когнитивной сложности, тем менее жестки (более проницаемы) границы, определяющие временную локализацию личностных смыслов, и наоборот.

Как уже говорилось ранее, когнитивная сложность является показателем целостности личностной идентичности. Т. Н. Курбатова и Я. В. Куус отмечают, что когнитивная сложность – это «не вещь в себе», а содержательная характеристика Я-концепции индивида, определяющая зрелость самосознания, «проявляющаяся в способности осознавать в себе разное, не только то, что лежит на поверхности, но и то, что требуется довести до сознания» [66, c. 204]. Следовательно, проницаемость границ между временными локусами смысла будет влиять на адекватность процесса идентификации себя в прошлом, настоящем и будущем, т. е. определять уровень субъективного контроля личности и способность человека ощущать себя относительно ситуации. Поскольку смысл – это нечто, что, скорее, нужно найти, обнаружить, а не придать или придумать, то результат актуализации личностного смысла (завершение процесса синхронизации) будет определять степень общего напряжения и уровень внутренней свободы, а следовательно, и способность индивида принять на себя ответственность за решение в ситуации выбора. Дж. Бьюдженталь указывал на необходимость чувствования себя в ситуации как основной фактор полноты человеческой жизни: «Если я хочу переживать свою жизнь во всей полноте, я должен переживать ее в центре – мне необходимо чувствовать свое «Я»» [32, c. 24]. По нашему мнению, именно чувствование себя как субъекта переживания и отношения позволяет человеку переосмыслить категории «хочется», «надо», «необходимо» в интенциональных понятиях «хочу», «могу», «должен», отражающих временную перспективу личности: «Я переживаю свое Я, когда точно знаю, что хочу чего-нибудь и хочу этого, потому что Я этого хочу, а не потому, что кто-то или что-то говорит мне, что я должен этого хотеть или что большинство людей хотят этого...» [Там же, с. 24]. Таким образом, проницаемость границ между временными локусами обусловливает процесс эффективной синхронизации личностных смыслов и позволяет человеку ответить на смысловые вопросы ситуации: «Кто Я?» (настоящее), «какой Я?» (прошлое), «зачем Я?» (будущее).

Учитывая вышеизложенное, можно определить процесс синхронизации временных локусов как механизм переживания особого состояния личности – актуального смысло­вого состояния, функция которого заключается в регуляции интеграции лич­ности в условия окружающей дейст­вительности, что во многом определяет адекватность субъек­тивного действия относительно объективной реальности (рис. 1).

Рис. 1.

Процесс синхронизации временных локусов смысла:
a – субъективная реальность;
b – взаимодействие временных локусов;
c – взаимодействие субъективной реальности с объективной действительно­стью;
d – временные локусы

Течение времени структурируется в необратимую последователь­ность прошлого, настоя­щего и будущего, каждое из которых переживается совершенно иным способом. Г. Эленберг указывает, что субъективное переживание автоматического структурирования времени в большей или меньшей степени искажается психическим состоянием [147]. По нашему мнению, в данном случае речь должна идти не об одностороннем влиянии состояния на отношение, а о взаимной детерминации психического состояния и временного локуса, опосредующего отношение человека к действительности. Поскольку локализованный во времени смысл также может быть причиной состояния, отношение человека к событиям прошлого или будущего сопровождается определенным эмо­циональным контекстом. В кризисной ситуации, когда невозможно подвергнуть смысловой атрибуции какой-либо объект или ситуацию реальности, усиливается внутреннее напряжение, которое сохраняется до тех пор, пока ситуация не будет включена в более широкий паттерн осознавания, в более широкую временную перспективу. Если человек не может извлечь смысл из ситуации или наделить ее смыслом, он наделяет ее не смыслом, но значением, относящимся к одному из временных локусов, что ведет к фиксации в этом временном локусе, а следовательно, к своеобразному «смысловому десинхронозу». В крайних случаях человек может «вылететь» из всех временных локусов и стать «социальным идиотом» или самоубийцей.

Фиксация индивида на одном временном локусе смысла может объясняться жесткостью и непроницаемостью границ с соседним локусом, что также ведет к невозможности адекватного осознания (осмысливания) объективной реальности. Таким образом, объекты восприятия и осознавания становятся односторонними (бесперспективными), а сами процессы более узкими и ригидными. Личностные смыслы в данном случае носят адаптационный характер. Человек, осознано или нет, прибегает к различным формам психологической защиты и воспринимает действительность сквозь призму либо прошлого опыта, либо своих представлений относительно будущего, либо его поведение становится респондентным (ситуативным). Иными словами, он не извлекает смысла из ситуации, обобщая и генерализуя смыслы своего опыта и цели, а наделяет ее (атрибутирует) отдельными смыслами-значениями, находящимися в жестко локализованных временных регионах субъективного смыслового поля.

Если мы уверены, что сущность человека трансцендентна, то должны утверждать, что длительность такой ситуации вызывает неблагоприятные психологические последствия для любой, даже самой необразованной личности. Человек испытывает состояние когнитивного диссонанса и фрустрационную напряженность. Как следствие, он занимает крайне поляризованную оценочную позицию по отношению к элементам объективной реальности и утрачивает (если имел) ощущение себя как субъекта смыслового отношения. Одновременно происходит и деформация системы личностных смыслов.

Вышеизложенное ставит перед нами проблему классификации смысложизненных переживаний, базирующихся на временных аспектах направленности вектора смысла. В психологической литературе неоднократно предпринимались попытки дать типологию переживания времени. Так, традиционно выделяются два типа личностей: проспективных, или «антеверты», и ретроспективных, или «ретроверты». В первом случае люди с нетерпением ожидают будущего, во втором – склоняются к прошлому опыту [147, c. 217].

А. В. Клочко и О. М. Краснорядцева выделяют три типа личности, одной из особенностей которых является временная направленность жизни:

1. Люди, фиксированные на предметном уровне, отличающиеся обособленностью и отстраненностью от мира, основная жизненная задача которых «...продержаться, прожить, иногда прожечь». 2. Люди, фиксированные на смысловом уровне, отличающиеся четкой ориентацией во времени и пространстве. Мир для них выступает как «реальность, переживаемая «здесь и сейчас», настоящее – это то, где будущее рождается, поэтому оно четко планируется. Основным временем для «смысловика» является настоящее».
3. Люди, чье жизненное пространство центрировано на ценностных координатах, «основным временем для них является будущее, через призму которого они видят настоящее; для них характерна тяга к реализации, творчеству, сверхнормативность» [57, с. 67].

В. И. Ковалев предлагает типологию, в рамках которой выделяет 4 основных типа регуляции времени: 1. Стихийно-обыденный тип регуляции времени. Личность находится в зависимости от событий, обстоятельств жизни, не успевает за временем, не может организовывать последовательность событий. Этот способ организации жизни характеризуется ситуативностью поведения, отсутствием личностной инициативы. 2. Функционально-действенный тип регуляции времени. Личность активно организует течение событий, своевременно включается в них. Однако отсутствует пролонгированная регуляция времени – жизненная линия. Личность соотносится с событийным временем. 3. Созерцательный тип. Проявляется в пассивности; пролонгированные тенденции обнаруживаются только в духовной, интеллектуальной и творческой жизни. Понимание сложности и противоречивости жизни не позволяет проявить собственную активность. 4. Творчески-преобразу-ющий тип. Представляет оптимальное сочетание активности и пролонгированной регуляции времени [61].

Все вышеперечисленные типологии содержат в себе достаточно выраженный ценностный компонент, не учитывающий контекста личностного и возрастного развития и не отражающий жизненной ситуации человека. По нашему мнению, на определенных стадиях развития, решая определенные жизненные задачи, находясь в определенных условиях социального окружения, человек по-разному обращается к временным аспектам восприятия действительности. Если возможно говорить о типологии субъективного временного отношения (переживания) к элементам и явлениям действительности, то корректно будет типологизировать не людей или личности, а состояния, которые человек переживает в процессе решения жизненных задач. В норме каждый человек сталкивается с необходимостью переосмысливать личностные ценности. Иногда это происходит под воздействием очень жестких обстоятельств, но описанный выше механизм синхронизации личностных смыслов как переживание актуального смыслового состояния позволяет ему меняться, оставаясь самим собой. Именно череда актуальных смысловых состояний, переживаемых временно и носящих статус фаз развития, выполняет функцию генерализации отдельных смыслов различных уровней индивидуальной смысловой системы в высший, смысложизненный уровень, который, в свою очередь, выражается в степени осмысленности всей жизни:

Однако если индивид, в силу неважно каких причин, оказывается неспособен развернуть и расширить свою временную перспективу смыслов, его зафиксированное, обездвиженное смысловое состояние приобретает статус личностного свойства и меняет все его остальное психологическое содержание. Это может выразиться и в акцентуировании личностных черт (скорее всего, в первую очередь), и в формировании хорошо диагностируе­мых пограничных и патологических состояний и синдромов (еще в 1964 г. Дж. Крам­бо и Махолик делили испытуемых на три группы: не относящиеся к ноогенному неврозу, относящиеся к нему и «пациенты») [164].

Таким образом, можно сказать, что актуальное смысловое состояние является механизмом функционирования системы личностных смыслов. Определяя актуальное смысловое состояние как механизм, мы полностью разделяем мнение Л. В. Куликова, рассматривающего психические состояния «как один из важнейших механизмов интеграции человека как целостности – как единства его духовной, психической и телесной организации» [65, с. 12]. Актуальное смысловое состояние как процесс целостного переживания человеком себя относительно окружающей действительности определяет адекватность поведения и эффективность деятельности индивида в конкретных жизненных условиях. В процессе актуализации временных локусов смысла осуществляется регуляция смыслов различных уровней системы, которые обусловливают разнообразные виды жизнедеятельности на различных этапах формирования и развития личности. Сама система носит динамический характер, в определенных жизненных ситуациях человек может функционировать на различных уровнях этой системы. Так же, как и личность, система личностных смыслов находится в непрерывной динамике. Смыслы нижележащих уровней не исчезают при переходе человека на более высокий уровень развития, они генерализуются в более сложные смысловые образования и включаются в более сложную смысловую систему отношений, что и обеспечивает развитие как самой системы, так и личности в целом.

Резюме

Психологической основой системы личностных смыслов является многообразная структура потребностей, мотивов, интересов, целей, идеалов, убеждений, мировоззрения, определяющей уровни функционирования самой системы и обусловливающей процессы личностного развития.

Функционирование личностных смыслов на различных уровнях системы формирует центральную позицию индивидуума, оказывает влияние на его направленность и содержание социальной активности. Система личностных смыслов как психологический орган личности определяет общий подход человека к окружающему миру и самому себе, задает направление его деятельности, фокусирует его поведение и поступки. Человек стремится обрести смысл и ощущает фрустрацию или экзистенциальный вакуум, если это стремление остается нереализованным.

Формирование и развитие системы личностных смыслов подчиняется определенным закономерностям и носит фазовый характер. На различных жизненных этапах эти процессы осуществляются посредством механизмов интериоризации, идентификации и интернализации. На ранних стадиях развития основными механизмами являются интериоризация внешних условий действительности, в детстве и подростковом возрасте смыслы в большей степени становятся элементом субъективной реальности при помощи идентификации со значимыми людьми. Начиная с юношеского возраста система личностных смыслов развивается и функционирует в основном посредством интернализации, т. е. порождение новых смысловых структур происходит на базе уже осмысленного и сознательно принятого опыта. В ходе прохождения определенной стадии возрастного и личностного развития смыслы нижнего порядка генерализуются и определяют структуру смыслов более высокого уровня. Данный процесс осуществляется посредством переживания смыслов прошлого, настоящего и будущего, выражающегося в актуальном смысловом состоянии.

Степень осмысленности конкретной жизненной ситуации во многом определяется включенностью ее в общий контекст осмысленности жизни. Чем шире смысловое поле личности и чем больше в нем осмысленных взаимопроницаемых регионов, тем адекватнее и менее продолжительно действие актуального смыслового состояния, вызванного переживанием конкретной жизненной ситуации. Однако определенное напряжение, выражающееся в ощущении неудовлетворенности (потребности, недостижения цели, нереализованности мотива) в контексте решения определенной жизненной задачи абсолютно необходимо для осуществления смысловой активности.

Таким образом, процесс синхронизации временных локусов является механизмом переживания актуального смыслового состояния и генерализации смыслов нижних уровней в более сложную структуру. Высшим уровнем генерализации является уровень смысложизненных ориентаций, функция которого заключается в интеграции и дифференциации смыслов нижеположенных уровней: биологически обусловленных, ситуативных, личностных. В зависимости от временной локализации смысла определяется тип актуального смыслового состояния, который выражается в стратегии решения жизненных задач. Череда актуальных смысловых состояний в контексте жизненных ситуаций обусловливает способность индивида анализировать и обобщать актуальные смыслы (т. е. значения прошлого и настоящего) и формировать жизненные цели (т. е. проектировать будущее), что является показателем целостности его Я-концепции.

Глава 2. ТИПЫ АКТУАЛЬНОГО СМЫСЛОВОГО СОСТОЯНИЯ И ИХ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

2.1. Модификация теста смысложизненных ориентаций для диагностики актуальных смысловых состояний

Изучение смысловой сферы личности требует разработки специальных психодиагностических средств, так как большинство используемых методов исследования личности созданы либо для измерения различных патохарактерологических проявлений, либо для оценки показателей усредненной психически здоровой личности (ТАТ, 16ЛФ, MMPI и др.). Известные на сегодняшний день методы, позволяющие диагностировать смысловую сферу личности (личностный дифференциал, метод репертуарных решеток, метод предельных смыслов, САТ и др.), позволяют исследовать индивидуальное смысловое содержание субъективной реальности и сравнить его со среднестатистической нормой в определенной группе. В настоящем исследовании нас больше интересуют методы, позволяющие выявить временную локализацию личностного смысла как детерминанту общей осмысленности жизни.

Метод каузометрии, разработанный Е. И. Головахой и А. А. Кроником, позволяет эмпирически подтвердить существование временных децентраций и интерпретировать феномен психологического времени личности через насыщенность субъективной реальности межсобытийными связями. Реализованные связи локализованы в психологическом прошлом, актуальные переброшены из прошлого в будущее, обеспечивая напряженность бытия личности в настоящем, потенциальные связи выражаются в целях и проектах будущего [41]. Статус межсобытийных связей определяется локализацией личного временного центра, обусловленного биографическими событиями. Е. П. Белинская, критикуя причинно-целевую концепцию психологического времени личности, указывает на то, что в ней центральным является представление о жизненном пути как рациональной структуре, которая «формируется в результате осознанной потребности, строится на основе рефлексии реальных жизненных событий, фиксирует их причинно-следственные связи, учитывает динамику реализации жизненных целей, является целостной и непротиворечивой» [19, с. 144]. Поскольку данный метод строится на осмысленном отношении к биографическим событиям, то он позволяет выявить локализацию личностного времени, а не личностного смысла, который может быть и неосознаваем. Неосознаваемый смысл определенного временного локуса детерминирует отношение к действительности в настоящем и определяет уровень общей осмысленности жизни.

Для того чтобы выявить локализацию смысла, определяющего общий уровень осмысленности жизни, необходимо акцентировать внимание не на определенных событиях жизни, а на отношении человека к жизни как целостному феномену. В этой связи мы согласны с Г. М. Андреевой и Е. П. Белинской, которые предлагают перенести акцент исследования личностного времени с изучения биографических событий и их взаимосвязей на рассмотрение проблемы временных аспектов Я-концепции / идентичности [9; 19].

Наиболее представительной в этом плане является методика исследования смысложизненных ориентаций, разработанная Д. А. Леонтьевым на базе опросника жизненных целей Дж. Крамбо и Л. Махолика.

Тест «Цели в жизни» (Purpose In Life) был разработан Дж. Крамбо и Л. Махоликом в 1964 г. для психометрического, т. е. количественного обоснования положения В. Франкла о существовании «ноогенного» невроза, психического расстройства из-за «экзистенциальной фрустрации». В первой публикации об опроснике Крамбо и Махолик сообщают о том, что результаты тестирования 225 испытуемых, объединенных в две обычные группы, и три выборки психотерапевтических пациентов подтверждают «ноогенную гипотезу» [164]. Корреляция между шкалой PIL и опросником, разработанным В. Франклом для описания факторов ноогенного невроза, оказалась высокой. При этом корреляции шкалы с традиционным инструментом психопатологического измерения, таким как MMPI, были незначительными. Следовательно, шкала позволяла значимо отличать пациентов от непациентов, показывая прогрессивное падение результатов от более слабого к более сильному уровню патологии. Позже эти качества теста были подтверждены на выборке из 1151 испытуемого [160].

Первоначально PIL как инструмент, предназначенный для измерения экзистенциального вакуума, применялся к группам, в которых проще всего ожидать проявлений «ноогенного невроза»: люди преклонного возраста и пациенты психотерапевтов и психиатров [159]. Позднее он был использован для доказательства наличия смысла жизни, а также для поиска коррелят осмысленности жизни и иных характеристик личности [162; 165; 178; 179]. Вопросы валидности, в том числе кросс-культурной, а также его «загрязненности» тенденцией испытуемых давать социально-желательные ответы неоднократно обсуждались и были проверены как на англоязычных выборках, так и с помощью иноязычных версий [181; 183; 184]. К. Чамберлейн и С. Зика сравнивали работу трех опросников целей в жизни (PIL, «Life Regard Index» и «Sense of Coherence Scale») и пришли к выводу о том, что PIL обладает наибольшей надежностью и дискриминантой валидностью [158]. Полученные в различных исследованиях результаты позволили Дж. Крамбо и Р. Хенриону утверждать, что применимость теста можно считать доказанной [162].

Исходя из общего положения В. Франкла о том, что возрастные изменения и радикальные перемены в статусе могут вести к потере личностной идентичности и целей в жизни, формированию экзистенциального вакуума, который преодолевается путем систематического исследования области ценностей на предмет поиска новых значений и смыслов, исследователи перенесли взгляд на иные группы: молодежь (вплоть до детей) и асоциальные группы. PIL, наряду с другими инструментами исследования удовлетворенности жизнью и наличия жизненных целей, стал применяться к подросткам «Perceived Life Satisfaction Scale», школьникам «Multidimensional Students' Life Satisfaction Scale», наркоманам и алкоголикам [155; 168; 174; 176; 178]. В настоящее время имеются версии теста PIL на разных языках, а также его вариации относительно осмысленности разных сторон жизни, например, профессиональной [166].

Смысл жизни до сих пор является абстрактным, сложным и довольно неопределенным понятием (например, английское слово «meaning», используемое Франклом, в психологии переводится как «смысл», а в иных науках – как «значение»). Как правило, его изучают с помощью методик свободного изложения и техник незавершенных предложений. Кроме PIL, существует несколько опросников для исследования смысла жизни, основанных на теории В. Франкла и близких концептуализациях: «Life Regard Test» (Battista J., Almond R.), «Sense of Coherence Scale» (Sagy S., Antonovsky H.), «The Seeking of Noetic Goals Test (SONG)» (Crumbaugh J. C.), а также множество опросников, разработанных для изучения природы и детерминантов качества жизни, или субъективного благополучия, позитивных и негативных источников благополучия, роли субъективных процессов в развитии психопатологий, социально-психо-логического моделирования удовлетворенности жизнью (Pavot W., Diener E.), которые часто применяются вместе с PIL [157; 156; 181; 161; 175].

В психологических и социально-психологических исследованиях часто можно встретить расположенные рядом понятия «удовлетворенность жизнью», «субъективное благополучие», «цели в жизни», «осмысленность жизни». В социологии и социальной психологии первые два выступают в качестве индикаторов общественного благополучия, зависящего от внешних факторов, которые опосредуются субъективными факторами – жизненными аттитюдами и оценками, в частности, наличием жизненных целей и смыслов.
В психологии личности фокусными понятиями являются цели, смыслы и значения, результатом взаимодействия которых с внешней средой являются ощущения благополучия и удовлетворенности. Поэтому социально направленные исследования проводятся с целью изучения удовлетворенности жизнью путем опросов с небольшим числом пунктов с высокой очевидной валидностью (например, «Условия моей жизни прекрасны», «Я доволен своей жизнью»), проводя затем корреляционные и факторные эксперименты с объективными социально-экономическими данными [175; 180]. Часто осложненное «опсихологичивание» параметра субъективного благополучия в социальных исследованиях ведет к созданию инструментов измерения «общего счастья» (Kammann R., Flett R.) или, наоборот, «общей депрессии», например, «Аффектометр – 2» (Kozma A., Stones M. J.) [169; 170].

Личностно-психологические же исследования посвящены, скорее, психологическим механизмам формирования удовлетворенности жизнью, которая, очевидно, зависит от того, как развиваются и взаимодействуют между собой смысловые структуры сознания человека, системы его субъективных отношений. «Взгляд внутрь» человека обусловливает факт, что личностно-психологические исследования никогда не проводятся с использованием только одномерного теста целей в жизни и, более того, вызывают необходимость мультипликации шкал этого опросника путем новой факторизации и отнесения их содержания к дифференцированным сторонам жизни. Так, Е. Хёбнер, первоначально разработавший одномерную вариацию PIL для школьников, в дальнейшем вывел субшкалы удовлетворенности с названиями «Я», «Школа», «Жизненное окружение», «Друзья», «Семья» [168; 169]. Шкала PIL и ее пункты введены в опросник психологического благополучия «Psychological Well-Being Revisited» (Ryff C. D., Keyes C. L.) наряду со шкалами автономии, влияния на окружение, личностного роста, позитивных отношений и самопринятия [180]. К. Чамберлейн и С. Зика, основываясь на данных трех вышеупомянутых опросников, предприняли попытку вывести общий для них фактор, но его факторные нагрузки обеспечил только PIL [158]. Предположение о том, что «смысл жизни» не есть одномерное понятие, привело к новым факторизациям. Так были выделены факторы, которые могут служить субшкалами теста: 6 независимо интерпретируемых размерностей PIL (Reker G. T., Cousins J. B.), первичные факторы, названные «Нехватка целей в жизни», «Позитивный смысл цели», «Мотивация к смыслу» и «Экзистенциальное смятение» (Harlow L. L., Newcomb M. D., Bentler P. M.), японский основной фактор «Захватывающая и осмысленная жизнь» (Sato F., Tanaka H.) и пять китайских факторов «Качество жизни», «Смысл существования», «Смерть», «Выбор» и «Уединенность» (Shek D. T.) [178; 167; 182; 185]. Одно их перечисление дает понять, что если концепт «наличие целей в жизни» и является универсальным для многих культур и языков, то его составляющие и детерминанты в кросс-культурном аспекте весьма зависимы.

Адаптация русскоязычной версии PIL была выполнена К. Муздыбаевым [90]. Версия К. Муздыбаева была взята за основу Д. А. Леонтьевым при разработке теста «Осмысленность жизни» (ОЖ), на базе которого в дальнейшем был создан опросник СЖО. Данный опросник являет собой один из редких удачных примеров русской локализации психологических конструктов и инструментов. Созданный автором в то же время, что и его работы, посвященные экзистенциальному кризису российского (и еще советского) общества [74; 77; 172], опросник содержит 20 пунктов, представляющих собой полярные суждения относительно «качеств жизни» испытуемого, например:
«Я обычно: ужасно скучаю – полон жизни и энтузиазма» [78].

Анализ факторной структуры полученных данных позволил описать пять основных факторов дисперсии, выступивших затем в виде шкал опросника, переименованного в «Тест смысложизненных ориентаций» (СЖО):

1. «Цели в жизни». Характеризует целеустремленность, наличие или отсутствие в жизни испытуемого целей в будущем, которые придают жизни осмысленность, направленность и временную перспективу.
2. «Процесс жизни, или интерес и эмоциональная насыщенность жизни». Определяет удовлетворенность своей жизнью в настоящем, восприятие процесса своей жизни как интересного, эмоционально насыщенного и наполненного смыслом. Содержание этой шкалы совпадает с представлением о том, что единственный смысл жизни состоит в том, чтобы жить.
3. «Результативность жизни, или удовлетворенность самореализацией». Измеряет удовлетворенность прожитой частью жизни, оценку пройденного отрезка жизни, ощущение того, насколько продуктивна и осмысленна была прожитая ее часть.
4. «Локус контроля – Я (Я – хозяин жизни)». Характеризует представление о себе, как о сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора, чтобы построить свою жизнь в соответствии со своими целями и представлениями о ее смысле, контролировать события собственной жизни (Я-концепция).
5. «Локус контроля – жизнь, или управляемость жизни». Отражает убежденность в том, что человеку дано контролировать свою жизнь, свободно принимать решения и воплощать их в жизнь, убежденность в том, что жизнь человека подвластна сознательному контролю [79].

Первые три фактора образуют смысложизненные ориентации: цели в жизни (будущее), насыщенность жизни (настоящее) и удовлетворенность самореализацией (прошлое). Два оставшихся фактора характеризуют внутренний локус контроля как общее мировоззренческое убеждение в том, что контроль возможен и человек способен осуществлять такой контроль.

Для изучения применимости теста СЖО к диагностике актуальных смысловых состояний нами совместно с А. В. Юпитовым в рамках новой концептуализации была проведена модификация процедуры обработки первичных показателей [183]. Нашей гипотезой было положение о том, что тест СЖО позволяет с помощью своих шкал «Цели в жизни» (психологическое будущее), «Процесс жизни» (психологическое настоящее) и «Результативность жизни» (психологическое прошлое) выделять испытуемых, находящихся в различных смысловых состояниях. Для того чтобы выявлять актуальные смысловые состояния, не нужно переделывать опросник, необходимо стандартизовать процедуру обработки первичных данных.

Для проверки этой гипотезы было необходимо:

1. Перепроверить данные о валидности СЖО в иное время и в иных условиях.
2. Определить условия применимости теста с этой целью.
3. Определить способ отнесения испытуемых к тому или иному смысловому состоянию.
4. Определить, имеет ли смысл эта классификация, т. е.:
   – выделить переменные, которые будут различать испытуемых из разных групп;
   – проверить, имеются ли статистические различия между группами испытуемых, отнесенными к различным смысловым состояниям по данным измерений других тестов.

Выборка испытуемых состояла из 776 студентов Кемеровского университета, гомогенного возраста, с нормальным представительством мужчин и женщин, сообразно курса обучения. Эта же выборка использовалась и для проверки нашей гипотезы, поскольку данные о валидности и надежности, полученные в ходе статистической обработки, в целом совпали с данными, приведенными в методических рекомендациях Д. А. Леонтьева [78].

Поскольку речь идет о субъективном соотношении прошлого, будущего и настоящего, тест для диагностики актуальных смысловых состояний имеет смысл применять с теми испытуемыми, у которых они в норме могут (должны) находиться в равновесии. Следовательно, не стоит ожидать адекватных результатов, если тестировать слишком молодых людей, а также лиц пожилого возраста, которые, согласно Э. Эриксону, живут воспоминаниями и наслаждаются течением каждого дня. Разработка условий применимости теста сразу же поставила задачу настоящего исследования: выделение внутри одного актуального смыслового состояния тех испытуемых, которые переживают его как временное, как фазу развития, и тех, которые фиксированы в нем и которое их определяет.

Часть текста пропущена (см в оригинальноу статье)

2.2. Экспериментальное выделение типов актуального смыслового состояния и их психологическая характеристика

Часть текста пропущена, см в статье

В задачи описанного этапа экспериментирования не входило вносить поправки в теоретические построения относительно психологических характеристик выделяемых классов испытуемых, мы лишь хотели продемонстрировать применимость теста СЖО для диагностики актуальных смысловых состояний. Однако значимые различия между выделенными классами по рассмотренным психологическим параметрам и наличие корреляционных связей между ними позволяют говорить о них, как о различных типах актуального смыслового состояния, переживание которых сопровождается проявлением определенного комплекса личностных свойств. Вышеперечисленные соображения позволили нам дать психологическую характеристику различных типов актуального смыслового состояния.

Первый тип актуального смыслового состояния характеризуется низкими показателями осмысленности прошлого, настоящего и будущего. Для данного типа переживания характерны неудовлетворенность прожитой частью жизни, низкая осмысленность своей жизни в настоящем, отсутствие це лей в будущем и, следовательно, дискретное восприятие своей жизни в целом. Личностные смыслы индивида в подобном случае лишены направленности и временной перспективы, что выражается в негативной самооценке, неудовлетворенности собой, экстернальном локусе контроля поведения. Размытый «локус Я», осознание проблем сквозь призму неудовлетворенности и пессимизма относительно перспектив влекут за собой инертность в принятии

Рис. 2.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у первого типа актуального смыслового состояния

решения, отказ от самореализации обусловливает мотивационную направленность «избегания неудач» и ориентацию на «дифицитарные» ценности. Усиление контроля сознания над эмоциями и поведением влечет недостаточную гибкость и трудности переключения мышления при внезапно меняющихся ситуациях, излишнюю эмоциональную напряженность, фрустрационность и низкую ситуативную стрессоустойчивость в значимых ситуациях. Основными защитными механизмами при переживании данного смыслового состояния являются проекция, отрицание и отказ от своих намерений, выражающиеся в снижении настроения, что, в свою очередь, обусловливает низкую степень способности целостно воспринимать себя, мир и людей, находить связи между противоположностями. Их действие проявляется в настороженном отношении к людям, подчинении требованиям группы, неинтернализованном принятии общепринятых норм и правил.

Второй тип (низкая осмысленность настоящего и будущего при высокой осмысленность прошлого) состояния отличает человека, находящегося в нем, как неудовлетворенного процессом жизни, не видящего жизненных перспектив, у которого все в прошлом. Этот тип так же, как и предыдущий, характеризуется экстернальным локусом контроля и неверием в свои силы. При этом наблюдается склонность к самоодобрению и позитивной самооценке, выражающаяся в чувстве обоснованности и последовательности своих побуждений и целей. По всей видимости, этот факт иллюстрирует положение В. Франкла о том, что прошлое способно придавать смысл настоящей и будущей жизни, поскольку именно этот локус в данном состоянии позволяет человеку ощущать пройденный отрезок жизни как продуктивный и осмысленный. Однако высокое уважение и приятие себя в целом и частностях

Рис. 3.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у второго типа актуального смыслового состояния

зачастую носят неадекватный характер, поскольку строятся на осмыслении лишь прошлого опыта, но отношение к другим людям и действительности в целом, обусловливающееся низкой осмысленностью настоящего и будущего, выражается в ожидании антипатичного отношения других людей к себе. При этом нестремление к приобретению знаний об окружающем мире, вызванное консервативностью в принятии решений, детерминирует склонность к антагонистической дихотомии в восприятии природы человека в целом. Ведущими механизмами защиты при данном типе актуального смыслового состояния выступают отреагирование вовне по внешнеобвиняющему типу и рационализация с обесцениванием объекта, обеспечивающие саморегуляцию эмоций и поведения и внутреннюю уверенность в себе. Однако в сложных, значимых ситуациях наблюдается излишняя напряженность и низкая стрессоустойчивость, выражающиеся в импульсивности и экспрессивности поведения и отсутствии осторожности в поступках. Эгоцентризм и неконформность установок проявляются в склонности к замкнутости в своем мире, настороженности по отношению к людям, сухости в контактах с окружающим миром и обусловливают противопоставление себя группе, но пессимистичность, склонность к раздумьям, инертность в принятии решений, как правило, выражаются в податливости характера и декларируемой конвенциональности.

Третий тип представляет собой состояние с высокой осмысленностью настоящего и низкими показателями осмысленности прошлого и будущего. Данное состояние характеризует человека как гедониста, живущего сегодняшним днем, не имеющего целей и неудовлетворенного своим прошлым.

Рис. 4.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у третьего типа актуального смыслового состояния

Можно сказать, что его личностные смыслы носят респондентный, ситуативный и защитный характер, вследствие чего локус субъективного контроля носит экстернальный характер (особенно в области неудач). При этом наблюдается действие механизма «отрицания», вызывающего тревогу стимулов, сопровождающегося эмоциональной неустойчивостью и склонностью к аффективным реакциям в значимых ситуациях. Формируемые ригидные концепции восприятия действительности связаны с областью межличностных отношений. В силу внутренней замкнутости взаимоотношения с другими людьми не отличаются глубиной и эмоциональной насыщенностью и выражаются в социальной конформности по отношению к авторитетам и несамостоятельности при демонстрации внешней открытости, независимости и свободном отношении к общепринятым правилам и нормам. Наличие депрессивных черт в сочетании с высоким уровнем самоуважения указывает на тенденцию к «обесцениванию исходных потребностей», выражающуюся в ригидности при принятии стратегических решений, низкий уровень мотивации.

Четвертый тип актуального смыслового состояния характеризуется высокими показателями осмысленности прошлого и настоящего и низкой осмысленностью будущего. Подобное состояние свойственно людям, живущим сегодняшним днем с опорой на субъективный опыт прошлого. Можно

Рис. 5.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у четвертого типа актуального смыслового состояния

сказать, что система личностных смыслов в данном случае направлена на то, чтобы жить, и позволяет принимать на себя ответственность за происходящие события в большинстве областей жизнедеятельности. При данном состоянии наблюдаются склонность к самоодобрению и позитивной самооценке. Осознанность своих чувств и рефлексия прошлого опыта позволяют человеку гибко реализовывать в поведении интернализованные ранее ценности, что выражается в спонтанности поведения и склонности к целостному восприятию мира, высоком контроле эмоций и поведения, стрессоустойчивости, уравновешенности. Однако низкая осмысленность целей в жизни ориентирует систему личностных смыслов на адаптационные формы взаимодействия с объективной реальностью, которые проявляются в завышенной самооценке и высоком уровне притязаний. В то же время стремление отрицать существующие проблемы, рационализировать и вытеснять явления, вызывающие тревогу (прежде всего, связанные с субъективным будущим), отражается в чувстве неудовлетворенности и неуверенности в себе и порождает

Рис. 6.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у пятого типа актуального смыслового состояния

потребность быть причастным к группе. При этом оптимизм и яркость эмоциональных проявлений сочетаются с некоторой поверхностностью переживаний и безалаберности, что, в свою очередь, сказывается в конформных реакциях и высокой социальной желательности при демонстрации независимости характера, проявляющейся в прямолинейности в отношении к людям и свободной трактовке общепринятых моральных правил и норм.

Пятый тип представляет собой состояние с выраженной осмысленностью целей и низкими показателями осмысленности настоящего и прошлого. Данный тип характеризует человека как прожектера, планы которого не имеют реальной опоры в настоящем и не подкрепляются личной ответственностью за их реализацию. Ориентировка смыслового локуса исключительно на цели выполняет функцию защиты от реальных проблем (часто посредством ухода в иллюзорно-компенсаторную реальность) в форме рационализации явлений объективной реальности и отреагировании вовне по внешнеобвиняющему типу (в данном случае путем приписывания окружающим недоверчивости, непонимания и враждебности). При данном состоянии отмечается наличие внутреннего конфликта, заключающегося в противоречии между отсутствием интереса к своей личности и сензитивности к себе в частности и положительным самоотношением в целом. Конфликт разноплановых тенденций, порождая чувство неудовлетворенности собой, мнительность и тревожность, проявляется в эмоциональной неустойчивости в кризисных ситуациях, что обусловливает высокий контроль эмоций и поведения со стороны сознания, и в итоге выражается в высоком уровне фрустрационной напряженности и неспособности быстро и адекватно реагировать на меняющуюся ситуацию. Установка на будущую «настоящую» жизнь, определяя ригидные тенденции восприятия действительности, не способствует реализации познавательных потребностей и отражается в социальных отношениях, которые характеризуются склонностью к доминированию, не способностью к эмоционально насыщенному общению, настороженностью по отношению к людям. В то же время защитные механизмы и ориентация на внешние ценности обусловливают высокую степень зависимости и несамостоятельности.

Шестой тип смыслового состояния характеризуется неудовлетворенностью своей жизнью в настоящем (низкая осмысленность настоящего процесса жизни), при этом личностные смыслы имеют определенную направленность на прошлый опыт (высокая осмысленность прошлого) и нацеленность в будущее (высокие показатели осмысленности будущего). Данную ситуацию можно охарактеризовать, как стремление выйти из неблагоприятной среды, это подтверждается устойчивым локусом субъективного контроля.

Рис. 7.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у шестого типа актуального смыслового состояния

Отношение к целям жизни, базирующееся на личном опыте, позволяет воспринимать действительность без антагонистических дихотомий и гибко реализовывать в поведении интернализованные ценности. Однако некритическое осмысление реальности и низкая сензитивность к себе обусловливают возникновение чувства неудовлетворенности собой и склонность перекладывать ответственность за жизненные неудачи в настоящем на факторы окружающей действительности. Вытеснение из сознания конфликтогенной информации, наряду с усилением контроля сознания, обеспечивает относительную эмоциональную стабильность поведения, которое характеризуется стереотипностью, практичностью и ориентацией на рациональный подход к решению проблем. В социальной сфере наблюдаются некоторая демонстративность и аффективность поведения, вызванные завышенным уровнем притязаний и устремленностью на социальный успех, они проявляются в конфликтном сочетании конформных реакций и стремлением к авторитарности.

Рис. 8.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у седьмого типа актуального смыслового состояния

Однако длительность такого состояния может вести к увеличению фрустрационной напряженности со всеми вытекающими последствиями.

Седьмой тип актуального смыслового состояния отличает высокая осмысленность настоящего и будущего при низкой осмысленности прошлого. Несмотря на то, что прошлая часть жизни слабо осмысленна, сам процесс жизни воспринимается испытуемыми как интересный, эмоционально насыщенный и имеющий выраженную перспективу, которая и придает жизни осмысленность. Локусы контроля – Я и жизни, как и в предыдущем состоянии, носят устойчивые средние показатели. Однако неосмысленность прошлого опыта сужает спектр интеграции индивида с объективной реальностью и ограничивает способность переживать настоящий момент своей жизни во всей его полноте. Внешний локус контроля поведения выражается в «приземленности», ригидности, стремлении делать «как надо», неспособности спонтанно и непосредственно выражать свои чувства, а также в ориентации на трезвость, практичность и рациональный подход к решению проблем. Неосмысленное отношение к субъективному опыту выражается также в некритическом принятии себя вне зависимости от своих достоинств и недостатков. Так, высокий самоинтерес к своей персоне вступает в конфликтное противоречие с чувством неудовлетворенности собой и склонностью к самообвинению. Как результат, не склонность преодолевать дихотомические препятствия в восприятии социальной действительности и замещение проблемных паттернов избыточной, не всегда целенаправленной активностью в случае неуспеха или усталости, от однообразия которой наблюдается стремление к перемене места или вида деятельности. Социальные контакты характеризуются несамостоятельностью, зависимостью от мнения окружающих при демонстрации независимости, что в итоге выражается в изысканности и дипломатичности отношений, недисциплинированностью и зависимостью от настроения. Эмоционально-волевая регуляция при данном типе состояния влечет за собой высокий уровень фрустрационной напряженности и низкий порог стрессоустойчивости.

Рис. 9.
Процесс синхронизации временных локусов смысла у восьмого типа актуального смыслового состояния

Восьмой тип смыслового состояния отражает положительный полюс осмысленности. В данном случае все три временных локуса имеют высокие показатели осмысленности. Это состояние характеризуется ощущением того, что прошедший отрезок жизни был продуктивным и значимым, процесс жизни в настоящем воспринимается как интересный, эмоционально насыщенный, а наличие целей придает всей жизни человека осмысленность, направленность и временную перспективу. Также данный тип состояния характеризуется интернальным локусом контроля в различных областях жизнедеятельности, ориентацией на ценности самоактуализации, гибкостью поведения, высокой межличностной чувствительностью. Критический анализ своих мотивов, потребностей и чувств позволяет человеку вести себя естественно, раскованно, уважать себя и принимать таким, как есть, вне зависимости от оценки своих достоинств и недостатков, воспринимать природу человека и действительность в целом без антагонистических и непреодолимых дихотомий. Стремление к реализации познавательных потребностей и творческой направленности реализуется в субъект-субъектном характере общения. При этом демонстрируются склонность к независимости в принятии решений, открытость по отношению к людям, терпимость, принятие общепринятых моральных правил и норм, развитое чувство ответственности. Эмоционально-волевая сфера отличается широкой эмоциональной палитрой, уверенностью в себе и своих силах, адекватным восприятием действительности, умением контролировать свои эмоции и поведение, высокой стрессоустойчивостью.

Следует отметить, что при характеристике типов актуального смыслового состояния нами учитывался тот факт, что локализация личностных смыслов может носить кратковременный, ситуативный характер, быть лишь звеном в постоянной череде актуальных смысловых состояний. И лишь длительность протекания смыслового состояния по определенному типу будет выражаться в генерализации и акцентуировании перечисленных выше психологических характеристик.

Таким образом, на основании новой концептуализации и статистических измерений гипотеза о применимости теста СЖО для диагностики актуальных смысловых состояний может считаться подтвержденной. Следовательно, тест СЖО как новая концептуализация теории В. Франкла является, с одной стороны, источником представлений об актуальных смысловых состояниях, а с другой – как психодиагностический инструмент средством их выявления и оценки. Статистически процесс факторизации объективен, и его результаты зависят от того, какие ответы дали испытуемые. Интерпретация же факторов находится во власти той теории, которую создал исследователь. Не углубляясь в теорию, отметим, что эта новая факторизация оставляет исследователю большой простор для толкования индивидуальных результатов тестирования, поскольку дает представление не только о наличии/отсутствии у испытуемого целей и отношений, о его текущем состоянии («нозологическом/донозологическом», по Дж. Крамбо, или о «ситуации экзистенциального смятения» – в китайских терминах), но и позволяет взглянуть на тестируемого во временной перспективе: смысложизненные ориентации индивидуума (первые три шкалы) показывают, в каких субъективных временах он живет, как соотносит и оценивает их.

2.3. Особенности системы личностных конструктов у различных типов актуального смыслового состояния

Выделение актуального смыслового состояния как формы переживания совокупности актуализированных, генерализованных смыслов, размещенных во временной перспективе индивидуального прошлого, настоящего и будущего, выражающей субъективное отношение индивида к элементам, фактам и явлениям действительности, предполагает изучение вопроса о детерминантах этого состояния. Л. В. Куликов, анализируя проблему психических состояний в современной психологической литературе, в качестве детерминант выделяет: а) осознаваемые и неосознаваемые потребности, желания и стремления индивида; б) его возможности (выраженные способности и скрытый потенциал); факторы среды (условия действительности и субъективное восприятие текущей ситуации), соотношение которых и определяет характер состояния. Он ставит под сомнение высказывания о каком-либо балансе между вышеупомянутыми факторами, поскольку все они не являются противодействующими друг другу силами [65].

Поскольку мы в своем исследовании исходим из положения о системном характере психики, то полагаем, что противопоставление вышеуказанных детерминант не отражает целостной природы психики, т. к. состояния отдельных частей психики являются частью всего состояния человека. Кроме того, актуальное смысловое состояние является фактором функционирования системы личностных смыслов индивида и важнейшим механизмом взаимодействия человека с окружающей действительностью, в процессе которого личностные смыслы различных уровней индивидуальной системы проявляются в конкретных условиях определенной ситуации. Говорить о детерминации субъективного объективным и наоборот или детерминационном влиянии одних внутренних факторов на другие – значит рассматривать наблюдаемый феномен вне контекста жизненной ситуации и отрицать транссубъективную природу личностного смысла. Еще В. Франкл указывал, что сама жизнь ставит перед человеком задачу на смысл [138].

В этой связи для исследования детерминант актуального смыслового состояния нам представляется более адекватным использование понятий «обусловливание» и «опосредование» взамен традиционного противопоставления субъективных и объективных факторов, детерминирующих характер протекания, а следовательно, и тип актуального смыслового состояния. Данное предположение вызвано тем фактом, что не только субъективные или объективные факторы влияют на тип переживания состояния, но и само состояние отражает отношение к этим факторам (ранее было показано, как тип состояния обусловливает выраженность определенных личностных характеристик). Кроме того, восприятие элементов и явлений объективной действительности всегда обусловлено определенным субъективным отношением человека к ним.

Таким образом, факторы внешней среды выступают как условия их присутствия в субъективной реальности индивида, и, следовательно, взаимодействуя с индивидуальными особенностями психики и сознания, выступают в качестве аспектов актуального смыслового состояния, являясь его неотъемлемыми атрибутами. В качестве таких аспектов ранее нами были выделены понятия когнитивной сложности и идентичности как показателей личностной интегрированности и целостности поведения в широком смысле. Уровень когнитивной сложности, выражаясь в личностных конструктах, определяет степень проницаемости границ в процессе синхронизации временных локусов смысла в актуальном смысловом состоянии и обусловливает степень личностной идентичности, различные аспекты которой, в свою очередь, являются элементами в сложной структуре конструктов и отражают отношение индивида к факторам внешней (прежде всего, социальной) среды.

Для проверки этого положения нами использовался метод репертуарных решеток, позволяющий выявить когнитивные репрезентации испытуемых относительно своих «Я-образов» настоящего, прошлого и будущего, а также качественно исследовать структуру границ временных локусов смысла при переживании различных типов актуального смыслового состояния.

Дж. Келли указывал, что «Я – при условии его рассмотрения в надлежащем контексте – представляет собой понятие или конструкт в подлинном смысле слова» [52, с. 170]. Сопряженность «Я» определенного человека с группой сходных в определенном отношении событий и в том же отношении отличных от других событий и делает «Я» индивидуальным. Следовательно, «Я» может выступать одной или более персон, по меньшей мере две из которых сходны между собой и отличны от оставшихся. Таким образом, сходство между «Я»-образом и другим элементом, представленным в субъективной реальности, можно понимать как проницаемость границы между ними, а различие – как непроницаемость или жесткость. Соответственно величину сходства/различия можно интерпретировать как степень проницаемости границ между временными локусами, в которых расположены элементы, составляющие конструкт.

Для выявления личностных конструктов использовался традиционный метод триад элементов Дж. Келли. На данном этапе исследования в качестве испытуемых выступили 183 студента старших курсов социально-психологического факультета КемГУ, находящиеся в стадии активной подготовки к самостоятельной профессиональной деятельности. Для соблюдения социокультурного контекста жизненной ситуации испытуемых представленность различных типов АСС была пропорциональна выборке предыдущего этапа.

В качестве элементов ролевого списка нами были предложены образы «Я в прошлом», «Я в настоящем», «Я в будущем», а также представления об идеале: «человек, чья жизнь осмыслена в наибольшей степени» и «антиидеале»: «человек, чья жизнь осмыслена в наименьшей степени» (два последних элемента включают социальные роли лично знакомых людей). Испытуемым предлагалось сравнить элементы в ситуации триадического выбора, т. е. выбрать, в чем два элемента из трех предложенных сходны между собой и отличны от третьего. В результате было выявлено по десять выявленных конструктов по каждому испытуемому. Далее испытуемым предлагалось проранжировать элементы по выявленному полюсу каждого конструкта, в результате чего определялась степень близости элементов, которая интерпретировалась нами как направленность процесса идентификации «Я-образа» испытуемых к другим элементам ранговой решетки.

Данный подход, в отличие от традиционного метода подсчета числа совпадений, позволяет выявить осмысленный уровень идентификации, поскольку помимо смыслового атрибута, отличающего два элемента от третьего, содержит в себе и элемент ценностного выбора, актуализированного в процессе ранжирования. При этом сам выбор строится не на заданных извне ценностных предпочтениях (как в традиционных методиках исследования ценностных ориентаций), а на сформулированных самим испытуемым конструктах, т. е. интернализованном ценностном отношении к заданным элементам, что позволяет снизить воздействие фактора социальной желательности. Для определения величины дистанции между сравниваемыми элементами, определяющей степень близости образов, мы воспользовались следующим методом расчета «коэффициента близости элементов»:

где

– координаты элемента 1;

– координаты элемента 2;

N – количество конструктов.

Исходя из количества пар сравнения элементов выявленных конструктов и типа используемых данных, значения коэффициентов близости укладываются в диапазоне от 0,316 (максимальная степень близости элементов) до 1,265 (максимальная степень отдаленности элементов). Показатели близости/отдаленности «образов-Я» характеризуют степень проницаемости границ между временными локусами смысла и интерпретируются нами как направленность смыслового вектора «настоящего» к «прошлому», «будущему», «идеалу» и «антиидеалу» испытуемых. Данному виду анализа были подвергнуты все пары сравниваемых элементов: «Я в прошлом/Я в настоящем», «Я в прошлом/Я в будущем», «Я в прошлом/человек, чья жизнь осмыслена в наибольшей степени», «Я в прошлом/человек, чья жизнь осмыслена в наименьшей степени», «Я в настоящем/Я в будущем», «Я в настоящем/человек, чья жизнь осмыслена в наибольшей степени», «Я в настоящем/человек, чья жизнь осмыслена в наименьшей степени», «Я в будущем/человек, чья жизнь осмыслена в наибольшей степени», «Я в будущем/человек, чья жизнь осмыслена в наименьшей степени», «человек, чья жизнь осмыслена в наибольшей степени/человек, чья жизнь осмыслена в наименьшей степени».

Часть текста пропущена, см в оригинальной статье

Резюме

Смысловая сфера личности как объект психологического исследования представляет одну из самых проблемных областей психодиагностики. Сегодня в арсенале исследователя находится широкий спектр индивидуально-психодиагностических, социально-психологических и социологических методов для исследования данной сферы, основанных на различных, зачастую полярных и противопоставляемых друг другу теоретических концепциях. В то же время ни один из существующих методов не позволяет получить исчерпывающую информацию о системе личностных смыслов индивида, поскольку, в отличие от многих других личностных характеристик, смысловая сфера носит системный характер и функционирует на различных уровнях психической организации, взаимодействуя с другими структурами и опосредуя весь процесс психической жизни человека. Кроме того, содержательный аспект смысловой сферы в значительной степени определяется индивидуальными представлениями человека о социальной желательности. Это обусловливается тем фактом, что нормы социума и являются одним из важнейших источников ее формирования. Соответственно, индивидуальные данные, получаемые в ходе исследований, должны рассматриваться только в контексте социально-культурных норм значимого окружения. В этой связи достаточно актуальным остается вопрос о корректности интерпретации полученных результатов.

Исследование актуального смыслового состояния в контексте изложенной концептуализации системы личностных смыслов возможно при помощи модифицированного варианта теста СЖО, позволяющего выявлять показатели осмысленности отдельных временных локусов смысла и диагносцировать процесс их синхронизации, уточняя тем самым действие механизма переживания самого актуального смыслового состояния и генерализации смыслов нижних уровней индивидуальной системы в более сложную структуру.

Однако исследование столь сложного феномена не может быть ограничено только системой личностных смыслов в узком их понимании. Исследование смысловой сферы личности должно носить системный характер и включать изучение индивидуальных особенностей на различных уровнях системы личностных смыслов: мотивационно-потребностных характеристик, структур самосознания, социально-психологических аспектов поведения.

Указанные проблемы могут быть разрешены при комплексном использовании исследователем различных, но не противоречащих по своему теоретическому обоснованию, форме и направленности методов.

Исследование структуры актуального смыслового состояния показало, что его следует рассматривать только в контексте общего актуального психического состояния. Степень осмысленности различных временных локусов и динамика их синхронизации обусловливают проявление различных форм и типов психического реагирования, выражающихся в поведенческих аспектах. Также особенности переживания субъективного «прошлого», «настоящего» и «будущего» способствуют выраженности определенных личностных характеристик, таких как уровень субъективного контроля в различных областях жизнедеятельности, психологические аспекты самоотношения, самоактуализационные характеристики, личностные черты.

Длительность протекания актуального смыслового состояния, выражаясь в определенной форме ориентировочной реакции, способствует генерализации и акцентуированию определенных черт, что, в свою очередь, обусловливает ригидность/пластичность поведения в частности и задает направленность процессу взаимодействия индивида с объективной действительностью в целом.

Внутренняя динамика процесса синхронизации обусловливается особенностями когнитивной сферы и «Я-концепции». Поскольку смысл – явление транссубъективное, то элементы и явления действительности, получая представительство в субъективной реальности, автоматически обладают личностным смыслом. Направленность смыслового вектора в процессе взаимодействия человека с объективной действительностью определяется жесткостью границ между временными локусами индивидуальной системы личностных смыслов. В качестве границ выступают конструкты индивидуальной системы, элементы которых расположены в различных временных регионах смысловой системы. Организуясь в систему более сложного уровня, они обусловливают направленность смыслового вектора и опосредуют сам процесс синхронизации временных локусов смысла. Примитивные и размытые взаимосвязи между конструктами подсистем способствуют ужесточению и непроницаемости границ между временными локусами смысла, что и локализует личностные смыслы в определенном временном локусе. Соответственно смысловой аспект восприятия определенной жизненной ситуации, выражаясь в жестком конструкте, носит ригидный и стереотипный характер, обретает качество не смысла, а атрибута действительности, что, в свою очередь, ограничивает субъективную реальность и локализует в ней самого человека.

Таким образом, сложность и дифференцированность системы личностных конструктов, отражая внутреннюю позицию человека относительно жизненной ситуации, обусловливают тип протекания актуального смыслового состояния. Однако следует помнить, что факторы внешней среды также могут детерминировать как само актуальное смысловое состояние, так и систему конструктов, обусловливающих тип его протекания. Этому вопросу посвящена следующая глава исследования.

Далее текст оригинальной статьи не приводится. Желающие ознакомиться со статьёй полностью могут сделать это на сайте hpsy.ru