“В настоящее время защитные механизмы не столько классифицируются, сколько попросту включаются в одну группу по одному основному критерию: все они направлены против фрустраторов.

Возможность выделения двух подгрупп этой группы психических механизмов появляется благодаря тому, что фрустраторы, как мы уже знаем, бывают внешними и внутренними (например, внешние и внутренние конфликты).

По этому критерию различаются:

1) защитные механизмы, направленные против внешних фрустраторов;

2) защитные механизмы, используемые для защиты от внутренних фрустраторов.

Психология еще не раскрыла все защитные механизмы, используемые людьми с целью адаптации. Одной из причин этого мы считаем то обстоятельство, что данной проблемой до последнего времени занимались в основном только психоаналитики, которые ограничены своими теоретическими взглядами на природу психики и адаптации личности. При других подходах возможно открытие новых механизмов защитной адаптации. Мы считаем, что уточнение критериев классификации станет эвристическим средством открытия новых защитных механизмов или же включения в их список таких психических образований и процессов, которые до сих пор не считались защитными, поскольку соответствующая их функция не была раскрыта. В целом и тип защиты, и интенсивность, и длительность защитно-адаптивных процессов зависят от смысла фрустратора для личности, а индивидуализированное осмысление фрустраторов зависит от структуры мотивационной иерархии и уровня притязаний личности.”[1]

“А.Фрейд предложила считать защитными следующие "психодинамические" механизмы:

1. Вытеснение (подавление);

2. Регрессия;

3. Образование реакции;

4. Изоляция;

5. Отрицание (аннулирование) совершенного действия, происходящего;

6. Проекция;

7. Интроекция;

8. Обращение на собственную личность;

9. Превращение в свою противоположность;

10. Сублимация.[2] А.Фрейд, по-видимому, механизм перемещения отождествляла с сублимацией и поэтому не выделила его в качестве самостоятельного защитного механизма. Другая особенность предложенного ею списка заключается в том, что в него включены те защитные механизмы, которые непроизвольно или частично осознанно используются преимущественно для защиты от внутренних фрустраторов.

В дальнейшем этот список был дополнен новыми механизмами, направленными против внешних фрустраторов:

11. Бегство (уход) от ситуации;

12. Отрицание;

13. Идентификация;

14. Ограничение Я.[3] Однако и этот список следует дополнить следующими важнейшими защитно-адаптивными механизмами:

15. Рационализация;

16. Фантазия;

17. Конверсия;

18. Символизация;

19. Перемещение.

Кроме того, об этом полном списке следует сказать также, что в него включены не только собственно защитные механизмы, но и непосредственные поведенческие и внутрипсихические реакции на воздействие фрустрирующих ситуаций, которые в настоящее время рассматриваются отдельно. Специального рассмотрения требуют специфические защитно-адаптивные механизмы, функционирующие в сновидениях (их можно назвать "чисто подсознательными" защитными механизмами), а также те вариации вышеназванных механизмов, которые тоже выступают в сновидениях, участвуют в их образовании и разрешении в них внутренних конфликтов личности.[4]

Является ли активизация защитных механизмов только непосредственным следствием фрустраций ? На этот вопрос следует ответить так: если защитная реакция уже образовалась и превратилась в привычную форму подсознательно и непроизвольно актуализируемого поведения (т.е. в защитный навык), то такая реакция может иногда наблюдаться и в ситуациях, совершенно отличных от соответствующих фрустрирующих ситуаций.[5]

“Подавление является процессом исключения из сферы сознания мыслей, чувств, желаний и влечений, причиняющих боль, стыд или чувство вины. Действием этого механизма можно объяснить многие случаи забывания человеком выполнения каких-то обязанностей, которые, как оказывается при более близком рассмотрении, для него неприятны.[6]

Часто подавляются воспоминания о неприятных происшествиях. Если какой-либо отрезок жизненного пути человека заполнен особенно тяжелыми переживаниями, амнезия может охватить такие, иногда довольно длительные, отрезки прошлой жизни человека. Подавление действует избирательно: оно направлено против тех воспоминаний, которые связаны с прошлыми фрустрациями личности и в настоящее время, актуализируясь в сфере сознания, могли бы вновь фрустрировать ее. Поэтому подавление есть защитный психический процесс.

Подавление и обычное забывание.

Забывание части выученного является обычным процессом психической жизни человека. Если оно не связано с фрустрацией и психической защитой, тогда его нетрудно отличить от той особой амнезии, которая имеет место вследствие работы механизма подавления. Основная отличительная черта обычного (незащитного) забывания заключается в том, что человек, не будучи способным произвольно воспроизвести заученный в прошлом материал, может сразу же узнать его при новом восприятии. Но если даже сознательное узнавание (осознанное чувство знакомости) отсутствует, то все же наблюдается другое явление: он может снова выучить этот материал значительно быстрее, чем другой, равноценный по объему и трудности, новый материал. Это позволяет сказать, что подсознательное узнавание все же имело место. В этой связи можно сказать также, что нормальное (обычное) забывание нередко вполне целесообразно и его можно считать механизмом незащитной адаптации. В отличие от этого, амнезия, как следствие работы механизма подавления, оказывается такой глубокой и полной. что индивид не в состоянии ни узнавать, ни переучивать забытое, когда оно вновь предлагается его сознательному вниманию. Создается впечатление активного отказа отвечать на такие раздражители, которые могли бы привести в сферу сознания психические содержания, связанные с сильными фрустрациями.

Подавление и вытеснение.

Некоторые авторы проводят различие между подавлением (репрессией) и вытеснением (супрессией).[7] Под вытеснением понимают сознательное усилие человека предавать забвению фрустрирующие воспоминания путем переноса внимания на другие формы активности, нефрустрационные явления и т.п. Иначе говоря, вытеснение есть не что иное, как произвольное подавление, и оно может привести к обычному или истинному забыванию соответствующих психических содержаний. Понятия "вытеснение" и "подавление" являются одними из центральных в психоанализе. Роль подавления следующим образом оценивается известным психоаналитиком Ф.Александером: "Все, что противоречит ведущим тенденциям сознательной личности, ее желаниям, страстным стремлениям и идеалам, что может изменить хорошее мнение, которое имел или хотел бы иметь о себе человек, может быть подавлено.".[8]

Интеллектуализация.

Под интеллектуализацией понимают процесс следующего характера: возникла фрустрирующая ситуация. человек переживает страх и тревогу, но он вместо реальных действий по разрешению ситуации начинает строить о ней абстрактные суждения и представления. Этим путем он стремится к освобождению от фрустрации. Сила фрустрирующего воздействия ситуации зависит от того, как ее оценивает личность, как она интеллектуализирует эту ситуацию. Когда ситуация вначале кажется сильно угрожающей и вызывает интенсивные отрицательные эмоции (страх, тревогу и т.п.), то силу этих эмоциональных реакций можно затем уменьшить путем переоценки ситуации (например, истолковывая ее в качестве менее угрожающей или даже безвредной).

Образование реакции как формирование противоположной установки. Во многих случаях человек фрустрируется вследствие того, что имеет социально неприемлемые желания: они вызывают у него внутренние конфликты, чувство вины. Такое состояние фрустрированности возникает даже тогда, когда чувства эти подсознательны.

Одним из психологических средств подавления таких чувств и разрешения внутренних конфликтов между желанием и интернализованными нормами является механизм формирования реакции: формируются такие осознаваемые установки и поведение, которые противоречат подсознательным неприемлемым желаниям и чувствам.

Этот механизм известен под названием формирования реакции.[9] Он помогает человеку защищаться против собственных неприемлемых импульсов. Однако до сих пор мало что известно о том, каким образом происходят процессы формирования новой установки, какую роль здесь играют другие адаптивные механизмы. Решению этих проблем могут способствовать следующие соображения:

а) формирование реакции есть процесс смены установок, и, следовательно, для раскрытия его закономерностей можно опираться как на достижения теории социальных установок (аттитюдов), так и на теорию Д.Н.Узнадзе;

б) нет сомнения, что процесс формирования новой установки начинается с вытеснения или подавления нежелательных установок и входящих в ее структуру чувств. Поэтому в этом процессе должны принимать участие определенные подструктуры Я-концепции личности, в первую очередь – ее идеальное Я;

в) в состав вновь образуемой социальной установки, в ее "когнитивном блоке", без сомнения, имеются рационализации. Мы полагаем, что процесс рационализации является одним из основных когнитивных процессов, приводящих к формированию познавательных элементов новой установки. Последняя есть защитно-адаптивное образование, своеобразный защитно-адаптивный комплекс, состоящий, в частности, из системы защитных аргументов. Формирование реакции обычно является не просто механизмом сбалансирования новой установки со старой: новая осознанная установка часто бывает чрезмерно сильной и активной, вызывает нетерпимость и фанатизм. Например, подавляя свои подлинные враждебные чувства к людям, человек может стать чрезмерно любезным и неприятно заботливым. Этим сознательным реактивным установкам нередко придают широкое общественное звучание: начинают критиковать мелкие пороки и флуктуации общественной морали, но фактически подавляют собственные подсознательные импульсы к нарушению моральных принципов и норм. В определенных пределах, если реактивная установка умеренно выражена, она может играть положительную роль для борьбы против возможных собственных нежелательных стремлений и действий, а также подобных действий других. В этих пределах формирование реакции является адаптивным механизмом. Однако если реактивная установка чрезмерно сильна и активна, она может привести к искажению реальности и к неадаптивным действиям девиантного, в частности – патологического характера.

Следует отметить также, что после формирования реактивной установки прежний конфликт становится подсознательным и возникает новый конфликт между двумя установками. Поэтому систематическое использование механизма формирования реакции чревато опасностями для психики личности: она может стать насыщенной конфликтующими содержаниями. Возникает потребность разрешения нового внутреннего конфликта, который, объективируясь в социальных отношениях личности порождает внешние конфликты.

Механизм формирования реакции в процессе развития ребенка возникает, как предполагала А.Фрейд, непосредственно в структуре Я, в то время как Я, по ее мнению, могло даже не знать, что какому-либо влечению отказано в удовлетворении, не знать о том конфликте, который привел к установлению нового положения вещей.

Реактивные образования легче всего изучить при их распаде. такой распад, согласно А.Фрейд, имеет место тогда, когда вытесненные влечения, прикрытые реактивным образованием, снабжаются большим количеством психической энергии. Тогда влечение проникает в сознание, и в нем одновременно становятся заметными как влечение, так и реактивное образование. Однако, поскольку Я стремится к синтезу, это благоприятное для самонаблюдения и объективного наблюдения состояние длится недолго. Разгорается новый конфликт между влечением Оно и активностью Я, в процессе разрешения которого решается вопрос, который из них победит и какого рода компромисс будет установлен между ними. Отметим также, что, согласно А.Фрейд, и образование реакции является "одним из важнейших защитных мер Я, используемых для длительной защиты против Оно".[10] Нельзя считать данный механизм предназначенным только для разрешения или подавления конфликта между Я и Оно в психоаналитическом его понимании. Механизм формирования реакции, если его истолковать, как мы предложили, в качестве процесса появления новой установки, направленной против предыдущей, можно считать более универсальным механизмом защитной адаптации. Он может использоваться при разрешении многих видов конфликтов. При переживании межролевого конфликта (например, при одновременном исполнении ролей отца и начальника во взаимоотношениях с одним и тем же человеком) положительная установка, входящая в структуру первой роли (роли отца) может быть заменена противоположной установкой, включаемой в роль начальника. Носитель двух конфликтующих ролей может стать крайне суровым по отношению к сыну. Такую установку мы считаем реактивным образованием.

Проекция.

Сущность проекции состоит в том, что человек свои собственные нежелательные черты приписывает другим и таким путем защищает себя от осознания этих же черт в себе. А те отрицательные эмоции, которые направились бы против себя, теперь направляются на других и субъекту удается таким путем сохранить высокий уровень самоуважения. Механизм проекции позволяет личности оправдать многие свои поступки, исходящие из неприемлемых для ее сознания и моральных принципов черт, желаний, установок и других мотивов. Например, пусть человек имеет тенденцию быть несправедливо критичным и жестоким по отношению к другим, но он не уважал бы себя, если бы осознал наличие в себе этой особенности. Такая конфликтная ситуация мотивирует у него процесс приписывания окружающим жестокости и нечестности, а раз окружающие такие. то жестокое и несправедливое отношение к себе они заслужили вследствие своих собственных качеств. Им дается то, чего они заслужили. Проекция тесно связана с рационализацией, причем до такой степени, что иногда считатся ее разновидностью.[11] Но эта точка зрения вряд ли приемлема: мы считаем, что проекция создает возможность для рационализации, лежит в основе последней.

Для успешной рационализации необходима также работа ряда защитных механизмов, например, подавления и вытеснения. Поэтому есть основание для классификации различных видов рационализации по тому, на какой из более простых и фундаментальных механизмов она опирается. При формировании подсознательной сферы психики проекция тесно взаимодействует с механизмами подавления и вытеснения.

На основе этого мы выдвигаем идею, согласно которой проекция лежит в основе хотя бы некоторых форм механизма формирования противоположной реакции (или установки). Высказана точка зрения, согласно которой "проецирование есть форма принятия роли".[12] Поскольку принятие роли мы считаем адаптивным процессом, то следует полагать, что проекция является только одним из защитно-адаптивных механизмов, участвующих в этом комплексном адаптивном процессе.

Проекция зачастую в реальных ситуациях жизни выступает не изолированно, а в комплексе с другими защитными механизмами.

Проекция может носить патологизированный характер. На этот аспект проблемы проекции обратил внимание психиатр Г.С.Салливен, который считал, что паранойя формируется в результате функционирования механизма проекции. Он считал, что все те свои черты, которые неприемлемы для человека и вызывают к себе презрение, выделяются в систему не-Я. Эта система затем персонифицируется, т.е. проецируется на реальных людей, которые и становятся объектами сильной ненависти. Человек начинает считать, что окружен врагами, которым присущи самые отвратительные черты. Он становится запуганным и подозреваетлюдей в недобрых намерениях.[13] Была обнаружена связь между способностью к эмпатии и механизмом проекции. Патологическое проецирование ухудшает способность к эмпатии и (как это бывает у шизофреников) другие индивиды воспринимаются только как носители конвенциальных статусов и ролей, без личностных различий.[14] Патологизированная проекция при систематическом использовании может в конце концов привести также к деперсонализации.

Идентификация.

Идентификация в психологии личности и социальной психологии определяется как эмоционально-когнитивный процесс "отождествления субъектом себя с другим субъектом, группой, образцом".[15] Идентификация является одним из главных механизмов социализации индивида и превращения его в личность, но она может играть также защитную роль, особенно в сочетании с другими защитно-адаптивными механизмами. В процессе идентификации одно лицо (субъект идентификации) осуществляет преимущественно подсознательное психологическое уподобление с другим (с объектом идентификации, с моделью).[16] В качестве объектов идентификации могут выступать как индивиды, так и группы. Так, в социальной психологии говорят об идентификации личности с социальной группой. В советской социальной психологии введено новое понятие: "коллективистическая идентификации".[17]

Идентификация приводит к поведенческим последствиям – подражанию действиям и переживаниям объекта, интернализации его ценностей и установок.

С нашей точки зрения, идентификация как психический процесс имеет две противоположные тенденции и, следовательно, внутренне противоречива: а) субъект А, идентифицируясь с личностью В, тем самым одобряет ее существование, нередко переживает чувство любви к ней, подражает ей; б) вместе с этой утверждающей тенденцией идентификация нередко содержит в себе очень сильно выраженную тенденцию замены собственной личностью человека, который стал объектом сочувственной идентификации, восхищения и подражания. Но тенденция заменить другого в той основной роли, в аспекте которой имела место идентификация, в глубоком психологическом смысле является отрицательной, она содержит в себе явную или скрытую агрессивность.

В работе "Психология масс и анализ человеческого "Я" З.Фрейд выделяет несколько разновидностей идентификации:

а) идентификация с любимым лицом;

б) идентификация с нелюбимым лицом;

в) идентификация первичная: первичное отношение между матерью и ребенком, в котором нет дифференциации между субъектом и объектом;

г) идентификация как замена либидинозной привязанности к объекту, образовавшаяся путем регрессии и интроекции объекта в структуру Я;

д) идентификация, возникающая при восприятии общности с другим лицом, не являющимся объектом полового влечения: "Чем значительнее эта общность, тем успешнее должна быть эта частичная идентификация, дающая... начало новой привязанности".[18] Мы считаем, что последняя разновидность – это та идентификация, которую другие авторы называют внешней идентификацией.

В психоаналитических работах встречается описание еще одной разновидности этого механизма, которую называют внутренней идентификацией. Это то явление, когда субъект обладает теми же эмоциями и чувствами, что и объект, с которым он сознательно или бессознательно идентифицируется. Отмечается, что эта разновидность идентификации занимает большое место во многих защитных невротических механизмах (в мании преследования, патологической ревности и импотенции). Примером сознательной внутренней идентификации может служить психическое отождествление мужчины-зрителя с выступающим на сцене мужчиной, играющим интересную для субъекта роль. Идентификация мужчины-зрителя бывает бессознательной, когда он идентифицируется с выступающей на сцене актрисой (если зритель, конечно, не имеет признаков сексуальной конверсии). Внутренняя идентификация не обязательно сопровождается внешними изменениями субъекта, но обладание эмоциями и чувствами объекта обязательно.[19]

Идентификация с "утраченным объектом" выступает в роли защитного механизма, так как уменьшает силу фрустрации, возникшей вследствие такой утраты. Подобная идентификация не только позволяет без патологических нарушений подавлять, преодолевать Эдипов комплекс, но одновременно интернализовать идеалы и установки родителя противоположного пола. Защитная функция такой идентификации, согласно психоанализу, простирается далеко за пределами детства и проявляется позже при потере близких людей, любимого существа и т.п.

Поскольку смерть близкого человека, неудачная любовь и ожидание собственной неизбежной смерти являются глубокими экзистенциальными фрустрирующими ситуациями, то против них можно эффективно защищаться лишь с помощью мощных защитных и смешанных адаптивных комплексов. Поэтому одна идентификация недостаточна, тем более та ее разновидность, которая образуется в процессе подавления Эдипова комплекса. Встает задача выяснения того, в какие защитные и смешанные комплексы обычно входит идентификация. Даже если к описанному типу идентификации присоединяется идентификация с собственными детьми, которым приписывается способность реализовать собственные нереализованные цели и притязания (это, образно говоря, своеобразное "делегирование родительских притязаний"), все же многим так и не удается организовать эффективную защиту от таких фрустраций, и они приобретают неврозы и психозы, т.е. патологические адаптивные комплексы. Почему так происходит, что такое "сила Я", как она связана с возрастом и развитием адаптивных механизмов, с перспективами, притязаниями, возможностью иными средствами осмыслить свою жизнь и т.п.? Этот комплекс вопросов подлежит исследованию средствами современной научной психологии, а не в рамках психоанализа, как это имело место до последнего времени.

Психоаналитические представления об идентификации можно подвергнуть конструктивной критике и пересмотру в свете теории социальных установок.

Обсуждение проблемы негативной идентификации требует выяснения того, как связана негативная идентификация с образованием противоположной реакции или социальной установки. Можно предложить гипотезу, согласно которой негативная идентификация, в частности, идентификация с "агрессором", при устойчивой отрицательной установке к нему приводит к образованию защитного механизма обратной реакции (вместо ненависти – подчеркнутая и выставляемая напоказ "любовь" и т.п.). Возникает защитно-адаптивный комплекс, состоящий из механизмов негативной идентификации, реактивного образования противоположной реакции и агрессии (направленной на объект идентификации).

Эта теория, если она подтвердится, позволит значительно углубить теорию адаптации и развития личности в онтогенезе, связывая их с такими областями социальной психологии, как теория социальных установок.

Одним из главных результатов психического онтогенеза личности является формирование ее Я-концепции (самосознания). Для понимания психологических механизмов морального поведения личности особого внимания заслуживает идеальное Я индивида, пути и механизмы его развития, его структурно-функциональные особенности. Идеальное Я связано с совестью, невозможность его реализации вызывает чувство вины и т.п.

Мы предлагаем гипотезу, состоящую в том, что механизм идентификации является не только историческим, но и актуальным психическим механизмом (наряду с некоторыми другими) любого морального выбора и действия. Однако идентификация у взрослой, сформировавшейся личности на уровне сознания или совсем не воспроизводится, или же в какой-то степени осознается только в ситуациях моральных конфликтов и принятия решений. Идентификации могут осознаваться и в тех проблемных ситуациях, когда принимаемые решения не носят морального характера, однако личность по тем или иным причинам (например, вследствие отсутствия опыта и навыков) не в состоянии принимать самостоятельные решения. Иначе говоря, механизм идентификации участвует в процессах принятия моральных решений на уровне сознания только тогда, когда личность вообще или в определенном аспекте осталась на уровне идентификации. При этом могут наблюдаться идентификационные фиксации. / У психически зрелой и, следовательно, самостоятельной личности участие идентификации в процессах принятия решений происходит с помощью механизма подсознательной актуализации необходимых образных и концептуальных содержаний и процессов. На подсознательном уровне могут иметь место познавательные процессы сравнения критериев, оценок, операции вывода и т.п.

Полноценная эмпатия со всеми когнитивными и эмоциональными компонентами, без сомнения, имеет место лишь тогда, когда принимаются не только ценности другого, но и его конкретная специфическая роль.

Однако следует специально исследовать следующее явление: один и тот же человек может полноценно идентифицировать себя лишь с одним человеком, специфическую роль которого он принимает. Но на уровне ценностей он может идентифицироваться уже с несколькими лицами, ценностные ориентации которых совместимы или дополняют друг друга.

Интроекция.

Поскольку идентификация возможна как с любимым, так и с нелюбимым объектом, то и интроецироваться могут, соответственно, черты и мотивы таких лиц, к которым субъект формирует самые различные установки. Нередко интроецируется тот объект, который утрачен: эта утрата заменяется интроекцией объекта в свое Я. З.Фрейд приводит интересный пример, опубликованный в психоаналитическом журнале: "ребенок, чувствовавший себя несчастным вследствие потери котенка, объяснил, недолго думая, что он теперь сам котенок: он ползал соответственно этому на четвереньках, не хотел есть за столом и т.д.".[20]

З.Фрейд считал также, что меланхолия возникает на основе механизма интроекции: она возникает при утрате объекта любви. Субъект начинает жестоко критиковать себя, унижать свое Я, свое человеческое достоинство. Но оказывается, что, поскольку объект интроецирован в структуру Я, эти упреки, эта агрессивность по существу направлены на объект. Я человека разделяется на две противоборствующие части, причем одна часть видоизменена интроекцией: в нее встроен утраченный объект. Другая является критической инстанцией Я, ее З.Фрейд называет Я-идеалом: это образование осуществляет самонаблюдение и функции моральной совести, цензуры сновидений и вытеснения.[21]

Однако не совсем ясно, чем отличается интроекция от интернализации интериоризации. Для внесения хоть какой-то ясности и однозначности в использование всех этих терминов мы считаем, что интроекция является простейшей формой интернализации, отличающейся тем, что черты и установки другого встраиваются в структуру личности субъекта без психической переработки, т.е. в неизменном виде. Такая интроекция, сочетаясь с проекцией, может стать основой глубоких и фиксированных идентификаций, свойственных детям-дошкольникам и отчасти подросткам. Отличие же интроекции от интернализации, по нашему мнению, состоит в том, что при ее работе интернализуются такие черты других объектов, которые включаются в структуру собственной личности субъекта. Использование интроекции (как и идентификации) – это путь построения собственной личности, а не просто приобретения знаний, как это имеет место при интериоризации и других формах интернализации. Интроекция, таким образом, как психический процесс мотивирована подсознательным или даже осознанным желанием заполнения каких-то "пустых мест" в структуре собственной личности, наличие которых стало ясно после потери объекта. На основе идентификации с объектом была создана видимость полноты структуры личности. Механизм интроекции действует подсознательно: только при самоанализе или необходимости объективации ее результаты становятся осознанными.

Использование интроекции приводит к чисто психологическому преодолению фрустрации. Иначе говоря, здесь мы имеем дело с типичным случаем защитной адаптации с сохранением проблемной ситуации. Таким образом, очевидно, что механизм интроекции начинает работать после глубокой депривации личности, потери любимого, ценного объекта. После работы механизма интроекции возникают новые внутренние конфликты и фрустрации. Прежняя, в целом однозначная позитивная установка к объекту претерпевает глубокие изменения, она становится амбивалентной. Интроекция, таким образом, оказывает влияние на формирование и смену социальных установок и, следовательно, по своей сущности является социально-психологическим механизмом функционирования личности и установления взаимоотношений с другими людьми.

Идентификация, уровни понимания и эмпатия. На явления идентификации и эмпатии обратила внимание Г.М.Андреева, которая отметила, что идентификация как механизм межличностного общения и понимания людьми друг друга, реально существует и критика психоаналитических воззрений (а до последнего времени изучением идентификации занимались почти исключительно психоаналитики) не должна вести к отказу от изучения этого реального психического явления.[22] Идентификация означает уподобление себя другому (или отождествление с другим) и реальность этого явления установлена экспериментально: чтобы понимать других, люди часто стремятся уподобляться им, таким путем стараясь догадаться об их психических состояниях. Установлено существование тесной связи идентификации с эмпатией. Эмпатия есть аффективное "понимание".[23] Идентификация всегда лежит в основе эмпатии, а в тех случаях, когда человек переживает эмпатию, но продолжает действовать независимо, он. во-видимому, имеет слабую эмпатию, возникшую на основе кратковременной частичной идентификации. Но даже в таком случае частичное подражание действиям объекта эмпатии имеется, поскольку в противном случае мы бы не понимали, как ему помочь.

Изоляция как защитный механизм. Этот своеобразный механизм в психоаналитических работах описывается следующим образом: человек воспроизводит в сознании, вспоминает какие-либо травмирующие впечатления и мысли, однако эмоциональные компоненты их разделяет, изолирует от когнитивных и подавляет их.[24] Вследствие этого эмоциональные компоненты впечатлений не осознаются сколько-нибудь отчетливо. Идея (мысль, впечатление) осознаются так, как будто она относительно нейтральна и не представляет опасности для личности. Механизм изоляции имеет различные проявления. Изолируются друг от друга не только эмоциональные и когнитивные компоненты впечатления. Такая форма защиты сочетается с изоляцией воспоминания от цепи других событий, ассоциативные связи разрушаются, что, по-видимому, мотивировано желанием максимально затруднить воспроизведение травмирующих впечатлений. Действие этого механизма наблюдается при разрешении людьми ролевых конфликтов, в первую очередь – межролевых. Такой конфликт, как известно[25], возникает тогда, когда в одной и той же социальной ситуации человек вынужден играть две несовместимые роли. Вследствие такой необходимости ситуация становится для него проблемной и даже фрустрирующей. Для разрешения этого конфликта на психическом уровне (т.е. без устранения объективного конфликта ролей) часто используют стратегию их психической изоляции.[26] В этой стратегии, таким образом. центральное место занимает механизм изоляции.

Самоограничение как механизм нормальной адаптации. Суть механизма самоограничения состоит в следующем: когда человек понимает, что его достижения менее значительны по сравнению с достижениями другого (или других людей. работающих в той же области), тогда его самоуважение страдает, снижается. В такой фрустрирующей ситуации многие просто прекращают свою деятельность. Это своеобразный уход, отступление перед трудностями. А.Фрейд назвала данный механизм "ограничением Я" (Эго-рестрикцией). Она отметила простоту и распространенность этого механизма, а также то важное обстоятельство, что он свойствен нормальной психической жизни на всем протяжении развития личности.

Рационализация или защитная аргументация. Рационализация является одним из самых распространенных и психологически интересных защитно-адаптивных механизмов. В психологии понятие "рационализация" ввел известный психоаналитик Э.Джонс в 1908 г., а в последующие годы оно закрепилось и стало постоянно использоваться в работах не только психоаналитиков, но и представителей других школ психологии.[27] Рационализация как защитный процесс состоит в том, что человек изобретает вербализованные и на первый взгляд логичные суждения и умозаключения для ложного объяснения, оправдания своих фрустраций, выражающихся в виде неудач, беспомощности, привации или депривации. Выбор аргументов для рационализации – преимущественно подсознательный процесс. В значительно большей степени подсознательна мотивация процесса рационализации. Реальные мотивы процесса самооправдания или защитной аргументации остаются неосознанными, и вместо них индивид, осуществляющий психическую защиту, изобретает мотивировки, приемлемые аргументы, предназначенные для оправдания своих действий, психических состояний, фрустраций. От сознательного обмана защитная аргументация отличается непроизвольностью своей мотивации и убеждением субъекта, что он говорит правду. В качестве самооправдывающих аргументов используются различные "идеалы" и "принципы", высокие, общественно ценные мотивы и цели. Рационализации являются средствами сохранения самоуважения личности в такой ситуации, в которой этот важный компонент ее Я-концепции оказывается под угрозой снижения. Хотя человек может начать процесс самооправдания и до наступления фрустрирующей ситуации, т.е. в виде предвосхищающей психической защиты, однако чаще встречаются случаи рационализации после наступления фрустрирующих событий, какими могут быть действия самого субъекта. Действительно, сознание нередко не контролирует поведение, а следует за поведенческими актами, имеющими подсознательную и, следовательно, сознательно не регулируемую мотивацию. Однако после осознания собственных действий могут развертываться процессы рационализации, имеющие цель осмыслить эти действия, давая им такое толкование, которое согласуется с представлением человека о себе, о своих жизненных принципах, о своем идеальном Я-образе.

Рационализация для себя и для других. Как защитный процесс, рационализация традиционно (начинная с вышеупомянутой статьи Э.Джонса) определяется как процесс самооправдания, психологической самозащиты личности. В большинстве случаев мы, действительно, наблюдаем именно такие защитные аргументации, которые можно назвать рационализациями для себя. В качестве примера рассмотрим известный типичный случай "зеленого винограда", в художественной форме представленный в известной эзоповой басне. Снижая ценность объекта, к которому он безуспешно стремится, человек рационализирует для себя в том смысле, что стремится к сохранению самоуважения, собственного положительного представления о себе, а также для сохранения того положительного представления, которое, по его мнению, другие имеют о своей личности. Путем защитной аргументации он стремится сохранить свое "лицо" перед собой и значимыми для себя людьми.

Однако человек способен к идентификации как с отдельными людьми, так и с референтными группами. Мы считаем, что во всех случаях позитивной идентификации человек может использовать механизм рационализации в пользу лиц или групп, с которыми он в той или иной степени идентифицируется, если последние оказываются во фрустрирующей ситуации. Защитное оправдание объектов идентификации мы называем рационализацией для других. Рационализации, приведенные родителем в пользу ребенка, путем интернализации превращаются внутренними рационализациями для себя. Таким образом, мы видим, что рационализация для других генетически предваряет рационализацию для себя, хотя ребенок уже с самого начала периода овладения речью, оказавшись во фрустрирующих ситуациях, может изобретать рационализации в свою пользу. Механизм рационализации для других основывается на адаптивном механизме идентификации, а последняя, в свою очередь, обычно тесно связана с механизмом интроекции или основывается на ней. Поэтому мы имеем дело с защитно-адаптивным комплексом, состоящим из интроекции, идентификации и рационализации, к которым присоединяется также подавление (вытеснение). Прямая рационализация состоит в том, что фрустрированный человек, осуществляя защитную аргументацию, говорит о фрустраторе и о себе, оправдывает себя, переоценивает силу фрустратора. Это поистине рациональная рационализация, в процессе которой человек в общем остается в кругу реальных вещей и отношений. Непрямая рационализация. Фрустрированный человек использует механизм рационализации, но объектами его мысли становятся такие предметы и вопросы, которые прямого отношения к его фрустраторам не имеют. Мы полагаем, что в результате подсознательных психических процессов эти предметы и задачи получают символическое значение. С ними индивиду легче оперировать, они нейтральны и не затрагивают непосредственно конфликты и фрустрации личности. Прямая рационализация в таком случае была бы мучительной, порождая новые фрустрации. Поэтому подсознательно вытесняется истинное содержание фрустраций и конфликтов и их место в сфере сознания занимают нейтральные содержания психики.

Следовательно, при переходе от прямой (или "рациональной") защитной аргументации к непрямой (или косвенной, "иррациональной") рационализации большую роль играет механизм подавления или вытеснения. Здесь любопытно то, что умственные операции как бы навязываются индивиду, продолжают осуществляться против его воли. При переходе от прямой рационализации к непрямой содержание мыслей меняется, но их раз заведенный механизм продолжает работать как бы по инерции. Можно предположить, что в таких случаях два параллельных процесса рационализации протекают на двух уровнях психики: на подсознательном уровне вследствие работы механизмов подавления и вытеснения имеет место прямая или первичная рационализация, а в сфере сознания – непрямая. Причем последняя есть такое выражение первичной рационализации, которая приемлема для сознания, изолирована от связанных с фрустраторами эмоций и до некоторой степени символизирована. Как мы видим, в деле создания вторичных или непрямых рационализаций играет роль еще один защитный механизм – изоляция. Поучительны гипнотические эксперименты Э.Хильгарда, один из которых был организован следующим образом: субъекту под гипнозом внушалось, что после пробуждения он должен смотреть на карман гипнотизера. Как только гипнотизер вынет из своего кармана платок, испытуемый должен открыть окно. Была также внушена полная амнезия всего того, что с ним происходило в гипнозе, в том числе формулы внушения. После выведения из загипнотизированного состояния испытуемый почувствовал себя в легком дремотном состоянии, однако охотно общался с присутствующими и участвовал в нормальном разговоре. Однако он все время украдкой подсматривал за карманом гипнотизера и когда тот как бы случайно вынул платок, субъект почувствовал в себе импульс открыть окно. Он сделал шаг в этом направлении, затем в нерешительности остановился. Э.Хильгард объясняет это тем, что субъект бессознательно мобилизовал свое желание быть разумным человеком и, в поисках объяснения своего неразумного импульса открыть окно, нашел следующий аргумент: "Здесь, кажется. немного душно. не так ли?" Изобретая такое оправдание, он открыл окно и почувствовал облегчение.[28] Каким образом испытуемому удалось найти аргумент, оправдывавший его иррациональное, непонятное для самого себя поведение, тот внутренний импульс, который толкал его к определенным действиям? Здесь мы видим любопытный путь изобретения аргументов, нужных для осуществления рационализации: ложный аргумент создается на основе искаженного восприятия ситуации и вербализации этого восприятия в виде мысли "В комнате душно". Мы полагаем, однако, что у самого испытуемого остается некоторое ощущение, догадка о неистинности этого суждения, о чем свидетельствует вопросительная форма суждения и потребность в поддержке присутствующих. Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что рационализации только тогда приводят к успеху, т.е. к нормальной защитной адаптации, когда получают социальную поддержку. Рационализируя, человек невольно обманывает не только себя, но и других.

Еще две разновидности рационализации: 6. Проективная рационализация, которая опирается в первую очередь на механизм проекции. Возможно, что можно говорить о более широком типе – об атрибутивной рационализации. 7. Вытесняющая (подавляющая) рационализация, опирающаяся в первую очередь на механизм подавления (вытеснения) из сознания образов и мыслей, относящихся к фрустрирующим ситуациям. Как видим, существуют еще неиспользованные возможности расширения классификации типов рационализаций, которые должны реализоваться в ходе дальнейших исследований.

Способы рационализации.

1. Дискредитация цели. Этот способ рационализации непроизвольно используется людьми в фрустрирующих ситуациях типа "зеленого винограда". Логика осуществляемой с помощью этого способа рационализации примерно такова: "То, что недоступно мне, не может обладать высокими качествами". В случае, когда сама цель является фрустратором, ее дискредитация, по нашему мнению, должна отличаться большей интенсивностью, последовательностью и насыщенностью агрессивными импульсами и действиями. Впрочем, это зависит также от ценности цели-фрустратора, от которой пришлось отказаться.

2. Дискредитация жертвы. Этот способ рационализации используется в тех ситуациях, когда человек совершает аморальные действия по отношению к другому человеку (жертве), вследствие чего переживает внутренний конфликт или диссонанс. Способ дискредитации жертвы часто используется в повседневных отношениях индивидов и групп и опирается, в свою очередь, на механизмы атрибуции и проекции. Иначе говоря, то, что выступает как способ осуществления защитного процесса рационализации, состоит из других, сравнительно более простых защитно-адаптивных механизмов, поэтому мы считаем, что если не все, то некоторые процессы рационализации представляют собой комплексные защитно-адаптивные процессы. Иначе говоря, личность, осуществляющая такие рационализации, использует адаптивный комплекс, состоящий из атрибуции и проекции.

3. Самообман. Данный способ рационализации чаще всего встречается в тех ситуациях, в которых человек совершает выбор между двумя возможностями (целями, альтернативными линиями поведения и т.п.), но отвергнутый вариант сохраняет для него свою ценность: для рационализации и освобождения от возникшего когнитивного диссонанса человек в какой-то мере отрицает факт совершения поступка, т.е. утверждает, будто не имел подлинной возможности свободного выбора.

Отрицание существования возможности выбора позволяет адаптирующей личности утверждать, что его действие (выбор, поведение) не было поступком в подлинном смысле слова и, следовательно, он не несет за него ответственности.

Вторым вариантом этого способа самообмана является следующий: человек отрицает возможность выбора, ссылаясь на то, что его действия будто бы было выражением неконтролируемых внутрипсихических состояний (усталости, эмоциональных расстройств, опьянения и т.п.). Второй разновидностью самообмана является следующий: человек совершает действия, наносящие реальный вред другому, однако не признает себя вредителем и создает в себе убеждение, будто действует в пользу жертвы.

Сублимация.

В психологии понятие сублимации впервые систематически начал использовать З.Фрейд, который понимал ее как процесс превращения либидо в возвышенное стремление и социально-приемлемую деятельность.[29]

Мы предложили принять более широкое понимание сублимации, согласно которой она, как защитно-адаптивный комплекс, в основе своей может иметь любое инстинктивное или социогенное влечение или потребность (мотив), удовлетворение которой задержано и блокировано в данной проблемной ситуации. Мы считаем, что выбор сублимации как основной адаптивной стратегии свидетельствует о психической мощности личности, центральных образований ее самосознания.

Вопрос существования разновидностей сублимации в психологии к настоящему времени исследован недостаточно. Мы предлагаем выделить две ее основные разновидности:

а) сублимация, при которой сохраняется первоначальная цель, к которой стремилась личность; эту разновидность мы назвали первичной сублимацией;

б) Вторичная сублимация более высокого уровня, при которой отказываются от первоначальной цели блокированной деятельности и выбирают новую цель, для достижения которой организуется более высокий уровень психической активности. Поскольку личность, не сумевшая адаптироваться с помощью первой разновидности сублимации, может перейти ковторой, т.е. поскольку эти разновидности могут быть этапами развития единого сублимационного процесса, мы считали целесообразным назвать их, соответственно, первичной и вторичной сублимациями.

Аннулирование действия.

Аннулирование действия – это такой психический механизм, который предназначен для предотвращения или ослабления какой-либо неприемлемой мысли или чувства, для магического уничтожения неприемлемых для личности последствий другого действия или мысли. Это обычно повторяющиеся и ритуалистические действия. Данный механизм связан с магическим мышлением, с верой в сверъестественное и имеет свои поведение или же предотвращать наступление каких-либо неприятных событий. корни в психике детского возраста.[30]

Когда человек просит прощения и принимает наказание, то тем самым его плохое деяние как бы аннулируется и он может продолжать действовать с чистойсовестью. Признание и наказание предотвращают более серьезные наказания. Под воздействием всего этого у ребенка может образоваться представление, будто некоторые действия имеют способность заглаживать или искупать вину за плохое.”[31]

Выделяют еще ряд защитных механизмов:

Воспоминание маскирующее — детское воспоминание, характеризующееся одновременно и особой ясностью, и очевидной незначительностью содержания. При его анализе обнаруживается некий яркий детский опыт и бессознательные фантации. Подобно симптому, маскирующему содержание — это компромисное образование между вытеснением и защитой.[32]

Расщепление как механизм защиты.

Эго, имеющее некоторые зачатки интеграции и связности и прогрессирующее в этом направлении. Эго также выполняет с самого начала жизни (ее постнатального периода) некоторые фундаментальные функции; поэтому Эго использует процессы расщепления и подавления инстинктивных желаний как некие защиты против тревоги преследования, которая переживается Эго с самого рождения. Объектные отношения, которые формируются под влиянием либидо и агрессии, любви и ненависти, пропитанные, с одной стороны, тревогой преследования, а с другой – ее естественным следствием – вновь обретенной уверенностью во всемогуществе, происходящей от идеализации объекта. Интроекция и проекция, тесно связанные с фантазматической жизнью ребенка и со всеми его эмоциями, и, следовательно, интернализованные хорошие и плохие объекты, которые инициируют развитие Супер-Эго.[33]

Интеллектуализация — процесс, посредством которого субъект стремиться выразить в дискурсивном виде свои конфликты и эмоции, чтобы овладеть ими. Этот термин чаще всего употребляется в отрицательном смысле; он обозначает главным образом преобладание в психоаналитическом курсе абстрактного умствования над переживанием и признанием аффектов и фантазий.[34]

Интериоризация.

А) Термин обычно используемый как синоним интроекции.

В) В более узком смысле — процесс, посредством которого межличностные отношения преобразуются во внутриличностные (интериоризация конфликта, запрета и т.п.). /// Это понятие часто используется в психоанализе. Обычно (см. у последователей М. Кляйн) оно осмысляется в духе понятия интроекция, т.е. фантазматического перехода от объекта — “хорошего” или “плохого”, цельного или частичного — внутрь субъекта. В более узком смысле говорят об интериоризации применительно к отношениям; когда, например, властные отношения между отцом и ребенком трактуются как интериоризация отношений Сверх-Я и Я. Этот процесс предполагает структурное расчленение психики, позволяющее переживать эти отношения и конфликты на внутрипсихическом уровне.[35]

Контртрансфер — совокупность бессознательных реакций аналитика на личность анализируемого и особенно на его трансфер.[36]

Механизмы отработки — понятие, введенное Э. Бибрангом (1943) и подхваченное Д. Лагашем (1956) в работе по психоаналитической теории Я. Д. Лагаш противопоставляет механизмы отработки механизмам защиты: цель одних — срочное ослабление внутренних напряжений, связанных с принципом удовольствия — неудовольствия, цель других — реализация имеющихся возможностей, хотя бы и ценой большого напряжения. Это противопоставление связано с тем, что механизмы защиты (или принуждения к защите) бессознательны и действуют автоматически, они подчинены первичному процессу и направлены к единству восприятия, тогда как механизмы отработки подчиняются принципу тождества мыслей и позволяют субъекту постепенно освобождаться от отчужденных повторений и (само)отождествления. Согласно Бибрингу, “присущие Я механизмы отработки не направлены не на разрядку [отреагирование], не на обезвреживания напряжения [защитные механизмы]; их цель — постепенное устранение напряжения путем изменения породивших их внутренних условий”. Вслед за Бибрингом Лагаш подчеркивал неоправланность расширенного понимания защитного механизма одновременно как автоматической бессознательной навязчивости, которую психоанализ стремиться устранить, и как действия, направленных на устранение этой навязчивости (“удачная защита”). Лагаш включил понятие механизма отработки в контекст противопоставления сознания и Я; сознание (Я-субъект) способно (само)отждествляться с Я-объектом, отчуждаться в нем, (нарциссизм), объективировать Я и тем самым освобождаться от него. Лагаш перечисляет различные формы процесса отработки в психоаналитической терапии: “Это переход от повторения поступка к воспоминанию — в мысли и слове; это переход от (само)отождествления, при котором субъект не может отделить себя от пережитого опыта, к объективации, позволяющей ему устраниться от пережитого; переход от диссоциации к интеграции; отрыв от воображаемого объекта и в итоге перемена объекта; привыкание к ситуации страха как замена тревожного ожидания травматической, пораждающей фантазмы ситуацией; это замена контроля — тормажением, опыта — подчинением. Во всех этих примерах защитные действия теряют свою силу, уступая место отработке. Т.о. можно отличать защитные действия Я, направленные против влечений Оно, от осуществляемой Я отработки собственных защитных механизмов.[37]

Отказ от реальности — термин Фрейда, обозначающий специфику такого способа защиты, при котором субъект отказывается принять реальность травмирующего восприятия.[38]

Отмена некогда бывшего — психологический мезанизм такого поведения, при котором субъект делает вид, будто его прежние мысли, слова, жесты, поступки вовсе не имели места: для этого он ведет себя прямопротивоположным образом.[39]

Отреагирование — эмоциональная разрядка и освобождение от аффекта, связанного с воспоминания о травмирующем событии, вследствии которого это воспоминание не становится патогенным или перестает им быть.[40]

Противонагрузка — экономический процесс, в котором Фрейд видит опору для многообразных защитных действий Я. Этот процесс предполагает осуществляемую Я нагрузку представлений, систем представлений, установок и т.д., способных препятствовать доступу бессознательных представлений и желаний в сознание и действие. Это нагрузка какого-то элемента в системе Предсознание-Сознание, не позволяющая вытесненому представлению занять его место. Противонагруженным может оказаться не только представлени, но и ситуация, поступок, черта характера и пр. — в любом случае цель перенагрузки в том, чтобы как можно дольше сохранять вытеснение.[41]

Смещение — случай, когда ощущение напряженности, значительности, важности какого-либо представления переходит на другие связанные с первым цепью ассациаций.[42]

Фиксация — прочная связь с определенным лицом или образами, воспроизводящая один и тот же способ удовлетворения и структурно организованная по образу одной из стадий такого удоволетворения. Фиксация может быть актуальной, явной, а может оставаться преобладающей тенденцией, допускающей для субъекта возможность регрессии. В рамках фрейдовской теории бессознательного, это способ включение в бессознательное некоторых неизменных содержаний (опыт, образы, фантазии), служащих опорой влечения.[43]

Детальное представление о защитных механизмах необходимо для этнопсихолога, поскольку в этнопсихологии вся этническая культура представляется как производная от деятельности защитных механизмов, которые усваиваются в культуре в ходе процесса энкультурации.

Источники:

[1] А.А.Налчаджян. Социально-психическая адаптация личности (формы, механизмы и стратегии). Ереван: Издательство АН Армянской ССР, 1988, сс. 125 - 126.

[2] A.Freud, Das Ich und die Abwehrmechanismen. L.,1946, p.52.

[3] I. Janis a.o., Personality. Dynamics, development, and assessment. N.-Y.,1969, Ch.20; H.Soback, The Psychoanalytic Theory of Defensive Processes, A critical survey. N.-Y.,1973, Ch.7.

[4] А.А.Налчаджян, Личность в сновидениях. Ереван, 1980, гл.4.

[5] А.А.Налчаджян. Социально-психическая адаптация личности, 127 - 128.

[6] З.Фрейд, Психопатология обыденной жизни. М., 1925.

[7] G.Allport, Pattern and growth in personality. p.158.

[8] F.Alexander, The medical value of psychoanalysis. N.-Y., 1932, p.156. Цит. по работе Олпорта G.Allport, Pattern and growth in personality. p.156.

[9] A.Freud, Das Ich und die Abwehrmechanismen. L., 1946.

[10] A.Freud, Das Ich und die Abwehrmechanismen. L.,1946, S.13.

[11] E.R.Hilgard, a.o., Introduction to Psychology, p.445.

[12] Т.Шибутани, Социальная психология, М., 1969, с.361.

[13] Т.Шибутани. Социальная психология, М., 1969, с.361-362; H.S.Sullivan, Clinical Studies in Psychiatry, p.86-90, 145-165.

[14] Т.Шибутани, Социальная психология, М., 1969, с.376-377.

[15] Краткий психологический словарь. Под общ.ред. А.В.Петровского и М.Г.Ярошенко. М., 1985, с.109.

[16] A.Freud, The Ego and the mechanisms of Defence. N.-Y., 1946.

[17] А.А.Петровский. Личность, деятельность, коллектив. М.,1982, с.57.

[18] З.Фрейд , "Психология масс и анализ человеческого "Я". c.49-50, 51.

[19] З.Фрейд , "Психология масс и анализ человеческого "Я". М.,1925; L.Eidelberg, An Outline of a Comparative Pathology of a Neurosis. N.-Y.,1954; O.Fenichel, The Psychoanalytic Theory of Neurosis. N.-Y., 1945.

[20] З.Фрейд. Психология масс и человеческого "Я", с.52-53.

[21] З.Фрейд. Психология масс и человеческого "Я", с.53-54.

[22] Г.М.Андреева, Социальная психология. М., 1980, с.143-144.

[23] Г.М.Андреева, Социальная психология. М., 1980, с.144.

[24] A.Freud, Das Ich und die Abwehrmechanismen. L.,1946.

[25] R.Brown, Social Psychology, Ch.4.

[26] А.А.Налчаджян, Личность, групповая социализация и психическая адаптация. Ереван, 1986, гл.III (на арм. яз.).

[27] E.Jones, Rationalization in everyday life. J.of Abnorm.Psychol., 1908, 3, pр.161-169.

[28] E.R.Hilgard, a.o. Introduction to Psychology, p.444.

[29] З.Фрейд. О психоанализе. М.,1913; З.Фрейд. Леонардо да Винчи. М., 1912; З.Фрейд, Лекции по введению в психоанализ. М.-Пг., 1923; З.Фрейд, Остроумие и его отношение к бессознательному, М.,1925; З.Фрейд, Я и Оно. Л., 1924; S.Freud, On Creativity and the Unconscious. N.-Y.–L., 1958.

[30] E.R. Hilgard, a.o., Introduction to Psychology, p.446.

[31] По: А.А.Налчаджян. Социально-психическая адаптация личности, сс. 129 - 178.

[32] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, с. 113.

[33] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, с. 74.

[34] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, с. 163.

[35] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, сс. 170 -171.

[36] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, с. 112.

[37] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, сс. 130 - 131.

[38] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, с. 314.

[39] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, сс. 316 - 317.

[40] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, с. 319.

[41] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, сс. 389 - 390.

[42] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, с. 473.

[43] Ж.Лапланш, Ж.-Б. Понталисю Словарь по психоанализу. М.: Высшая школа, 1996, сс. 558 - 559

www.psyforum.ru