Грегори Бейтсон (1904--1980) --- выдающийся мыслитель XX века, философ, эколог, кибернетик и системный теоретик, внесший значительный вклад в антропологию, психиатрию и теорию коммуникации. Открытия и теории Бейтсона легли в основу таких передовых направлений, как "системная" семейная терапия и нейролингвистическое программирование (НЛП).
ГРЕГОРИ БЕЙТСОН, сын выдающегося британского биолога и пионера генетики Уильяма Бейтсона, родился в 1904 году. Отказавшись, вопреки давлению со стороны семьи, пойти по стопам своего отца, он получил ученую степень не по естественным наукам, а по антропологии и покинул Англию ради полевой работы в Новой Гвинее. Во время своей второй поездки туда в 1936 году он встретил коллегу-антрополога Маргарет Мид, на которой впоследствии женился. Их единственная дочь Мери Кэтрин Бейтсон также стала антропологом. Бейтсон и Мид развелись в 1950 году, однако продолжали профессиональное сотрудничество и поддерживали дружеские отношения до смерти Маргарет Мид в 1978 году.
В последующие годы Бейтсон был приглашен для чтения цикла лекций по антропологии в Гарвардском университете (1947); получил место научного сотрудника в Институте нейропсихиатрии Лэнгли Портера в Сан-Франциско; работал в качестве этнолога в госпитале Управления по делам ветеранов в Пало-Альто, где он разработал теорию двойного послания (double bind theory) для шизофрении и сформулировал новую теорию обучения. Он работал с дельфинами в Океанографическом институте на Гавайях и преподавал в Университете штата Гавайи. В 1972 году он начал преподавать в Университете Санта-Круз, Калифорния.
Автор книг Нейвен (Bateson, 1936) и Шаги в направлении экологии разума (Bateson, 1972), а также соавтор книги Балийский характер (Bateson, Mead, 1942), Грегори Бейтсон оказал заметное влияние на целое поколение специалистов в области общественных наук, включая британского психиатра Р.Д.Лэинга (Laing), и считается одним из "отцов" движения семейной психотерапии. В 1976 году губернатор штата Калифорния Джерри Браун включил Бейтсона в Попечительский совет Университета штата
Из отзывов о Г. Бейтсоне
Будущие историки сочтут Грегори Бейтсона одним из наиболее влиятельных мыслителей нашего времени. Уникальность его мышления связана с широтой и обобщенностью. Во времена, характеризующиеся разделением и сверхспециализацией, Бейтсон противопоставил основным предпосылкам и методам различных наук поиск паттернов, лежащих за паттернами, и процессов, лежащих в основе структур. Он заявил, что отношения должны стать основой всех определений; его основная цель состояла в обнаружении принципов организации во всех явлениях, которые он наблюдал, "связующего паттерна", как он называл это.
Существенный для меня переход от "физического" мышления к системному совершался постепенно и в результате многих влияний, но более всего под влиянием одного человека, Грегори Бейтсона, изменившего мою точку зрения. Это замечание дало мне первоначальный толчок, глубоко изменило мое мышление и дало мне ключ к радикально новому представлению о природе, которое я стал называть "системным подходом к жизни".
Одна из бейтсоновских идей состоит в том, что структура природы и структура разума отражают друг друга, что природа и разум составляют необходимое единство. Таким образом, эпистемология -- "изучение того, как это возможно, что вы можете что-то знать" -- для Бейтсона не абстрактная философия, а ветвь естествознания.
Самым важным вкладом Бейтсона в научную мысль явились его идеи относительно природы ума. Бейтсон предложил определять разум как системный феномен, характерный для "живых вещей".
Первый проблеск понимания бейтсоновского представления о разуме пришел ко мне, когда я познакомился с теорией самоорганизующихся систем Ильи Пригожина -- физика, химика и нобелевского лауреата. По Пригожину, паттерны организации, характерные для живых систем, могут быть обобщены в едином динамическом принципе, принципе самоорганизации... Самоорганизующиеся системы проявляют определенную степень автономии. Это не означает, что они изолированы от своей среды; напротив, они постоянно взаимодействуют со средой, но это взаимодействие не определяет их организацию; они являются самоорганизующимися.
Эта догадка означала для меня не только начало понимания бейтсоновской концепции разума, но также и совершенно новое представление о явлении жизни. "Смотрите, Грегори, -- сказал я, -- ваши критерии разума кажутся мне тождественными критериям жизни". Он без колебаний посмотрел мне прямо в глаза и сказал: "Вы правы. Разум -- это сущность живого".
Капра Ф. Из книги "Уроки Мудрости"
Авторитет и влияние теоретического наследия Бейтсона окружены плотным облаком парадоксов. С одной стороны, этот исследователь-одиночка занимался довольно абстрактными проблемами и стал приобретать широкую популярность лишь к концу жизни (и особенно после смерти), да и то лишь среди специалистов. С другой стороны, в настоящее время слава Бейтсона огромна, несмотря даже на некоторый присущий ей оттенок эзотеризма и сектантства (этот оттенок не мешает, а, наоборот, лишь подстегивает интерес широкой публики к бейтсонианству).
С одной стороны, мышление Бейтсона имеет принципиально междисциплинарный характер, не вписываясь, строго говоря, ни в один из традиционных разделов науки. С другой стороны, Бейтсон более всего известен широкой публике как психолог и психотерапевт, создатель кибернетической теории шизофрении и алкоголизма, а также теории парадоксальной патологической коммуникации -- концепции так называемого "двойного послания".
Пигалев А.И. Из журнала "Вопросы философии". N6. 2004
О Грегори Бейтсоне
В 1940-е годы Бейтсон тесно сотрудничал с Норбертом Винером, фактически став одним из главных действующих лиц кибернетической революции.
В 1950-е годы Бейтсон руководил знаменитым исследовательским проектом, касавшимся исследования парадоксов патологической коммуникации при шизофрении, который привел к созданию концепции double bind.
Хотя сам Бейтсон почти не занимался психотерапией, его считают своим учителем основатели наиболее распространенного сегодня психотерапевтического подхода -- нейролингвистического программирования (НЛП).
Вторую половину жизни Бейтсон посвятил широкомасштабной задаче ревизии и модификации фундаментальных основ гуманитарного знания в свете современных положений кибернетики, теории информации и теории систем.
Кибернетическая эпистемология могла бы быть тем видом искусства (если посмотреть на нее как на искусство, а не как на науку), которое ближе всего, в качестве метафоры, отражает системную природу человеческого мышления. Работы Грегори Бейтсона в этом смысле ближе всего стоят к разработкам Николаса Лумана в области социологии, Роджера Пенроуза в математике, Людвига фон Берталанфи в биологии, Норберта Винера в кибернетике, Курта Левина в психологии.
Ссылки на идеи Грегори Бейтсона можно встретить в книгах по самым различным дисциплинам: от антропологии до общей семантики.
Источник
Вот что пишут о Грегори Бейтсоне переводчики его текстов
Грегори Бейтсон (1904--1980) -- выдающийся англо-американский философ, этнограф и этолог. Вот что пишет о нем Фритьоф Капра в книге "Уроки Мудрости" (Издательство Трансперсонального Института, Москва; AirLand, Киев, 1996), в которой Бейтсону посвящена отдельная глава, наряду с такими людьми, как Вернер Гейзенберг, Кришнамурти, Станислав Гроф, Ричард Лэйнг:
"Будущие историки сочтут Грегори Бейтсона одним из наиболее влиятельных мыслителей нашего времени. Уникальность его мышления связана с широтой и обобщенностью. Во времена, характеризующиеся разделением и сверхспециализацией, Бейтсон противопоставил основным предпосылкам и методам различных наук поиск паттернов, лежащих за паттернами, и процессов, лежащих в основе структур. Он заявил, что отношения должны стать основой всех определений; его основная цель состояла в обнаружении принципов организации во всех явлениях, которые он наблюдал, "связующего паттерна", как он называл это".
Нам кажется, что русскому читателю также будет интересно узнать, что отец Грегори Бейтсона, крупнейший английский генетик Уильям Бейтсон, был учителем и личным другом Николая Вавилова.
Свою научную деятельность Грегори Бейтсон начал в 20-х годах в качестве этнографа, изучая культуры племен Новой Гвинеи и балийцев в Индонезии. Результаты этих исследований отражены в его монографии "Naven: Survey of Problems Suggested by a Composite Picture of the Culture of a New Guinea Tribe Drawn from Three Points of View", (Cambridge, 1936), а также в книге "Balines Character: A Photographic Analysis" (N.Y., 1942), написанной в соавторстве с его первой женой Маргарет Мид. Он внес значительный вклад в развитие методов этнографических исследований, широко использовав фото- и кино регистрацию материала для анализа экспрессивного поведения.
В 40-е годы Бейтсон тесно сотрудничает с Норбертом Винером, активно участвуя в первых конференциях по кибернетике, регулярно организуемых Фондом Джосайи Мейси. Бейтсон одним из первых пытался применить системный подход для осмысления фундаментальных методологических проблем как естественных, так и общественных наук. В 1948 году начинается совместная работа Бейтсона с американским психиатром Юргеном Рушем в его клинике. В 1951 году публикуется их совместная монография "Communication: The Social Matrix of Psychiatry" (N.Y., Norton, 1951), в которой была предпринята попытка рассмотреть психические заболевания как особые формы нарушения коммуникации.
В 50-е годы Бейтсон руководит знаменитым исследовательским проектом, проводившемся в госпитале Управления по делам ветеранов (Пало-Альто, Калифорния), в который также входили Дон Д.Джексон, Джей Хейли, Джон X.Уикленд и Уильям Ф.Фрай. Проект касался исследования парадоксов патологической коммуникации при шизофрении, и привел к открытию концепции double bind.
Идеи Бейтсона сыграли огромную роль в зарождении радикально новой формы психотерапии -- системной семейной терапии. Именно благодаря Бейтсону в психиатрии и психотерапии стал использоваться совершенно особый способ "эпистемологической пунктуации" клинической и психотерапевтической реальности -- системная методология, опирающаяся на такие понятия, как "саморегуляция" и "нелинейная циркулярная причинность". В результате в качестве "пациента" для семейного терапевта стал выступать не индивид, демонстрирующий те или иные нарушения, а вся его семья. Психопатологическая симптоматика стала рассматриваться как функция сети внутрисемейной коммуникации.
Хотя Бейтсон сам почти не занимался психотерапией, его считают своим учителем основатели таких психотерапевтических подходов, как
- Краткосрочная психотерапия школы Пало-Альто (Д. Джексон, П. Вацлавик, Дж. Уикленд и др.);
- Стратегическая психотерапия (Дж. Хейли);
- Миланская школа системной семейной терапии (М.С. Палаццоли, Л. Боскола, Г. Чеччин и др.);
- "Анти-психиатрия" (Р.Д. Лэинг);
- Нейролингвистическое программирование (Р. Бандлер, Дж. Гриндер, Р. Дилтс и др.)
В последние десятилетия жизни, опираясь на свои энциклопедические знания, Бейтсон разрабатывал науку о живом, принципиально переосмысляя традиционные научные представления о разуме и материи. Он доказывал, что "разум" имманентен всему живому, образуя неразрывное единство с неживой природой. Этой теме посвящены его главные работы:
- "Steps to an Ecology of Mind: collected essays in anthropology, psychiatry, evolution, and epistemology". San Francisco: Chandler Publishing Co., 1972;
- "Mind and Nature: A Necessary Unity". N.Y.: Dutton, 1979;
- "Angels Fear: Towards an Epistemology of the Sacred". N.Y.: Macmillan, 1987 (в соавторстве со своей дочерью Мэри Кэтрин Бейтсон /Маrу Catherine Bateson/);
- "A Sacred Unity: Further Steps to an Ecology of Mind". N.Y.: Cornelia & Michael Bessie Book, 1991 (посмертное издание, подготовленное к печати Родни Дональдсоном /Rodney E.Donaldson/).
К сожалению, работы Бейтсона недостаточно хорошо известны в России. Мы предлагаем вниманию читателей подборку текстов из книги "Steps to an Ecology of Mind". Эта книга -- систематизированный сборник статей Бейтсона, опубликованных в различной научной периодике в 1935--1971 гг.
При подготовке перевода к публикации мы столкнулись с рядом трудностей. В частности, перевод на русский язык термина double bind представляется достаточно сложной задачей, поскольку семантическая структура русского языка не позволяет сохранить всю смысловую многозначность этого английского выражения, возникающую из соединения прилагательного "double" и существительного "bind".
В отечественной литературе сложилась некоторая традиция перевода этого термина как "двойная связь" (см., например, А.М.Руткевич. От Фрейда к Хайдеггеру. М., 1985, с. 132). Однако существуют и такие варианты, как "двойной сигнал", "двойная команда", "двойной приказ", "двойное послание", "двойной узел", "двойной зажим", "двойной капкан" и т.д. Не ставя под сомнение ни один из вариантов, мы хотим ввиду принципиальной важности данного термина наметить границы смыслового спектра, который этот оборот имеет в английском языке.
Глагол "to bind" обычно переводится как "скреплять, обязывать". Словарь COLLINS дает следующий список синонимов:
bind (v)
1. compel -- принуждать, подчинять;
2. confine -- ограничивать, держать в пределах;
3. detain -- задерживать, замедлять;
4. engage -- обязывать, связывать;
5. fasten -- прикреплять, привязывать;
6. oblige -- обязывать, заставлять;
7. restrict -- ограничивать;
8. secure -- гарантировать, ограничивать;
9. tie -- стеснять, связывать, обязывать;
10. wrap -- обертывать, укутывать.
В английском языке есть идиоматические выражения "to get into а bind" или "to be in a bind", что означает "попасть в безвыходную ситуацию, попасть в переплет". Из ходового английского юридического оборота "the agreement is binding upon both parties" ("соглашение обязательно к исполнению обеими сторонами") ясно видны такие свойства "bind", как императивность, вчинение и вменение. Также отчетливо видна имплицированная возможность применения санкций в случае неисполнения данного вменения.
Прилагательное "double" кроме ряда значений, связанных с удвоением в смысле физического удваивания, сдваивания и арифметического умножения на два, имеет активную смысловую ветвь, связанную с обманом и нечестностью. COLLINS дает в этом отношении следующие синонимы:
double (adj)
1. deceitful -- лживый;
2. dishonest -- нечестный, недобросовестный;
3. false -- ложный;
4. insincere -- неискренний;
5. knavish -- жульнический, плутовской;
6. perfidious -- предательский, вероломный;
7. treacherous -- вероломный, коварный;
8. vacillating -- нерешительный, непостоянный.
Этой смысловой ветви отвечают следующие выражения и обороты:
1. doubling -- уловка, увертка, уклончивость;
2. double-dealer -- двурушник, обманщик;
3. double-faced -- двуличный;
4. double-tongued -- лживый, неискренний;
5. double-cross (v) -- обмануть, провести, "кинуть";
6. double-talk -- намеренно лживая манера речи, преступная "феня";
7. double-think -- знаменитое оруэлловское "двоемыслие".
Очевидно, что при переводе double bind оборотом типа "двойной сигнал" этот ряд смыслов полностью утрачивается. Сами по себе выражения "двойной сигнал" или "двойная связь" по-русски звучат достаточно этически нейтрально и не порождают ассоциаций с чем-то ложным, обманным, мошенническим, коварным, злонамеренным, циничным и даже, возможно, криминальным. Между тем, Бейтсон прямо определяет индивидуума, находящегося в ситуации double bind, как "жертву".
Учитывая все сказанное выше, можно было бы предложить следующее описание ситуации double bind: double bind -- это недобросовестно (а, возможно, и злонамеренно) вмененная двоякого рода обязанность, которая содержит внутреннее противоречие и никоим образом не может быть исполнена в принципе, что совершенно не освобождает жертву этого вменения от наказания за его "неисполнение". Классический пример -- знаменитое требование: "Приказываю тебе не исполнять моих приказов". В известном смысле, double bind можно рассматривать как вид жестокой шутки.
Положение довершается тем, что в силу специфики ситуации жертва не только лишена возможности защищать себя, взывая к логике или справедливости, но даже вообще как бы то ни было указывать на само существование ситуации double bind, поскольку такое указание было бы равносильно обвинению противоположной стороны в нечестности и означало бы вступление в прямую конфронтацию, несовместимую с драгоценной иллюзией "любви", "братства" или "соборности".
Увы, ценой сохранения иллюзий часто становится гибель рассудка. Приходится только удивляться, что многим такая цена отнюдь не кажется чрезмерной.
Думаем, что именно здесь и проходит грань между "двойным сигналом" и double bind. Для того чтобы "двойной сигнал" превратился во вменяющий double bind, этот "сигнал" должен быть получен от инстанции, за которой его получатель признает право "вменять" и чьи вменения считаются обязательными к исполнению и обсуждению не подлежат. Коммуникация такого рода предполагает не только специфические нарушения в сфере формальной логики, но и асимметричное распределение власти в коммуникативном контексте. Это остается верным и для случая "терапевтического double bind", поскольку за терапевтом некоторые возможности такого рода, очевидно, предполагаются.
Нужно сказать, что по мере расширения и углубления исследований сферы коммуникации людей, неантропоидных млекопитающих и прочих организмов и выхода этих исследований за первоначальные рамки чисто психиатрических феноменов, во взглядах Бейтсона и его ближайших сотрудников на проблему double bind наметилась тенденция к снижению, если можно так выразиться, межличностного драматизма и принятию более формальной и невовлеченной позиции. Можно привести цитату из заключительного параграфа статьи Бейтсона, Джексона, Хейли и Уикленда (Bateson, Jackson, Haley, Weakland, 1968), в которой подводятся итоги совместной работы:
"Исследовательский проект прекратил свое существование в 1962 году после десяти лет совместной работы. Суммарная формулировка общего мнения группы касательно double bind к моменту прекращения проекта включала следующие пункты:
(1) Double bind есть класс последовательностей, возникающих, когда феномены исследуются с точки зрения концепции уровней коммуникации;
(2) При шизофрении double bind есть необходимое, но не достаточное условие для объяснения этиологии, и, противоположно, есть неизбежный побочный продукт шизофренической коммуникации;
(3) Для этого типа анализа эмпирические исследования и теоретические описания индивидуумов и семей должны акцентировать скорее наблюдаемую коммуникацию, поведение и контексты отношений, нежели фокусироваться на перцепции аффективных состояний индивидуумов;
(4) Самым полезным способом формулировки описания double bind является не терминология связывателя (binder) и жертвы, а терминология описания людей, захваченных системой поведения, продуцирующей конфликтующие описания отношений и вытекающее из этого субъективное страдание. В своих попытках работать со сложностями многоуровневых паттернов в человеческих коммуникативных системах, исследовательская группа предпочитает акцент на циркулярных системах межличностных отношений, нежели более традиционный акцент на поведении отдельных индивидуумов либо на единичных последовательностях взаимодействия."
Тем не менее в статье 1960 года "Групповая динамика шизофрении" (см. в этой книге) Бейтсон по-прежнему описывает "double-binding" как вид нечестной борьбы, а в статье 1969 года говорит о крайней болезненности и потенциальной патогенности пребывания в ситуациях односторонне навязанного double bind, хотя субъектами таких ситуаций в этой статье являются не люди, а дельфины.
Приняв во внимание все вышеприведенные соображения, переводчики и издатели сошлись во мнении, что на данный момент наиболее приемлемым русским оборотом для "double bind" является вариант "двойное послание". Этот вариант, с одной стороны, несет определенные коммуникативные коннотации, а с другой -- видится как разумный компромисс между чрезмерной страдательностью "зажима" и "капкана" и полной абстрактностью "сигнала".
Хотя вполне возможно, что через некоторое время русский язык ассимилирует этого "пришельца", и сочетание "дабл-байнд" станет не более затруднительным для русского языка и уха, чем уже вполне обрусевшие "гештальт", "паттерн", "интерфейс" или "виртуальный веб-сайт на сервере провайдера".
Д.Я.Федотов, М.П.Папуш
P.S. На недавно обнаруженном сайте в духе X-files с коллекцией любопытных сведений о паранормальных и оккультных исследованиях имеются данные об экспериментах Бейтсона с LSD, а также его совместных с Джоном Лилли исследованиях дельфинов.
От своего имени хочу порекомендовать статьи Грегори Бейтсона, и в качестве примера - потрясающая по своей проницательности и глубине статья "Контакт культур и схизмогенез".
Александр Вакуров
