Материалы по НЛП. Полезные статьи. Опции

[Александр Вакуров]

Полезные статьи по теме НЛП

С подсознанием на «ты» Практика использования самогипноза

Дано известно, что опытный гипнотизер может ввести человека в особое состояние – гипнотический транс – за несколько минут. По мнению психологов, транс значительно усиливает способности тела и разума. Можно приобрести временную нечувствительность к боли, вспомнить в деталях события многолетней давности, изменить свои постоянные привычки или просто испытать ощущение беспричинной радости, расслабиться и полностью отдохнуть всего за несколько минут.

Источник этих новых возможностей – наше подсознание. Если вы когда-то, хоть на короткое время, испытывали сильную радость, ощущение уверенности в себе или чувство приятного расслабления, то гипнотизер лишь помогает вам вызвать этот момент из подсознания и пережить его вновь.

Но состояние гипнотического транса вы можете достигнуть и самостоятельно. Например, при помощи аутогенной тренировки, техники медитации или молитвы. В НЛП принято считать, что сознание человека связывают с внешним миром три системы восприятия: зрительная (визуальная), аудиальная (слуховая) и кинестетическая (это ощущение тела, а также вкус и запах). Именно на этом подходе основана техника «самонаведения» транса, рекомендуемая Ричардом Бэндлером.

Сядьте удобно в спокойном месте и найдите какой-нибудь предмет, на который можно смотреть не напрягаясь, например, подвеску люстры, отражающую свет. Сосредоточьте взгляд на стекле и произнесите вслух или про себя – как вам удобнее – три предложения, относящиеся к зрительным впечатлениям, то есть описывающие то, что в видите здесь и сейчас, например: «Я вижу мерцание света на гранях… Я вижу кисти своих рук, лежащие на коленях…Я вижу свое отражение…» Произносить слова нужно спокойно и внимательно, ощущая физически образ, который вы описываете.

Затем проделайте то же, отыскав три слуховых восприятия. Например: «Я слышу слабый шум вентилятора… Я слышу тиканье часов…» и т. д.

После этого выскажите три предложения, относящиеся к ощущениям тела (они могут быть связаны и с ощущениями вкус и запаха). Например: «Я чувствую, как подошвы ног плотно стоят на полу… Я чувствую тепло в своих переплетенных пальцах…» Или любые другие.

Затем, сохранив позу, повторите тот же цикл, но произнесите на этот раз по одному предложению об ощущениях в визуальной, аудиальной и кинестетической системах. Описывая ваши впечатления и одновременно переживая их здесь и сейчас, вы как бы устанавливаете обратную связь и погружаетесь все глубже в свой внутренний мир. Поэтому даже начинающие уже в середине упражнения чувствуют, что глаза слипаются (не следует этому сопротивляться), и вы воспринимаете окружающее уже по памяти. Это – признак состояния транса. Вы получили как бы внутренний экран, на котором впоследствии можете просмотреть то, о чем попросите подсознание.

Далее определите, какая рука вам кажется легче и выскажите предположение, что эта рука будет становиться все легче и легче, непроизвольно медленно поднимаясь, касаться лица. При этом можете представить себе, например. Воздушный шарик, привязанный к руке и тянущий ее вверх, или любой другой вспомогательный образ (описываемый слуховыми, зрительными или кинестетическими ощущениями). В момент касания лица вы погружаетесь в глубокий транс.

Важно понять и практически в этом убедиться, что вы можете создавать образы, имеющие власть над вами самими.

Если вам неудобна описанная последовательность восприятий – начните со слуховых или кинестетических, но сначала попробуйте первоначальный вариант. Некоторые, возможно, заметят, что после того, как упражнение проделано около шести раз, уже достаточно просто сказать: «Итак, я представляю себе, что погружаюсь в это состояние», - и вы уже окажитесь в нем. Со временем погружение в состояние транса станет почти мгновенным.

Теперь перейдем к тому, как можно использовать это состояние. Само по себе пребывание в трансе даже в течение нескольких минут дает возможность отдохнуть, полностью отключившись от всех забот. Перед тем, как приступить к упражнению, вы, например, можете сказать: «Я хотел бы, подсознание, чтобы ты разбудило меня через 15 минут, и чтобы, проснувшись, я чувствовал себя бодрым и обновленным».

В нашем теле есть надежный счетчик времени и, если мы себе задаем время выхода из самогипноза, это происходит довольно точно. Если же вы забудете перед занятием дать инструкцию подсознанию, то просто погрузитесь в глубокий освежающий сон на несколько часов.

Но отдых и релаксация – это не самое полезное, что может дать состояние транса. Сам доктор Бэндлер многие годы использовал его для развития своей личности и овладения новыми навыками. Освоив метод «самонаведения» транса, вы тоже можете перейти к той работе над собой, которую Ричард Бэндлер называет «процессом создания нового поведения».

Если вы хотите изменить свое поведение в какой-либо ситуации, часто складывающейся на работе, в семье или где-нибудь еще, выберите для себя модель – из тех людей, кого вы уважаете, которыми вы восхищаетесь в каком-то отношении. Совсем не обязательно, чтобы вам нравилось в этом человеке все, - задача «взять» у него только поведение в конкретной, значимой для вас ситуации, и перенести его в свою жизнь. Удастся так повести себя раз, другой – и навык закрепится. Потом вы будете с улыбкой вспоминать о своей прежней растерянности перед аудиторией, ненужных вспышках гнева в семейном споре или о чем-то еще, что недавно так мешало вам.

Итак, вы выбрали человека, у которого хотите научиться вести себя так, как вам хотелось бы. Теперь используйте инструкции, подобные тем, что и в предыдущем упражнении. Вспомните ситуацию, в которой поведение «модели» было таким, какому вам хочется научиться. Разделите свою дальнейшую работу на три этапа. Сначала вы должны просто увидеть и услышать все, что происходило в этой ситуации. На втором этапе попросите подсознание совместить ваш собственный образ, включая, например, голос, с образом и голосом «модели», как бы заменить себя ею. Например, вы можете увидеть на внутреннем экране, как вы приближаетесь и сливаетесь с ней. Вы начинаете видеть и слышать себя в поведении «модели». На третьем этапе вы должны проникнуть внутрь образа, созданного на втором этапе: пережить все ощущения, свойственные новому поведению, и воспринять всю ситуацию с новой – внутренней - точки зрения.

Можно проходить по одному этапу в занятие и сделать потом одно – объединяющее все, или пройти три этапа сразу в одном занятии – как вам удобно.

Если вам удастся успешно «вжиться» в новый образ, попросите подсознание проявить приобретенный навык, создав мысленно ситуацию, в которой вам хотелось бы его использовать. Действуя таким образом, постепенно вы сможете пройти все «слабые места» в отношениях с окружающими. Начинать, конечно, нужно с простых форм поведения. Например: «Я хочу научиться улыбаться в неприятных для себя ситуациях…»

Если вы будете заниматься часто, то научитесь к тому же быстро анализировать поведение любого человека, а также свое собственное – это поможет вам лучше понять, что в нем следует изменить.

Сам доктор Бэндлер научился проводить цикл изменения поведения всего за одну минуту, что, по его словам, очень помогло в профессиональной деятельности.

А. Гришин «Путь к себе», №19, 1991 год

[Александр Вакуров]

Два потока. Практика создания/восстановления/поддержания ресурсного состояния в 1-й позиции.

Автор: Киселев Роман Анатольевич

"Смоделирована из Восточных энергетических школ."

Принцип: Визуализация 2-х световых потоков с ощущением и звуком до создания устойчивых динамичных синетезий.

Убеждения: Человек это и плотное и энергетическое существо одновременно.

Визуализация световых потоков, с ощущением их, прямым образом влияет на человека и меняет его психологическую и телесную составляющую.

Представьте и ощутите поток света, двигающийся из земли.
Восходящий поток - входит через ступни ног, через копчик и, поднимаясь вверх, проходит следующие точки - наиболее частые места психоэмоциональных блоков, телесных зажимов и места скопления нервных ганглиев.

Промежность (таз),
низ живота (четыре пальца ниже пупка),
солнечное сплетение,
верхняя треть груди,
горло (шея),
точка между бровей (чуть выше),
макушка.
Выходя через макушку, он уходит вверх.

Фокусировка внимания.
Максимально возможно усильте его, сделав интенсивнее свет, ощущения, движение. Чем больше вы на нем фокусируетесь и представляете его, тем лучше у Вас это получается, и все интенсивнее становиться поток.

Накопление критических субмодальностей.
Представьте, что поток на столько мощно стал входить через ступни, что он весь не может сразу пройти через все ваше тело, а скапливается в точке №1 (район таза) в виде яркого, светящегося шара. Шар все больше и больше увеличивается, по мере накопления там энергии, становиться все ярче и теплее.

Принцип субмодального взрыва.
Дойдя до максимума возможного, огромный, "раскаленный", концентрированный шар взрывается (вспышка, звук взрыва) и разлетается во все стороны по горизонтали (волна с вибрацией), сметая на своем пути все барьеры и преграды. Таким образом, высвобождая свой источник энергии (света, ощущений) в этом месте, ранее не используемый.

Цепочка восходящих взрывов, высвобождающая внимание, опыт, энергию.
Теперь поток света проходит свободно через ступни и это место во всей полноте и поднимается выше к следующей точке. Скапливается там в виде яркого, светящегося шара. Шар все больше и больше увеличивается, по мере накопления там энергии, становиться все ярче и теплее.

Повторить пункты 5-6 до свободного прохождения энергии (света, ощущений) снизу вверх через все тело.

Создание синетсезии восходящего потока.
Побыть в восходящем потоке некоторое время и услышать звук в теле, почувствовать запах, вкус, соответствующий потоку.

Представить и ощутить еще более мощный Нисходящий поток света,
входящий через макушку, спускающийся по голове, проходя межбровную точку, мышцы лица и затылок, шею (горло), плечи, основная его часть двигается вниз по груди, спине животу, ногам, выходя через ступни в землю, и часть по рукам до кончиков пальцев, стекая по ним вниз.

Создание синетсезии нисходящего потока.
Побыть в нисходящем потоке некоторое время и услышать звук в теле, почувствовать запах, вкус соответствующий потоку.

Создание единой синестезии 2-х потоков, вытягивающих (расправляющих) тело:
Включить 2 потока, одновременно проходящих сквозь друг друга, и услышать единый звук в теле, почувствуйте единый запах, вкус. Одновременно:

Восходящий поток как бы вытягивает тело вниз, на встречу ему, удлиняя ноги и растягивая вниз позвоночник, перемещая центр тяжести далеко ниже уровня земли. Нисходящий поток как бы вытягивает тело вверх, на встречу ему, за макушку.

Создание динамической синестезии и триггера, изменяющего интенсивность потоков.
Создав устойчивое сочетание, образ потоков/ощущение/звук, поизменяйте их интенсивность, однвременно изменяя интенсивность звука, света, ощущений, отмечая как это влияет на восприятие различных фреймов (временных, пространственных, личностных, межличностных). Можно представить/почувствовать рукоятку (джойстик), изменяющий интенсивность потоков.

Для создания/моделирования новых ощущений.
Включайте 2 потока одновременно, соединяя их в различных точках своего тела (для начала оптимально использовать 7 точек, где были субмодальные взрывы).

Повключайте 2 потока одновременно, соединяя их под небольшим углом. В том месте, где они будут встречаться (сталкиваться), будут возникать различные ощущения, которые будут распространяться по телу и за его пределы соответственно углу встречи потоков их интенсивности и субмодальным нюансам.

Влияние ваших состояний на окружающее.
Потоки света, выходящие из вас, возникающие в месте встречи 2-х потоков (восходящего и нисходящего) вы можете направлять с различной интенсивностью, фокусом (точечно или равномерно во все стороны), на людей, животных, растения, предметы и т.д., наполняя их своим светом.

P.S.
Оставлю понимание эффективности пункта 12 и того, зачем он может быть полезен, на ваше усмотрение. Проверить это вы сможете на основе обратной связи, спрашивая людей после опробования: "Какие были у них ощущения, как изменилось их субъективное восприятие вас" и т.д.

[Александр Вакуров]

Владиславова Надежда: РУССКОЕ БОЕВОЕ НЛП НА БАРЕНЦЕВОМ МОРЕ

Об опыте подготовки военных специалистов для работы с моряками и членами семей погибших на атомной подводной лодке "Курск"
В последние год мы с руководителем Научно-Практического Центра Суггестивных Технологий и Социально-Психологической Терапии "Ариадна" Владимиром Федякиным обучали военных психологов, работающих непосредственно в зоне боевых действий на Северном Кавказе, проводили семинары по психотерапии экстремальных ситуаций для сотрудников ГУВД и Службы спасения г.Москвы, участвующих в антитеррористических операциях, а также для психологов Регионального Центра помощи жертвам насилия "АННА"…Поэтому для нас не была неожиданной просьба Командования ВМФ срочно провести обучающий семинар по НЛП-терапии на Северном флоте. Понятно, что основной причиной обращения военных в НПЦ "Ариадна" стали трагические события на Баренцевом море.

В семинаре, состоявшемся с 3 по 13 октября в г.Североморске Мурманской области, приняли участие 22 флотских психолога и 6 психиатров. Как всегда, основной целью ведущих было дать в руки слушателям набор инструментов, позволяющий оказывать быструю и эффективную помощь тем, кто перенес психическую травму, и научить профессионалов-экстремальщиков грамотно пользоваться этим инструментом. Ведь мы встретились с психологами и психиатрами, которым пришлось работать с сослуживцами и с семьями погибших моряков уже в конце августа, сразу же после катастрофы. Им, пытавшимся в эти тяжелые дни хоть как-то поддержать родных и близких членов затонувшего экипажа, досталась очень незавидная роль. Еще предпринимались попытки проникнуть в лодку, хотя у военных подводников уже практически не было надежды обнаружить там живых. Ситуация была неопределенной, страсти накалены, родственники попавших в беду хватались за малейшую соломинку, чтобы поверить в то, что их мужья, сыновья, братья еще живы.

При этом не надо забывать, что психологи и психиатры флота - это прежде всего морские офицеры. Гибли их коллеги, их сослуживцы, большинство из которых они знали лично, а если и нет, то уж в лицо знали наверняка. Точно так же они могли и могут погибнуть в будущем сами при исполнении служебного долга. Если психолог - женщина, то она, как правило, замужем за морским офицером, а значит жены потерпевших крушение - это либо ее подружки, либо просто соседки, с которыми она не может себя не отождествлять. А убитых горем семей, требующих помощи, было сто восемнадцать! И всех четыреста пятьдесят родственников, съехавшихся с разных концов страны, поселили в одном месте!

В обычной жизни смерть близкого человека помогают пережить окружающие - родные, друзья, соседи. Полноценно поддержать могут только те, кто сам находится в состоянии хотя бы относительного равновесия и у кого в данный момент все в жизни более или менее спокойно. В Видяево же, где расквартированы подводники, в близком к помешательству состоянии оказались одновременно сотни людей, которые никак не могли оказать друг другу поддержки. Напротив - отчаяние и психические срывы одного моментально заражали и "заводили" остальных. Приступы массовой истерии во многом провоцировала и пресса: показать невменяемую женщину в репортаже - это как раз то, что ожидает увидеть телезритель! Журналистов ненавидели в заполярном поселке все, хотя объективно надо признать: благодаря их "беспардонной наглости" к состоянию нашего флота было, наконец, привлечено всеобщее внимание.

Специалистов для такого количества психически травмированных людей было явно мало, хотя те, кто были, делали все, что могли. А позволить приехать всем желающим помочь тоже было невозможно по одной простой причине: даже при строжайшем пропускном режиме в закрытый военный город каким-то образом стали просачиваться "колдуны" и "экстрасенсы", один - под видом сопровождающего родственника, другой - под видом психолога. Пока их удавалось обнаружить и выловить, проходило какое-то время, за которое они успевали "поработать" в некоторых семьях, окончательно добивая своими предсказаниями таких беззащитных и уязвимых в горе людей. Чтобы избежать этого, психологи флота предпочли сами тащить на себе весь неподъемный груз и не допускать подобных "помощников со сверхъестественными способностями" к своим подопечным.

Еще одна сложность работы наших коллег состояла в том, что родственники, находившиеся в подвешенном состоянии, как правило, сильно пили, чтобы притупить боль. Да и что им было еще делать в той ситуации безнадежного ожидания… А психологу говорить с нетрезвым пациентом и воздействовать на него, как известно, крайне сложно. Если таких сотни - еще сложнее. Когда же, наконец, было официально объявлено, что живых на лодке нет, среди родственников погибших возникли группы женщин, не веривших этому и утверждавших, что их мужья живы. Одна, например, уверяла, что ее муж спас весь экипаж и ждет помощи на необитаемом острове… С такими реактивными психическими расстройствами тоже надо было что-то делать.

Почему на месте подобных трагедий так необходимы профессиональные психологи? Ведь никаких специальных "техник" на этом этапе проживания горя применять нельзя, а "поговорить", казалось бы, может и неспециалист… В том-то и заключается отличие профессионала от дилетанта, что второй, скорее всего, будет активно пытаться "помочь", думая, что от него требуется какое-то вмешательство, - утешать, давать советы, уговаривать не терять надежду, или наоборот, в сочувствии начнет впадать в состояние травмированного, чуть ли не плакать вместе с ним. Профессиональный же психолог понимает, что на первом этапе острого горя "делать" что-то прямо противопоказано. Надо овладеть искусством просто присутствовать, по-настоящему быть рядом со страдающим человеком. Если он вдруг начал что-то вспоминать и рассказывать об ушедшем, - тем лучше, пусть делает это. Психолог будет просто внимательно слушать. Даже если пациент в горе иногда плохо осознает, кто перед ним находится, само ощущение того, что некто ближний, другой тебя слышит и понимает, дает хоть какой-то выход скопившейся боли, хотя бы временное облегчение. Так, мать одного из погибших моряков позже часто вспоминала военного психолога из Видяево Сергея Хоменко, который в те страшные дни просто сидел с ней рядом и гладил по руке. Местный психолог Татьяна Журова как будто чувствовала, кого из родственников надо обнять, кому принести воды, кому дать выговориться, с кем просто посидеть рядом, кого из женщин свести поближе, а кого, наоборот отвести подальше друг от друга, чтобы не было "цепной реакции"... У самой Тани муж - тоже морской офицер-подводник, многие из жен погибших - ее подруги. В первые дни нашего семинара по НЛП-терапии Таня выглядела ужасно: бледное, неподвижное, заострившееся личико, и одного слова "Видяево" было достаточно, чтобы она начинала плакать.

Как всегда, мы начали семинар в первую очередь с калибровки и раппорта. Помимо того, что раппорт позволяет быстро вызвать бессознательное доверие клиента к психологу, он представляет собой мощную технику безопасности для них обоих. "Раппортом" здесь предлагается называть осознанно применяемый навык "присоединения" к пациенту и воздействия на него, а не интуитивно найденный контакт. Можно сказать, что раппорт установлен только тогда, когда ты ведешь своего подопечного, а не сам "ведешься". Достигается это путем постоянного осознавания психологом того, что он делает. В свою очередь "калибровка", т.е. наблюдение за мельчайшими невербальными реакциями пациента, за своим состоянием и за вашим взаимодействием, - это как раз то, что позволяет психологу свободно плыть по бурным водам терапевтической ситуации, постоянно проверяя себя, по-прежнему ли ты на плаву. Ведь, как говорил незабвенный Олдос Хаксли, смысл не в том, чтобы утонуть вместе с человеком, а чтобы помочь тонущему добраться до берега, поэтому хотя бы один из двоих должен уметь плавать. Калибровка - профессиональный навык, позволяющий психологу сохранять внутреннее равновесие, что бы ни происходило вокруг.

Для пояснения приведу пример из одной терапевтической ситуации (не имеющей, правда, отношения к экстремальным ситуациям), где наш коллега вновь овладел в процессе сессии своими эмоциями благодаря калибровке. Вот его рассказ: "…Я вдруг поймал себя на том, что мне нравится видеть проявление ко мне интереса со стороны моей молодой и симпатичной клиентки не только как к психологу... И тут я понял, что сам давно уже оценил ее фигуру и сделал предположения по поводу некоторых других качеств этой женщины… Иначе говоря, надо было срочно всплывать, пока психотерапевтическая ситуация не разрушилась окончательно. Тогда я стал методично и подробно отслеживать ее невербальные реакции: "Так… Возникло легкое покраснение кожи в области щек и шеи, сосудики вокруг носа проявились более четко, глазные яблоки слегка увлажнились, дыхание стало поверхностным, неровным… Вот она проводит ладонью по платью - по всей видимости, вспотели ладони…" И далее - в том же духе. К удивлению, я пришел в себя довольно быстро. Но самое интересное, что и у моей клиентки дыхание выровнялось и краснота с лица ушла. Мы спокойно продолжили работу".

Повторю: калибровка позволяет, находясь в полном контакте с пациентом и сохраняя к нему предельное внимание, объективно отслеживать происходящее и в то же время удерживать в рабочем тонусе себя самого. Это касается как сексуального трансфера, так и тяжелой травматической ситуации, когда психолог полон сочувствия и сострадания к своему подопечному. Калибровка обеспечивает терапевту достаточно сильную позицию, чтобы пациент, находящийся в состоянии эмоциональной неустойчивости, без сопротивления доверил себя в его руки.

Наша североморская группа военных психологов и психиатров была чрезвычайно мотивирована на работу. Профессионалы-экстремальщики понимали, как им нужен надежный инструмент. С первых же дней они смогли проверять полученные знания на практике вне семинара, поскольку поздними вечерами многим из них все же приходилось появляться на своих кораблях и в кабинетах. Так, едва пройдя тему "Раппорт", один из психологов в тот же вечер грамотно сработал с проблемным матросом - вывел его из нересурсного состояния в ресурсное исключительно путем присоединения и ведения.

Небольшая проблема объединения психиатров и психологов в одной группе впоследствии превратилась в достоинство. Известно, как "любят" друг друга представители этих профессий. Психиатры всегда считали себя психотерапевтической элитой, и у них, надо признать, часто есть к тому основания - многие психологи до сих пор в лучшем случае только и могут, что "прогнать клиента через батарею тестов". Было просто подвигом со стороны психиатров флота - людям с высшим медицинским образованием и солидным профессиональным стажем - сесть на одну ученическую скамью с военными психологами, многие из которых имели за плечами всего несколько месяцев профессиональной подготовки! Только во время совместной работы и тесного общения всем стало понятно, что недостаток полномасштабного психологического образования отлично компенсируется опытом ежедневного реального общения с людьми, чего порой нет и у иных докторов психологических наук… Да, поначалу североморским психиатрам было действительно сложно в силу вышеперечисленных причин, к тому же, необходимо было сохранить профессиональное реноме. Они сели в общий круг обособленно, плечо к плечу, и недоверчиво ждали, что же это им сейчас будут вещать московские психологи. В начале первого дня из их "могучей кучки" несколько раз с вызовом прозвучали реплики типа "А лично я вообще не вижу никаких образов! Я точно знаю, что у меня никогда не будет таких картинок, как у него!" Мы, как ведущие, понимали, что спорить бесполезно, нужно перетерпеть. Поэтому им спокойно было сказано: "Конечно, вы пока не можете визуализировать. Люди - разные. И вообще у психологов обычно поначалу все выходит лучше. Так что не волнуйтесь и ни в коем случае специально не старайтесь ничего увидеть. У вас обязательно получится, но попозже, чем у других слушателей, так всегда бывает". И дальше мы занимались только теми, кто "видел", а скептиков на время просто оставили в покое, ибо в рукаве у нас была "козырная карта" - калибровка.

Окончательно сбивает "профессиональную гордыню" с любого участника семинара упражнение на калибровку честного и нечестного Да-Нет - так называемая "Монетка", которое мы обычно предлагаем сделать следующим образом. Все члены группы садятся друг напротив друга в два ряда, а затем поочередно калибруют друг друга, пытаясь установить, обманывает партнер или говорит честно. Далее, по принципу игры в "ручеек", заранее предупрежденный ряд сдвигается на одного человека. Ведущие дают все убыстряющийся отсчет времени. Таким образом, каждый имеет возможность поупражняться в определении честного и нечестного Да-Нет с 14 партнерами при группе в 28 человек. "Монетка" - достаточно жесткое и утомительное упражнение, но в нашем семинаре по психотерапии экстремальных ситуаций оно является основной "прививкой" навыка калибровать. Конечно, тому, кто никогда сознательно не занимался этим, приходится туго. К тому же ему кажется, что все теперь знают о его неудачах, хотя, на самом деле, каждый после этого упражнения переживает только за собственный "провал", а о других даже и не вспоминает. Тут-то все окончательно становятся сговорчивыми, "белыми и пушистыми", поняв, что еще есть, куда двигаться. Так и наши психиатры после "Монетки" с криком "А-а! Была - не была!" ринулись в нейро-лингвистическое программирование, как в омут с головой. И, надо признать, что без них семинар сильно бы проиграл. Их точность в работе, свобода в общении с клиентом и в то же время полная за него ответственность, изначальная позиция сильного и ведущего в паре (без подглядывания в пошаговую запись техники во время ее проведения!) сразу задали семинару высокую профессиональную планку. И вообще мы, как ведущие, очень рады, что в результате лушше узнали и зауважали друг друга психологи и психиатры флота. Теперь они общаются друг с другом на "ты", говорят на одном языке и работают в тесном сотрудничестве.

Когда мы летели в Североморск, старший психолог ВМФ Владимир Бычков, которому довелось находиться в Видяево во время трагедии, рассказывал, насколько он был шокирован эффективностью техники "Якорение" в исполнении своего коллеги, психолога Минобороны Виктора Высоцкого - в свое время тот смог поучиться у нас на семинаре по психотерапии экстремальных ситуаций, к сожалению, только пять дней. "Жены членов несчастного экипажа сгрудились в комнате перед телевизором. Только что прошло очередное неутешительное сообщение по "Новостям". Одной из женщин - совсем плохо. Она сидит, опустив голову на руки. Высоцкий работал с ней до этого. Он подходит к ней и мягко берет за запястье. И вдруг женщина медленно поднимает голову, лицо ее разглаживается, и она даже слегка улыбается!.."

Описание этого случая убедительно продемонстрировало, насколько важно для экстремальщиков научиться ювелирно ставить тактильные "якоря", отшлифовать их до блеска. Это был первый семинар в моей семилетней преподавательской практике, когда каждый день начинался с отработки техники "Наложение якорей" в течение десяти минут в качестве разминки. И еще мы каждый день пять минут в начале занятия тренировались в постановке мета-модельных вопросов. Хорошо освоенная мета-модель "натренировала мозги" на лингвистику в целом, что позволило получить отлично выполненные домашние задания с использованием специальных лингвистических приемов. Вот, например, слушатели получили задание вспомнить типичное для их пациентов ограничивающее убеждение, и проработать его по шаблонам "фокусов языка" Роберта Дилтса.

Типичная фраза вдовы погибшего моряка, которой предлагают уехать из военного городка в какое-нибудь другое место, получить квартиру и начать новую жизнь: "Не могу оставить поселок, потому что боюсь остаться одна". Примеры психолога Татьяны Журовой (Видяево):

- Опасение остаться одной еще не означает, что ты вообще не можешь менять место жительства.
- А вот Лячина (вдова командира подлодки) считает, что, именно уехав отсюда, ты сможешь жить полноценной жизнью.
- От чего ты пытаешься себя защитить: от опасений или от жизни?
- Что для тебя важнее: бояться или жить?
- Сколько конкретно случаев переезда уже показали тебе, что ты не можешь прижиться на новом месте?
- В запасе всегда есть второе дыхание…
- Когда ты была маленькой, то сначала не умела самостоятельно перемещаться, но ведь научилась!
- Подумай, как твои опасения остаться одной на самом деле могу означать, что на новом месте ты устроишь свою жизнь действительно достойно!

Проблема матроса-новобранца: "Я не могу идти в море, потому что боюсь". Примеры психолога Сергея Хоменко (Видяево):

- Отсутствие смелости в данный момент еще не означает, что ты вообще не можешь ходить в море.
- А вот адмирал Нельсон всю жизнь боялся качки, однако с морей не вылазил!
- От чего ты пытаешься защититься: от косых взглядов сослуживцев или от хорошего авторитета?
- Что для тебя важнее: сиюминутная боязнь или авторитет в глазах сослуживцев до конца службы?
- Сколько конкретно случаев неудачных выходов в море показали тебе, что ты вообще не можешь этого делать?
- В таком случае ты не можешь упустить шанс доказать самому себе и всему экипажу, что ты можешь быть настоящим моряком!
- В таком случае ты либо никогда по-настоящему не боялся, либо никогда по-настоящему не ходил в море!
- Если бы все боялись ходить в море, то на свете не было бы ни одного корабля и даже ни одной лодочки!
- Когда ты был ребенком, то и кушать-то сам не мог, а теперь по четыре раза в день трескаешь, да еще жалуешься, что мало!
- Да смысл не в том, боишься ты или не боишься, а в том, что ты пойдешь в море и выполнишь задачу на "отлично"!
- Подумай, как твое волнение перед выходом в море на самом деле означает, что ты станешь отличным моряком?

Старшему психологу Северного флота Михаилу Юрченко, потомственному моряку как минимум в пяти поколениях, частенько приходится "строить" некоторых офицеров, особенно из технических служб, чтобы уделяли внимание работе с матросами. Вот его пример. Офицер: "Я не собираюсь возиться с матросами, потому что я - инженер-механик!"

-Инженерное образование не подразумевает отсутствия необходимости работы с матросами!
-Давайте вспомним слова адмирала Нахимова: "Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы - лишь винтики и шестеренки, которые позволяют ему исправно работать".
-От чего вы пытаетесь уйти: от ошибок в работе с подчиненными или от успешной и слаженной деятельности подразделения?
-Что для вас важнее: один лишний час работы в сутки или беспокойное ожидание в выходной вызова на корабль для разбора какого-либо происшествия?
-И сколько конкретно раз вам лично приходилось с матросами "возиться?"
-В таком случае вы не можете упускать возможность доказать сослуживцам, начальникам, да и самому себе, что умеете работать с людьми и руководить ими.
-В таком случае вы либо никогда по-настоящему не работали с подчиненными, либо никогда не были настоящим офицером и командиром.
-Если бы все офицеры-инженеры отказывались работать с подчиненными, то ни один корабль не отошел бы от пирса.
-Пока вы учились в своем училище, вам и с механизмами работать не приходилось, но, получив погоны лейтенанта, вы и матчасть освоили, и к несению ходовой вахты допустились.
-Смысл не в том, собираетесь вы или не собираетесь, хотите или не хотите воспитывать матросов, а в том, что вы будете это делать самым добросовестным образом, и только тогда поднимитесь по служебной лестнице.
-Подумайте, как то, что вы не желаете работать с матросами, на самом деле может означать, что вы будете блестяще управлять военным подразделением?

Здесь были приведены только три примера работы группы с "фокусами языка". Реально же мы на них потратили особенно много времени: каждый из двадцати восьми участников зачитывал свое домашнее задание, а все остальные дополняли, поправляли, "дотягивали" фразы, предлагали свои варианты. Проработанные в учебном круге примеры отпечатаны и размножены, чтобы у каждого из наших слушателей они постоянно были перед глазами.

То же самое - с рефреймингом на злободневные темы. Приведу несколько примеров.

Из жизни морских офицеров, психологов и психиатров:

"Жена ругается, что я задерживаюсь на службе". - Было бы хуже, если бы она радовалась!
"Два года не дают квартиру" - Значит, детям не придется менять школу.
"С утра отключили воду!" - Значит, будешь выглядеть естественно.
"Друзья имеют привычку являться ко мне без предупреждения" - Хорошо, что не пациенты!

Примеры рефрейминга с матросами-срочниками:

"Ненавижу полярную ночь!" - Не трогай - сама пройдет!
"Я давно не получал известий из дома" - Значит, ничего страшного дома не произошло.
"Моя девушка выходит замуж за моего друга" - Значит, это не твой друг и не твоя девушка.
"Командир не отпустил меня в отпуск" - Уволишься раньше сослуживцев. (Всегда сложно возвращаться из отпуска: может, лучше вовсе туда не ехать?).
"Я служу далеко от дома" - Служить вблизи от дома и не бывать там - значительно сложнее. ( Ты увидел новые края: когда еще тебе бы удалось побывать в Заполярье?)
"Нас уже год не отпускали в увольнение с корабля" - Представь себе, скольких неприятностей ты избежал на берегу! ( Подсчитай, сколько денег ты на этом сэкономил!)

Работа по корректировке "линии времени", как мы и предполагали, тоже оказалась актуальной. У самих участников семинара, которые были непосредственно задействованы в психотерапии сослуживцев и родственников погибших, именно на этом временном отрезке линия была искажена: петля, изгиб, разрыв. После корректировки и заполнения линии, как полагается, желаемым поведением образ того тяжкого периода восстановился, как бы "узаконился", став равноправной частью их жизни наряду со всеми остальными.

Что хотелось бы добавить еще по поводу психологов и психиатров Северного флота, этих замечательных людей, несущих военную службу за Полярным кругом? "Раскачались" они быстро и трудились с полной отдачей. От семинара взяли все, что могли. И сейчас мы постоянно держим связь: в частности, они сообщали, как конкретно ими проводилась работа с членами "групп опознавания" - офицерами, которые должны были узнать в поднятых с морского дна останках тех, кто когда-то были их товарищами… Психологи индивидуально занимались с каждым, кто направлялся в паталогоанатомическую лабораторию. Перед тем, как опознаватель туда заходил, ему формировали "третью позицию" и наполняли ресурсами спокойствия, равновесия и другими качествами по его желанию. После скорбной и страшной процедуры офицера сразу же встречал психолог и делал с ним технику "Фотография", или "Взмах", или "Круг силы". Только благодаря нашим ученикам и коллегам тяжелая акция опознавания прошла достаточно ровно. Психологи и психиатры работали все это время и продолжают работать в тесном сотрудничестве.

Наш семинар по НЛП-терапии был спровоцирован трагедией - гибелью подводной лодки в Баренцевом море. Но обычная, повседневная жизнь морских офицеров и их семей - это непрекращающаяся, постоянно длящаяся экстремальная ситуация, и только Бог знает, сколько она еще будет тянуться. Люди, работающие ежедневно с риском для жизни, по несколько месяцев не получают свои мизерные зарплаты. А ведь у всех у них есть семьи, которые надо содержать. Жены же часто лишены возможности зарабатывать, потому что вакансий медиков и учителей (чуть ли не единственно возможных в военных городах женских профессий) меньше, чем желающих получить работу. Как выходить из положения офицеру, честно несущему свою службу, - уму не постижимо. На этой почве порой случаются суициды с посмертной запиской примерно такого содержания: "Теперь, наконец, моя семья получит деньги, пусть в виде пособия". Психологи - такие же военнослужащие, у них - те же проблемы. Только им при всем при этом еще надо, по долгу службы, вселять в окружающих спокойствие и оптимизм. Характерно, что психологический кабинет они отремонтировали сами, на свои кровные деньги, отрывая их от семей и от детей. То же самое, оказывается, происходит и с кораблями. У государства нет денег на поддержание судов на плаву, поэтому считается вполне в порядке вещей, когда экипаж скидывается из своих карманов на ремонт корабля перед выходом в море… Удивительный народ эти моряки! На семинаре при обучении техникам четкой и грамотной постановки цели "так, чтобы сбылось", участники, как правило, ставили перед собой только одну заветную цель - повышение профессионального мастерства, и никто не "заказывал" в будущем для себя денег…

Североморцы считаются военной "элитой". Каждый выход в море сопряжен у них с риском для жизни. Чего стоит одно всплытие на Северном полюсе! Подводная лодка снизу раскалывает спиной лед в самом тонком месте и выходит на поверхность, распугивая белых медведей. При этом в любой момент подводные громады могут сдвинуться (от этого никто не застрахован, движение льда происходит постоянно), и лодка рискует оказаться навеки зажатой в ледяных тисках. А выходы на боевые учения… Это каждый раз - война. Как погиб "Курск"? Моряки убеждены, что это была типичная ситуация "игры" с одной из американских субмарин. Их присутствие в местах наших учений - обычное явление. Наши подлодки тоже появляются у берегов США, и ни для кого это не секрет. Случившаяся трагедия скорее всего стала результатом традиционной боевой "игры" между русской и американской подлодками. По всей видимости, "Курск" неудачно "подрезал" американца, тот не успел уйти и задел российскую субмарину… У наших моряков нет никаких претензий к американскому экипажу: это нормальная работа военных, они таким вот образом поддерживают себя в форме, и точно так же, как наши ребята, могли бы погибнуть и американские подводники. Им повезло больше.

Сегодня не в моде воспевать военных, но не могу не выразить своего преклонения и восхищения перед их верностью своему долгу, перед мужеством и терпением этих людей, которые смогли таковыми остаться несмотря ни на что. И хотелось бы призвать нас, гражданских специалистов, сотрудничать с военными психологами, не рассчитывая при этом, что они смогут заплатить. Это единственное, что мы, с нашей стороны, можем для них сделать. Они более чем достойны поддержки. Хотя от нас ничего и не ждут.

Надежда ВЛАДИСЛАВОВА
кандидат психологических наук, НЛП-Тренер
Статья взята с сайта Московского Психологического Университета.

[Александр Вакуров]

Владиславова Надежда: РУССКОЕ БОЕВОЕ НЛП В ЧЕЧНЕ

Об опыте подготовки гражданских специалистов
и работы с клиентами на войне и в послевоенный период
С 1995 года на территории Чечни и Ингушетии была открыта миссия Международной гуманитарной организации "Врачи Мира" по психологической реабилитации мирного населения, пострадавшего от войны. Эта миссия существует и сейчас, но уже без иностранных специалистов и без русских: в данный момент работают только чеченцы. Одной из главных задач миссии была профессиональная поддержка местных психиатрических структур, в том числе проведение обучающих семинаров для врачей. Понятно, что приезжие специалисты не могут оказать психологическую помощь всему мирному населению республики, а своих психиатров и психологов в Чечне и Ингушетии крайне мало, буквально единицы. Французские психиатры читали лекции по пост-травматическому синдрому, французские психологи проводили занятия по психоанализу. Именно в рамках этой программы я, единственный в миссии русский психолог, проводила обучающие семинары по нейро-лингвистическому программированию (НЛП).

Правда, французы, приверженцы классической психотерапии, не знали, что такое НЛП. Им просто было известно, что я владею какими-то техниками, которые позволяют быстро оказывать реальную помощь людям, перенесшим травмы. Наверное, поэтому было решено обучить таким техникам и местных врачей. Я проводила классические обучающие семинары "НЛП - практик" для медиков с 9.00 до 15.00. Потом в больницу приходили пациенты, которым требовалось срочная психотерапевтическая помощь, и велась работа с ними.

Местные врачи, естественно, были травмированы в первую очередь сами, поэтому уже в процессе работы в парах во время семинара они получали помощь в решении проблем, типичных для того времени и места. Через какое-то время самые "продвинутые" участники семинара начинали работать с пациентами в присутствии супервизора. А чуть позже некоторых из них уже можно было взять в отдаленные горные села, где после бомбежек людям требовалась помощь.

Вопрос: А чем занимались психоаналитики?

Ответ: Читали лекции по психоанализу. Мне трудно сказать, могло ли это быть реальным обучением. Однако людям во время войны важно само присутствие кого-то из приезжих специалистов, да и просто пришельцев из мирной жизни, зачем-то пожаловавших к ним, когда другие бегут. Во время войны, как известно, в самом тяжелом положении оказываются мирные жители: кругом обстрелы, бомбежки, а уйти им некуда. Они начинают себя чувствовать изолированными от всего остального мира, кому-то начинает казаться, что даже Бог отвернулся от них. И поэтому чрезвычайно значим сам факт того, что к ним приезжают, чтобы помочь.

Местным врачам, конечно, рассказывали на лекциях, что такое пост-травматический синдром в рамках психиатрии и психоанализа, как его распознать, как долго надо с ним работать, какие психотропные препараты можно применять. Но практическую полезность этого обучения я бы уместила в телеграмму: "Посттравматический синдром существует. Есть ДСМ-3".

Слушатели иногда, конечно, пытались подойти к лекторам по психоанализу и попросить конкретной помощи, но им на это отвечали, что в задачи миссии не входит работа с населением. Первое время я наивно пыталась поделиться с этими специалистами своим опытом, но они честно отвечали, что больше сильны в теории.

У меня была возможность сравнить действенность практической работы психиатров, психологов-теоретиков и специалистов НЛП на той войне. В рамках НЛП на территории Чечни также работала московская гуманитарная организация "Сострадание" под руководством врача и психолога Марины Берковской. У нее к тому времени уже был за спиной Карабах. Это были великолепные люди, профессионалы своего дела. Они предпочитали не проводить семинары, а на деле прорабатывать психические травмы как можно у большего числа людей.

Психиатры лечили психотропами. В основном в ход шли диазепам и валеум. Для детей - детский валеум.

Вопрос: Были ли негативные эффекты от таблеток?

Ответ: Никаких. В миссии работали специалисты. Они прописывают лекарство, человек тормозится, становится более спокойным, более вялым, у него улучшается сон. Я не наблюдала негативных эффектов, но споры с психиатрами периодически возникали. Они с трудом верили, что пациенту можно помочь без таблеток, а я считала, что чаще всего можно было бы обойтись без них, применяя техники НЛП.

Как известно, человек восстанавливается намного скорее, если приписывает выздоровление внутренним причинам, а не лекарствам. Например, если курильщик прекратил курить сам по себе, а не от действия таблеток, то у него гораздо больше шансов не закурить опять. То же самое и с любой другой болезнью: эффект несравненно сильнее, адаптация быстрее и результат стабильнее, если выздоровление приписано внутренним причинам, а не воздействию извне. Психиатры с их психотропами невольно лишают пациента такой возможности.

Одним из важнейших условий адаптации после психической травмы является обретение чувства контроля над будущим, реального или иллюзорного контроля - абсолютно неважно.

Во время войны чувство контроля над будущим у человека пропадает. Он лишается также мифа о своей защищенности. Они развеивается, когда рядом кого-нибудь убьют, особенно из родственников, друзей. Кошмар вокруг не прекращается, и сам человек ощущает себя просто игрушкой в руках неведомого рока.

Во время семинара по НЛП в Шатое, когда мы с врачами в конце курса "НЛП-практик" проходили "линию времени", удалось выявить некоторые ее особенности у травмированных людей. Последняя, самая сильная бомбежка обрушилась на эти места за полгода до семинара. Остальные были уже не такие страшные - проходили стороной, и жертв таких многочисленных, как тогда, уже не было. А за полгода до этого погибло очень много людей. Так, один из врачей, участников семинара, в одночасье лишился матери, брата и отца. Что же при этом происходит с "линией времени"?

На "линии прошлого", там, где по срокам как раз должна была бы быть бомбежка, возникает что-то типа тумана или серого дыма, темного леса или просто темноты - доступ к прошлому, соответственно, перекрыт этим заслоном. Получается, что человек метафорически оторван от своего прошлого опыта, который получил больше, чем полгода назад, и не имеет к нему доступа. Позитивное намерение бессознательного очевидно: "Не хочу снова видеть того, что случилось полгода назад". Травматическое событие столь значимо, что перекрывает и весь остальной былой опыт.

На "линии будущего" приблизительно через месяц идет либо обрыв, либо она резко задирается вверх. То есть дальше, чем на месяц вперед человек планировать свою жизнь не может. И вот он оказывается в этом ограниченном отрезке времени, абсолютно вырванном из контекста, где нет опоры ни на будущее, ни на прошлое. Материал, из которого были "сделаны" такие "линии времени", - крошащийся пенопласт, мятая бумага, дорожка из пепла, сгустки дыма, ниточка пунктиром.

В процессе коррекционной работы с "линией времени" никаких прямых указаний не давалось. После наведения легкого транса и постановки ресурсного якоря бессознательному клиента предлагалось легко, естественно и приятно для себя примерить новые варианты "линии времени" и, если какой-нибудь из них будет устраивать больше, начинать им пользоваться прямо сейчас. Так мы работали с формой, направлением, масштабом, логическим уровнем в теле, цветом и материалом "линии".

И с ней происходило то, что должно было произойти. В результате мягкой корректировки "линия" вновь становилась планируемой, опять открывался доступ к прошлому, в нее можно было вставлять желаемые события. Понятно, что автоматически преобразовывался и материал - в шелковую ленту, канат, гибкую веточку и т.д., то есть он становился более реальным и жизнеспособным, чем до корректировки.

После корректировки "линии времени" состояние пациента заметно менялось. До начала работы симптоматичной была пассивность, т.к. ответственность за свою собственную жизнь переносился на злой рок, на нечто вовне: "Я буду жить, если война кончится, а она, по-моему, никогда не кончится, этот кошмар никогда не прекратится. За что?" После корректировки появляются уже фразы такого типа: "Когда война кончится, я сделаю то-то и то-то". То есть война становится уже проходным этапом. Или: "Ну, не может же это вечно продолжаться… Вот кончится война, ребенок поступит в школу… Я отправлю племянницу в Грозный… Корову куплю…" Человек начинает реально планировать свои действия в будущем. А раз он способен планировать, то в нем вновь пробуждается активность. Очень важно, что при этом восстанавливается связь и с прошлым. Ведь именно прошлое, особенно детство, наполнено самыми мощными ресурсами психики. Вновь получив доступ к значимым воспоминаниям, человек возвращает себе целостное восприятие жизни.

Я только что рассказала о корректировке "линии времени". Но выйти на нее напрямую редко удается в военных условиях. Специалистам по НЛП известно, как долго и тягостно выявляется индивидуальная репрезентация времени. Когда человек приходит к тебе, спасаясь от горя или навязчивых образов, было бы глупо просить его представить себе, как он чистил зубы вчера и год назад. Приходится работать короче.

Вообще во время войны, как правило, наиболее действенны самые простые техники: взмах, шестишаговый рефрейминг, наложение якорей, выход в третью позицию, генератор нового поведения, субмодальная работа с ощущениями и т.д. В любом случае, правда, нужно ставить штук пять якорей, они могут пригодиться. Калибровка и раппорт должны быть особенно качественными, "ювелирными", т.к. в селах женщины и детишки практически не понимают русского языка и общаться с ними приходилось в основном инфинитивами и междометиями.

В целом же НЛП необычайно эффективно при работе с психическими травмами военного и ближайшего послевоенного периода. Когда симптом еще не успел обрасти позитивными намерениями, техники срабатывают практически мгновенно.

Вопрос: Как меняется поведение человека?

Ответ: Прежде всего, он становится просто спокойнее, и поэтому в критической ситуации способен реагировать адекватно. Известно метафорическое сравнение психики с поверхностью озера: когда озеро спокойно, оно способно верно отражать реальность. Если же на озере волны, то реальность отражается уже искаженно, и, понятно, что реакция на нее тоже не может быть адекватной. Я любила вставлять эту метафору, когда человек был в трансе, конечно, без этих страшных слов про "адекватность". Оказалось полезным также давать установку, опять же в трансе, что, чем лучше он расслабится, тем лучше он мобилизуется в нужный момент, как кошка, которая…и т.д. Хорошо работает установка "Чем спокойнее ты будешь, тем больше шансов у тебя выжить и помочь выжить твоим близким". А ведь так оно и есть.

По мере приобретения большего спокойствия исчезают кошмары, восстанавливается нормальный сон, у детишек прекращается энурез. Уходит изматывающее чувство тревожности, лишающее сна и аппетита.

В самом начале работы на войне для меня остро встал этический вопрос: мы меняем субъективную реальность пациента, но объективная ситуация вокруг при этом не меняется, война не становится более доброй, у нее не меняется лицо, пули остаются пулями и бомбы - бомбами. Лично я находила себе оправдание в том, что человеку таким образом дается возможность передохнуть и восстановиться до следующей критической ситуации. Известно: нормальная крыса, брошенная в воду, тонет через 24 часа, а крыса, которую перед этим били током, тонет через несколько минут. У спокойного, уравновешенного организма шансов выжить намного больше, чем у истерзанного кошмарами и бессонницей.

Тем более приятной неожиданностью стало открытие, что, если меняется субъективная реальность человека, реально меняется и его объективная жизнь, даже когда ситуация вокруг, казалось бы, остается неизменной. Но подробнее на этом я остановлюсь позднее.

Несмотря на безграничные возможности НЛП в плане разнообразия техник, которые уже существуют, несмотря на возможность изобретать новые, все же основным условием успешной работы, как я уже говорила, являются филигранные калибровка и раппорт. Даже одного этого часто бывает вполне достаточно для позитивных изменений. Человек по своей природе экзистенциально одинок, и если он видит свое отражение рядом, то для бессознательного это послание: "Есть кто-то такой же, как я, и он меня понимает". И уже от одного этого ему становится гораздо легче.

Дыхательный раппорт сам по себе тоже способен творить чудеса. Так, иногда истерическая слепота снималась исключительно калибровкой и раппортом, оставалось только давать команды типа: "Смотри на свою руку и внимательно следи, что происходит с твоими глазами…". Всего у меня было четыре случая истерической слепоты: два в довольно слабой форме: песок, туман перед глазами, - два других посложнее. В последних случаях глаза застилал "черный туман", они практически не видели.

С одной женщиной мы сначала просто какое-то время сидели в раппорте. Затем за ее плечом было помещено большое мощное солнце, но пока закрытое шторками. При заранее установленном ресурсном якоре женщине было предложено подумать, что там, у противоположной стены находится картинка с бомбежкой, после которой пациентка и стала слепнуть. Итак, шторки задернуты. Держа ресурсный якорь, я говорю: "Бомбежка - это там, впереди, далеко-далеко, а мы с тобой пока здесь и от нее отделены. И сейчас я скажу тебе "раз-два-три!", и на слове "три" шторки раздвинутся, и свет пойдет туда мощнейшим потоком, а ты в это время будешь внимательно следить за тем, что происходит". Так мы и делаем. Свет идет на страшную картинку. "Еще свети, еще свети…". При этом, естественно, я активно "помогаю" свету рукой идти в нужном направлении. Через двадцать минут зрение восстановилось.

Со второй женщиной примерно с такими же симптомами получилось еще интереснее. В ее случае, безусловно, помог тот факт, что она была уже подготовленной слухами о "чуде" с предыдущей пациенткой. Мы с ней какое-то время молча посидели в глубоком раппорте, потом перед ее лицом я поставила ее же руку и велела тщательно ощупать, буквально каждую впадинку, каждую выемку и морщинку, думая о том, как эта рука выглядит. "Теперь смотри на руку… внимательнее…еще внимательнее… и следи, что происходит с глазами…" Минут через десять женщина сказала: "Правый глаз уже видит" - "Хорошо, умница, теперь внимательно следи, что происходит с левым глазом". Еще через какое-то небольшое время левый глаз тоже стал видеть.

Кстати, в этих двух случаях слепота наблюдалась и прогрессировала в течение года. То есть она наступила не сразу, просто зрение ухудшалось и ухудшалось, окулисты пытались лечить глаза какими-то мазями, но ничего не помогало. При помощи НЛП женщинам удалось помочь за один сеанс. Стабильность результата наблюдалась год, дальше - не знаю.

Говоря об особенностях НЛП на войне, неизбежно приходится затронуть тему личности психолога. Существует ряд условий, которые необходимо соблюдать.

Первое из них - нахождение на месте: таким образом мы исключаем отношение типа "тебя там не было, тебе этого не понять". Устраняется переживание пациентом собственной исключительности. Психолог находится там же, где и его клиент, подвергается точно такой же опасности и точно так же хочет жить.

Второе условие - полнейшее спокойствие в любых обстоятельствах. Причем речь здесь идет не о тщательно скрываемом страхе, но об истинном спокойствии, которое сравнимо разве что с состоянием, необходимом беременной женщине, - ведь если спокойствие показное, это неизбежно отразиться на плоде.

На войне часто наблюдается "синдром героя", например, когда на место приезжает из Европы кто-то из начальства или координатор какой-нибудь гуманитарной организации. Он просто обязан вернуться назад немытым, небритым и "с затаенною болью в глазах". Ему очень хочется показать, что он был на войне и много пережил за эти два-три дня. Только вот беда: тот, кто действительно там живет, знает, что всегда можно найти возможность побриться, причесаться и помыть ботинки, хоть в луже. Кстати, местные жители - независимо от их положения и состояния - очень следят за собой, чтобы выглядеть прилично: это своеобразный кодекс чести. Если теоретически возможность попасть под обстрел или бомбежку у сотрудников гуманитарных организаций достаточно велика, то это вовсе не означает, что в такие переделки приходится попадать часто.

Война - это просто способ существования со своими правилами, которые лучше соблюдать, чтобы выжить. Комендантский час - да, не стоит выходить в это время без крайней необходимости, потому что любой попавшийся на дороге БТР не будет разбираться, кто ты есть, а имеет право сразу в тебя выстрелить. Если предстоит какая-то дальняя поездка, и при этом стоит ясная погода - лучше подождать облаков, чтобы в тебя прицельно не попали по ошибке с воздуха. Через блокпосты целесообразнее проезжать с утра, когда солдаты еще не напились, и, правда, смурные, но легче пропустят. Ну и по возможности нужно следить за шальными пулями, хотя в основном они летают выше головы.

Это конкретный способ существования, к которому привыкаешь. Ведь жизнь продолжается. Бабушки возобновляют торговлю кока-колой чуть ли не через полчаса после бомбежки. Если пуля невдалеке попала в стенку - это не повод, чтобы они прекратили торговать и ушли. Военная реальность - это в любом случае абсурд. И к ней надо относиться спокойно, вернее, не "надо", а это просто профессиональный долг. Иначе никакие методы и техники не помогут. Не дай Бог психотерапевту хоть чуть-чуть дернуться на звук выстрела или мины (а такое случалось) - и ни о какой дальнейшей работе с клиентом и его знакомыми уже не может быть и речи.

Почему я об этом говорю? Потому что психолог или врач может быть великолепным специалистом в мирных условиях, успешно оказывающим помощь клиентам в их семейных, производственных и сексуальных проблемах, но на войне ему появляться категорически противопоказано. Такие случаи бывали. У меня вызывали огромное уважение люди, просто и откровенно говорящие: "Я боюсь и мне лучше вернуться домой". Для таких слов тоже нужно немало мужества. Гораздо хуже, когда он боится, но не хочет уезжать по честолюбивым или карьерным причинам, находя при этом различные предлоги для того, чтобы не предпринимать ту или иную поездку, чтобы выдумать себе работу подальше от опасных зон.

Отправляясь в зону военных действий, человек обязан реально оценить свои возможности. Клиенту мы даем иллюзию контроля над будущим, над ситуацией, иллюзию своей возможности воздействовать на ситуацию, в результате чего меняется его поведение. Но такая внутренняя позиция и у самого психотерапевта должна быть чрезвычайно сильна. Здесь, скорее, идет речь об особенностях нервной системы, которые позволяют работать в экстремальных условиях. Известно, например, что если спокоен терапевт, то спокоен и его клиент. Ресурсным якорем, который необходим в начале любой работы, может послужить просто полуобъятие клиента. Если же специалист трясется, его руки потные и холодные, вряд ли его якорь будет ресурсным.

Отношения психолога и клиента близки к модели отношений матери и ребенка. Известно, что, работая с травмированным ребенком, необходимо также поработать с его мамой, если она есть. Встречались села, которые были задеты бомбежками только краешком, и человеческих жертв там не было. Но ребенок из такого села мог оказаться более травмированным, чем беспризорник (приходилось работать и в детских домах), ставший непосредственным участником драматических событий и видевший изуродованные трупы. Почему? Потому что мама привыкла рвать на себе волосы и голосить. И противоположный пример: женщина вывела двоих малолетних детей из-под обстрела спокойно и по-деловому. Малыши после этого были абсолютно уравновешены. То, что творилось тогда вокруг них, они восприняли скорее как интересное приключение, лично им ничем не угрожавшее. То есть восприятие ребенком событий почти полностью идет через призму поведения матери.

Психолог и клиент находятся в таком же тончайшем раппорте. Клиент невольно начинает воспринимать события через призму невербального отношения к ним психолога. И чем тот спокойнее (а его спокойствие, безусловно, должно опираться на его личную веру), чем глубже он верит, что все есть и будет хорошо, тем больше у него шансов оказать клиенту эффективную помощь.

Иногда случалось работать с совсем маленькими детишками, лет четырех, которые к тому же почти не понимали русского языка. С ними приходилось, идя от калибровки, пользоваться ресурсами, находящимися непосредственно вокруг: "А ну-ка, посмотри в окошечко, видишь, какое ласковое доброе солнышко, а? (дальше шепотом) Как хорошо…" - Оп! заякорили состояние. "А откуда тебе бывает страшно? (откалибровали направление взгляда) Ах, вот откуда! Давай мы это отодвинем подальше-подальше-подальше…(помогаем руками). А теперь берем из окна солнышко (делаем хватательные движения пальцами) и отправляем его туда, где было страшно. Вот так…так…". И по невербальным признакам видно, какие с ребеночком идут изменения. Даже практически без языка можно работать, применяя совершенно элементарные техники.

У детей часто травматическое событие закодировано в аудиальной системе. Тогда эффективен аудиальный "взмах".

Например, девочку восьми лет постоянно преследует звук самолета. Взрослые - родители и врачи - уже успели изрядно намучать ее, убеждая, что все это ей кажется, но для девочки это реальность. Она плачет: "Получается, я сумасшедшая, раз мне все это кажется?" Понятно, что здесь первым делом надо ребенка успокоить, сказав: "Конечно, это тебе не кажется. Просто твои ушки стали гораздо лучше слышать и теперь улавливают звук, который где-то очень-очень далеко. Поблагодари же скорее за это свои ушки". Девочка сразу же успокаивается, значит 80% работы уже сделано: контакт с симптомом найден. А дальше ей говоришь: "Ведь у тебя есть любимая мелодия, правда? Давай-ка ее послушаем". Она начинает слушать и говорит: "Звук самолета все равно есть". "Конечно, есть. Поблагодари его за то, что он есть, мы с ним еще обязательно пообщаемся, а сейчас попроси его подождать только одну секундочку, а потом пусть опять возвращается". По калибровке отслеживаем ту секундочку, когда девочка слышит только мелодию и мгновенно ловим этот момент на якорь.

- Ой, не слышу самолета…
- Конечно, не слышишь. А сейчас - слышишь (отпускаю якорь).
- Слышу…
- А сейчас - опять не слышишь (возобновляю якорь).
- Не слышу…
- А теперь - опять слышишь, а теперь - опять не слышишь, а теперь…и т.д.

Якорь то отпускается, то возобновляется, и девочка, соответственно, то слышит звук, то не слышит. Она вдруг понимает, что с этим звуком можно играть, он ей уже не страшен, он стал партнером по игре, девочка смеется. Дальше ей говорим: "А теперь мы познакомим твою любимую мелодию с этим звуком. Сейчас, пока я тебе объясняю, ничего не делай, но как только я скажу "раз-два-ТРИ!" - мелодия станет громкой-громкой и полетит туда, к тому звуку, обнимет его, закроет, познакомится с ним". Делаем это. На счет "три" я, естественно, возобновляю якорь.

- Ну-ка, вернись сюда. Как там поживает наш звук? Послушай-ка его.
- Он что-то далеко, и его плохо слышно.
- Да что ты говоришь! А ну-ка, давай его тогда догоним и еще раз обнимем. Раз-два-ТРИ -полетели!.. Ну, как он?
- А его нет…
- Нет? Значит, он отправился куда-то путешествовать далеко-далеко. Давай пожелаем ему счастливого пути…

Мы не ссоримся с симптомом, мы с ним обращаемся очень нежно и ласково, мы его приручаем, а затем с ним работаем. В конце необходима экологическая проверка - слышит ли ребенок реальный звук самолета? Вскоре пролетает самолет, девочка его слышит, значит все в порядке, и этого ребенка можно отпускать.

Это был пример аудиального "взмаха", один из возможных вариантов техники "взмах", только перенесенный в аудиальную систему. И вся сессия, естественно, строится на рефрейминге. Рефрейминг перед началом сессии, рефрейминг в ее начале, по ходу и в конце. И не только в этой работе, а во всех. Так, мальчикам прежде всего приходилось "напоминать", что самая большая смелость - это честно сказать, чего ты боишься. После этого они сразу же "смелели" и выкладывали свои страхи начистоту.

Совершенно необходимо сочетание техник с сохранением чувства реальности. Как-то раз мы с малышом на лавочке в чудесном садике работали с боязнью чистого голубого неба. Но когда страх прошел, над нашей головой пролетела шальная пуля и сбила ветку на яблоне. Прошла она выше нас сантиметров на 30-50. Такое нередко случается, но надо как-то реагировать. Говорю ему: "Видишь, как удачно пулька пролетела, видишь, как веточку высоко сбила?" - "Вижу" - "Здорово. А если бы пулька пролетела ниже, что бы мы с тобой сделали?" - "А ты не знаешь?" - "Нет, покажи". Он показывает, и мы с ним начинаем ползти, и ползем, ползем, ползем в укрытие. Таким образом мальчик безболезненно для себя проигрывает возможную в будущем опасную ситуацию, реагируя на нее спокойно и адекватно.

Или у ребенка наблюдается агрессивность: колотит двухлетнюю сестренку, на маму может руку поднять, хотя в чеченском менталитете это совершенно недопустимо. Когда ко мне в первый раз обратились с таким случаем, в голове всплыла фраза из учебника психиатрии о том, что если у ребенка гиперактивность с дефицитом внимания, значит у него проблемы с тормозными функциями. Это дало идею развить тормозные функции метафорически. Мальчику дается метафора машинки - у нее пять скоростей, газ и тормоз. У меня - другая метафорическая машина. Ребенку предлагается играть: сначала будет первая скорость, вторая, затем третья, четвертая и - ТОРМОЗ! Команды дает психолог. Затем добавляются повороты направо, налево, развороты, все это перемежается с переключением скоростей. В любой момент я могу сказать ему "ТОРМОЗ!", и он должен сразу же затормозить. Вначале я его дублирую со своей машиной, подстраховывая и приучая к точности выполнения команд. И так мы увлеченно управляем своими машинами минут 15. Затем уже он сам дает мне команды, дублируя меня, приучаясь быть внимательным к партнеру, и одновременно осваивая метафорический взгляд на себя из третьей позиции. Я подзуживаю его, чтобы он говорил мне "ТОРМОЗ!" как можно неожиданнее. Когда мальчик достаточно хорошо освоил этот второй этап, ему предлагается давать команды себе самому: "Вторая, разворот, третья - ТОРМОЗ!" Опять же поощряется неожиданное резкое торможение на полной скорости: "Ты должен обмануть меня и скомандовать себе "ТОРМОЗ!", когда я этого совсем не ожидаю". Эффект от техники был очень быстрым. Уже в следующий раз его мама пришла и сказала, что сестренка стала капризничать (а она, судя по всему, тоже не подарок), но наш мальчик, вместо того, чтобы треснуть ее, как бывало, стал ей говорить: "Ну пожалуйста, ну давай…" О том, чтобы поднять руку на маму, уже и речи быть не могло.

Вообще метафора замечательно работает с детьми, особенно активно проживаемая метафора. Если, например, мальчика мучает постоянный кошмар с горящим домом и доносящимися оттуда криками людей, мы, для начала подстраховывая ребенка ресурсным якорем, воспроизводим страшный образ на расстоянии и запускаем туда неизвестного друга, который ловок, неуязвим, бесстрашен. И вот тот уже тушит пожар из огнетушителя, начинает вытаскивать из дома раненых людей. Как только по калибровке становится понятно, что мальчик уже сам готов войти внутрь и начать помогать своему другу, надо немедленно предложить ему это сделать. Если так и оставить его в третьей позиции, кошмар, конечно, прекратится, но дав ребенку самому прожить ситуацию по всем трем системам - визуальной, аудиальной и кинестетической - мы поможем ему приобрести необычайно ресурсный опыт активного преобразования действительности. И вот друзья помогли людям выбраться из дома, вот они уже поймали машину Красного Креста, и раненых увозят в больницу. Пока люди лечатся, друзья строят им новый дом, обсаживают его садом. Для этого мальчика сильным ресурсом были помидоры, и он все вокруг дома засадил помидорами. И, наконец, семья заселяется в новый дом. После такой работы, проделанной ребенком, повторение кошмара невозможно. Он уже не может восстановить первоначальную картинку.

Встречается менее конкретное метафорическое выражение кошмара: "Крокодилы едят маму". С этой сказкой еще удобнее работать, поскольку появляется простор для введения любимых сказочных героев или, еще лучше, фантастических персонажей собственного воображения ребенка. Принцип работы один и тот же: нынешняя метафора при помощи другой, созданной по ходу, превращается в новую метафору, которая, в отличие от первой, является для ребенка ресурсной.

Техника активно проживаемой метафоры хорошо работает как с детьми, так и со взрослыми, в частности, когда речь идет о работе со смертью. На этом стоит остановиться подробнее.

Во время войны часто в памяти остается изуродованное тело друга или близкого родственника. Человек просит: "Помоги забыть". На что необходимо сразу же сделать рефрейминг: "Память -прекрасное свойство человеческой души. Только помнить можно по-разному. Ты хочешь вспоминать о близком тебе человеке так, чтобы ему от этого было хорошо там, а тебе - здесь? Мы это сделаем, но работать будешь ты".

Сначала ушедшего надо похоронить, потому что, очевидно, на уровне бессознательного этого еще не сделано. Клиент сам выбирает место для могилы (лес, поле, берег моря). Пейзаж должен быть очень спокойным. Клиент окружает могилу по своему усмотрению: деревья, птицы, цветы, время года. Похоронили. Затем предлагаем ему увидеть ушедшего таким, каким тот был при жизни, в привычной обстановке, за привычным делом (мытье посуды, рубка дров). В этот момент обычно наблюдается бурная эмоциональная реакция. Ничего, пусть, до буйства никогда не доходило. Психолог контролирует ситуацию, следит за происходящим, возможно, мягко поглаживает по спине. Когда основные эмоции изольются, говорим клиенту, что сейчас у него есть возможность сказать близкому человеку, вслух или про себя, все, что он чувствует к нему и в связи с его уходом. Часто при этом завязывается диалог, ушедший начинает отвечать, причем ни разу не было случая, чтобы он оттуда, где он сейчас, сказал что-нибудь "не то". Психолог дает диалогу спокойно течь, потихоньку направляя его и подводя к моменту ответственности живого перед ушедшим, которую первый готов на себя взять (это хорошая страховка от суицида): "Что ты можешь сделать, чтобы там ему было хорошо и спокойно?" Так, если погиб взрослый сын, мать берет на себя ответственность воспитывать его детей так, как это делал бы он. Часто ушедший дает понять, вербально или невербально, что ему это нравится. Потом посылаем ему ресурсы. И обязательно надо воплощать слова в конкретные образы. Например:

-Что бы ты сейчас хотел ему туда послать вместе со своей любовью?
- Вечность…
- Вечность… В виде чего?
- В виде Млечного пути…

После этого нужно проводить близкого человека. Обычно он уходит сам, но иногда надо мягко помочь клиенту отпустить его, используя пресубпозицию, подразумевающую уход: "Посвети ему вослед…Освети его путь…Свети ему, пока он еще нам отсюда виден…Когда он уходит, ты, наверное, начинаешь понимать или уже понял, что чем дальше он уходит, тем ближе он становится, как Бог, который, казалось бы, так далеко, и в то же время нет никого, Кто был бы к тебе ближе…"

Как такая работа влияет на поведение человека? Теперь, вспоминая о погибших, клиент видит не изуродованные трупы, как раньше, а голубое небо, звезды или белый свет и говорит об этих близких людях, улыбаясь.

Описанная техника занимает от полутора до трех часов, и одного сеанса обычно бывает достаточно. На этой почве поначалу случались стычки с психиатрами. Например, один раз я работала с женщиной, у которой на глазах расстреляли в упор сына. Это была хозяйка дома, в котором располагалась наша миссия. Работали мы с Тамарой очень серьезно около двух с половиной часов, после чего она вышла подавать ужин, впервые за все это время улыбаясь и разговаривая (до этого она была полгода в депрессии). Психиатры сказали: "Отлично. Теперь возьми диазепам и пусть она некоторое время его принимает". Я, конечно, возмутилась: "Какой диазепам?! Ее бессознательное проделало колоссальную работу, и результат налицо, неужели вы хотите все это угробить таблетками?" - "Но ты же провела с ней только один сеанс!" - "Один раз, но это были два с половиной часа интенсивной работы" - "Мы, конечно, верим в твои таланты, но не до такой же степени!". Им было бесполезно доказывать, что это НЛП, такой метод, а я здесь не более, чем исполнитель. Не верят, не могут понять. Это полностью идет вразрез с тем, чему их всю жизнь учили, чему соответствует богатый профессиональный опыт. Что ж, пришлось ответить в их модели мира: "Мой пациент, не трожь!" Конечно, я вежливо обещаю, что если через неделю будет ухудшение, я сама попрошу диазепам. Потом они убедятся, что ухудшения нет, что состояние женщины становится только лучше, в ней все больше просыпается активность и общительность. Кстати говоря, психиатры скрупулезно следили за стабильностью моих результатов. Но все было хорошо. Как уже говорилось, если психическую травму начать прорабатывать в техниках НЛП своевременно, эффект наступает очень быстро и держится стабильно.

До сих пор речь шла о конкретной работе в техниках НЛП. Сейчас мне хотелось бы немного поменять язык описания и рассказать о четырех моделях взаимодействия терапевта и пациента, которые выявил психолог из Витебска, кандидат наук Андрей Дорожевец. Они прозвучали в его докладе два года назад на международной конференции, посвященной работе с жертвами техногенных и природных катастроф. Доклад назывался "Когнитивные модели преодоления кризисных ситуаций".

Первая модель - "моральная модель". Позиция клиента: "Я слаб. Но я готов сам решать свои проблемы. Другие должны лишь подбодрить и поддержать меня". В этой модели поощряется активное участие в своей жизни. В ней работают гуманистические психологи.

Вторая модель называется "компенсаторная". Позиция клиента: "Я - жертва. Со мной произошли события, не зависящие от меня, пусть другие меня научат, как с ними справиться, и я также буду что-то делать сам". Это модель бихевиористов.

Третья модель - "просветительская". В ней работают анонимные алкоголики и секты. Там изначальная позиция: "Я виновен. Другие должны направлять меня, контролировать, говорить, что делать". Плюс этой модели в том, что только что вступившие на путь освобождения от зависимости алкоголики, например, находятся рядом с теми, кто уже идет по этому пути довольно давно, но есть опасность возникновения культа.

Четвертая модель - "медицинская". Позиция клиента - "Я болен, ответственности не несу, лечите меня". Это психоаналитическая модель.

Каждая из моделей сама по себе ни хороша и ни плоха, в каждой есть свои плюсы и минусы. Например, моральная модель, поощряющая быть неравнодушным к собственной жизни, тоже имеет свои ограничения, если речь идет о раке, изнасиловании и бомбежках. Вариант "Хочешь быть счастливым - будь им" на войне не проходит. Однако психологу хорошо бы осознавать, в какой модели находится он сам, строя свои взаимоотношения с клиентом, и в какой модели изначально находится его клиент. Диалога не выйдет, если клиент говорит из медицинской модели, а психолог отвечает ему из моральной (типичный случай общения с беженцами). В то же время если и клиент, и психолог достаточно удобно сидят в медицинской модели, от клиента сложно будет добиться проявления жизненной активности.

НЛП дает возможность психологу проявить поведенческую гибкость и, лингвистически пристроившись к изначальной модели клиента, мягко перевести его в другую, более ресурсную. Допустим, клиент в позиции "Я больной, лечи меня" - что можно ему на это ответить? "Ты хочешь, чтобы тебя вылечили, значит хочешь выздороветь, поэтому мы будем сотрудничать, но главное делать будешь ты сам". Применив "контекст согласия", психолог перемещает клиента ближе к моральной модели, когда на том самом лежит ответственность за изменение своего состояния.

Иначе говоря, далеко не всегда возможно сразу начинать работать в моральной модели, но практически всегда нужно клиента в нее перевести, оттолкнувшись от его нынешней позиции. Даже в случаях изнасилования.

Оказывая помощь перенесшей изнасилование, целесообразно начать с рефрейминга. Когда проблема заявлена, надо абсолютно спокойно и по-деловому задать профессиональные вопросы (при этом даем понять, что ее проблема такая же, как и другие, и такие случаи в практике нередки - тем более, что так оно и есть): "Сколько было насильников, как долго это продолжалось, были ли использованы посторонние предметы, пришлось ли делать аборт, не понадобилось ли иное хирургическое вмешательство, не подцепила ли какую-нибудь болезнь?" В любом случае все эти шесть пунктов присутствовать не будут. Если все же мы имеем дело с тяжелым изнасилованием, то и тут можно выкрутиться: "Ну, знаешь, дорогая, ты необычайно везучая. Недавно у меня была пациентка, и в ее случае было шесть насильников (у пострадавшей - два), продолжалось это полночи (у пострадавшей - минут пятнадцать), потребовалась хирургическая операция, лечилась от гонореи и вдобавок избавлялась от беременности. Так что ты просто в рубашке родилась, поздравляю тебя!" После таких слов женщина начинает себя чувствовать чуть ли не победительницей (не говорю сейчас о более сложных случаях, например, спровоцированного изнасилования или инцеста). Когда же клиентка поверила, что ей и в самом деле крупно повезло, можно начинать работать: "Ну, а как ты себя чувствуешь теперь?". Собираем информацию, в чем проявляется ее дискомфортное состояние в данный момент, выясняем для себя, в каких репрезентативных системах с ней лучше работать.

Затем следует традиционный перевод в моральную модель: "Ты, естественно, пришла сюда, потому что тебя не совсем устраивает твое нынешнее состояние, хочешь что-то в себе изменить, соответственно, сейчас мы с тобой над этим поработаем, и все делать будешь ты сама, потому что жить дальше надо тебе и т.д." Мы фиксируем моральную модель в начале работы, а дальше поддерживаем в процессе: "Ты очень хорошо все делаешь сама".

Иногда хорошо бывает рассказать метафору, например: "У меня была одна пациентка со случаем примерно таким как у тебя, ей тоже крупно повезло. Мы с ней поработали, и после того, как она поняла, насколько талантливо ее бессознательное, в ней открылось неимоверное количество энергии. Неожиданно для всех она сделала то-то, то-то и то-то (взлет карьеры, полное преображение в красавицу и встреча с мужчиной своей мечты, стала великой портнихой или плетельщицей кружев, пошла учиться и поменяла профессию, успешно занялась бизнесом- в общем, что угодно, лишь бы это отвечало модели мира настоящей клиентки). Эта женщина мне призналась, что перелом в ее судьбе начался именно с того момента, когда она обратила внимание на то, что с ней происходит и стала многое сама изменять в своем внутреннем мире. И, как это ни странно, поводом для чудесных изменений послужил тот драматический эпизод в ее жизни: для того, чтобы взлететь, ракете нужен взрыв…" и т.д.

Теперь поподробнее о послевоенном периоде. Если во время войны психолог работает в основном в метапрограмме "Возможности", то после войны он должен резко сместиться в метапрограмму "Процедуры".

В военное время люди живут единственной мечтой "когда все это кончится", с этим моментом связывается все будущее и все надежды. Война, какой бы она страшной ни была, мобилизует. В ней есть движение, борьба за выживание, сильные эмоции. Когда же война заканчивается, люди остаются среди разрушенных домов, потеряв родственников и друзей, при полном безденежьи, безработице и отсутствии перспектив. И человек, не зная, что теперь ему делать, оказывается в растерянности. Если типичные проблемы военного периода - страхи, фобии, флэшбэки, навязчивые звуки, галлюцинации, иллюзии, то в послевоенный период характерно угнетенное, подавленное состояние, депрессия, нежелание жить, опустошенность, проблемы в семье. В это время начинает активно вылезать психосоматика -псориаз, экзема, колиты, язва, невралгия.

Структура жизни до этого диктовалась самой войной, а теперь люди остались подвешенными между небом и землей или брошенными в стоячем болоте. Поэтому специфика работы в послевоенный период иная. Я бы сравнила ее с психологической помощью человеку, который решил избавиться от наркотической зависимости, уже прошел период "ломок" и теперь столкнулся с тем, что жизнь его больше не структурирована моментами принятия "дозы". Нужна совершенно новая структура, и она простраивается с помощью психолога - причем максимально конкретно, подробно и процедурно.

Как обычно, переводим клиента из медицинской модели в моральную: "Войну пережил? Выжил? Хочешь изменений? Значит, ты уже вступил в принципиально новый период своей жизни и сейчас сам поймешь, как дальше надо действовать. Работать будем вместе, но главное делать будешь ты сам".

Затем получаем от клиента информацию о том, каких изменений он хочет и, еще раз замотивировав его на них, долго и занудно проводим технику "формирование результата", простраивая путь к нему буквально по шагам. Особенно четко, прямо по часам, простраивается сегодняшний и завтрашний день, вплоть до того, на какое время поставить будильник и что съесть на завтрак перед тем, как предпринимать следующие активные действия. Естественно, все это делается в легком трансе, и свой результат, так же, как и каждый шаг к нему клиент должен реально прожить по всем трем репрезентативным системам.

После этого проводим обычную работу по очистке "линии жизни": отпускаем погибших родственников и друзей, прорабатываем тяжелые воспоминания и т.д. И только потом переходим к работе с заявленными в начале сессии проблемами, которых, кстати, уже может и не оказаться. И все это вновь закольцовывается на результате.

Есть много способов работы с психосоматикой: метафора, изменение субмодальностей, глубинное ядро, шестишаговый рефрейминг, работа с симптомом на линии жизни, когда он появился, и т.д. Часто клиент сам подсказывает, что ему необходимо, например, употребляя метафору: "Мне нужно опять встать на жизненную колею". - "Прекрасно! А где эта колея сейчас находится? Где она здесь, в пространстве этого кабинета? Там? Отлично. Тебе удобнее развернуть ее и поставить перед собой или подойдешь к ней своими ногами? Подошел - отлично. Теперь вставай. Молодец". Клиент реально встает на свою жизненную колею и с этого момента начинает жить по-другому. С ощущением колеи под ногами у него гораздо больше шансов найти выход из любой ситуации.

Да, мы не можем дать человеку ничего, кроме иллюзий, но только потом эти иллюзии почему-то материализуются в жизни. На практике все больше и больше убеждаещься в этом, пока количество доказательств не переваливает за критическую массу и не преобразовывается в привычную реальность, уже не требующую подтверждений, потому что она просто есть. Ведь не нужно постоянно себя убеждать, что солнце -это солнце, а твой дом - это действительно твой дом. В связи с формированием этой реальности менялось и мое отношение к НЛП. Как уже говорилось, НЛП было для меня сначала возможностью помочь человеку восстановиться, отдохнуть перед очередной критической ситуацией. Потом стало ясно, что у него резко увеличиваются шансы на выживание и положительные изменения в жизни, даже в период войны. И, наконец, я с удивлением открыла для себя, что налицо не только возможность, но и РЕАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ СИТУАЦИИ. Окончательно расставил все точки над "и" следующий случай.

У одной женщины, не русской, но и не чеченки, вымогатели похитили пятнадцатилетнюю дочь. Требовался баснословный выкуп, а у нее ничего не было кроме полуразрушенной квартиры в Грозном, которую, понятно, в это время никто бы и не подумал купить. Прислали фото девочки с надписью "Мама, я жива", угрожая в анонимном письме, что дочь умрет в мучениях, если в срок не будет денег. Женщина просилась ко мне на прием. А я избегала этой встречи, чувствуя полное бессилие ей помочь, когда девочка остается в руках бандитов. И вообще я ее боялась, потому что она ждала от меня чуда, наслушавшись рассказов про неожиданные "прозрения слепых" и излечения от экземы. И все же она пришла в больницу, где проходил семинар. Пришлось работать.

Прежде всего мы сформировали результат на возвращение девочки: какие инстанции мать посещает и в какой очередности, каким образом в это время страхуется от возможной слежки, каким друзьям поручает следить за своим домом, чтобы в случае чего вычислить посыльного бандитов и т.д. Результат был сформирован крайне тщательно, подробно, и оказалось, что у клиентки просто нет времени, чтобы сидеть и страдать, а надо постоянно что-то делать. Таким образом вектор эмоций, которые ее разрушали внутри, был направлен вовне на конкретные действия. Потом мы посадили образ девочки напротив, и мама послала ей все, что хотела послать в тот момент: любовь, спокойствие, счастье, силы, безопасность и т.д. - все это в конкретных образах. В трансе ей была дана установка, что, чем она спокойнее, тем больше шансов у дочки вернуться домой целой и невредимой. Клиентка к тому времени сидела уже в достаточно ресурсном состоянии: у нее текли слезы и одновременно она улыбалась, глядя на дочь, и все время шептала ей, что все будет хорошо. Я оставила ее сидеть перед образом дочери, наказав все время направлять той яркий белый свет, а сама потихоньку ушла к участникам семинара.

Дело в том, что в это время у меня в группе обучалась одна местная "ведьмочка" лет пятидесяти. Я попросила, чтобы она подсела к моей клиентке и попробовала увидеть, как дальше будет развиваться ситуация. Вернувшись, она сообщила мне на ухо, что все будет хорошо, что девочка через неделю будет дома без всякого выкупа. "Ведьмочка" долго мне что-то объясняла и смысл слов был такой: "Хорошо, что она была в светлом состоянии. Если бы у нее было плохое состояние, то и в будущем все получилось бы плохо, но ей было хорошо и поэтому в будущем тоже сложилось хорошо". Маме этот прогноз сообщили. Ей была дана инструкция посылать девочке свет поминутно, и, конечно, она старалась изо всех сил. Девочку действительно вернули. Через неделю. Без выкупа.

После этого случая я уже окончательно пересмотрела свое отношение к НЛП и убедилась, что, меняя иллюзию, мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО меняем реальную жизнь, НА САМОМ ДЕЛЕ изменяем будущее.

Вопрос: Откуда на семинаре появилась ведьма?

Ответ: Да почти на каждом семинаре они учились, кто-то из них был послабее, кто-то посильнее - и теперь порчу снимают только нашими способами (отсушка, размыкание связи, зависимости). Они неизвестно откуда появлялись и просились в ученицы. Слухи разносятся быстро, да еще и с преувеличениями. Местные врачи обычно не возражали против присутствия на семинаре "колдуньи", у них в менталитете отношение к ним очень уважительное. Ведьмочка, о которой я рассказывала, иногда несла полную чушь, но порой и вправду демонстрировала ясновидение, это уж как звезды встанут. По калибровке можно было понять, когда она будет выдумывать, а когда - действительно видеть. С болью работать у нее с кем-то получалось великолепно, но на мою головную боль чары ее не действовали совсем. Иногда она двигала предметы на расстоянии, а иногда с пеной на губах пыталась нас убедить, что спичечный коробок все-таки чуть-чуть подвинулся. В общем, работала неровно, но именно она в нужный момент помогла мне многое понять.

Итак, мы говорили о войне. Почему работа на войне всегда остается актуальной темой?

Как-то один человек попросил благословения Будды, отправляясь в далекое путешествие. Благословив его, Будда сказал: "Помни о бренности жизни". Человек путешествовал на корабле, в море начался шторм, ломались мачты, рвались паруса, корабль мотало как щепку, матросы в панике метались, а наш герой, держась за какую-то перекладину, все это время смотрел в одну точку в состоянии полной отрешенности. И потом, когда опасность миновала, его спросили: "Мы все боролись, твоя жизнь тоже висела на волоске, а ты стоял как истукан, почему?" На что он им ответил: "Ведь на суше - то же самое".

Да, в мирной жизни, по сути, происходит то же самое, что и на войне. Чувство контроля над будущим всегда иллюзорно, и особенно ясно это видно во время катаклизмов. Тем не менее мы можем помочь человеку создать новую субъективную реальность, и это будет реальное изменение жизни в нем и вокруг него. Если есть иллюзия, которая репрезентирована в тебе не в форме догм, а в виде чувственного опыта - образов, звуков и ощущений, то именно она является для тебя подлинной реальностью. И тогда эта иллюзия, или субъективная реальность, как угодно, называется Верой.

Вера, как известно, способна творить чудеса, но только в том случае, когда она истинная. Вера, основанная на подлинном чувственном опыте, это и есть то, что созидает реальность. Мы с детства привыкли слышать: "Ты только верь - и все получится". Но никто не учил нас, КАК именно надо верить, что конкретно нужно сделать для того, чтобы поверить, чтобы то, во что ты хочешь верить, сбылось.

Поэтому в процессе работы родилась новое определение НЛП: "Это способ научить человека по-настоящему верить, грамотно верить". Мы помогаем человеку, обучая его вере в то, во что ему необходимо верить в данный период жизни. А во что ему необходимо верить, он сам сообщит нам, нужно только это услышать в его сумбурном сообщении, и уже соответственно дать ему то, в чем он сейчас нуждается.

И еще один важный момент: метод обычно срабатывает настолько, насколько сам специалист, использующий его, верит, что он сработает. Поэтому наше лечение, наша работа настолько успешны, насколько в нас самих сильна вера в реальность этой субъективной реальности, которую мы создаем сами.

Надежда ВЛАДИСЛАВОВА
кандидат психологических наук, НЛП-Тренер
Статья взята с сайта Московского Психологического Университета.

[Александр Вакуров]

Владиславова Надежда: РУССКОЕ БОЕВОЕ НЛП В ЧЕЧНЕ - 2

Об опыте преподавания экстремальной психотерапии военным психологам, проходящим службу на Северном Кавказе
Моя работа психологом в Чечне во время так называемой "первой войны" была регламентирована международной гуманитарной организацией "Врачи Мира": я обучала медиков нейро-лингвистическому программированию, а кроме того оказывала психотерапевтическую помощь пострадавшим жителям. Общаться с военными сотрудникам миссии запрещалось - гуманитарные организации должны быть "вне политики". Поэтому делала то, что могла: раздавала солдатам листовки с информацией о Лаборатории психологии посттравматического стресса и психотерапии Института психологии РАН под руководством Н.В.Тарабриной, куда они могли обратиться потом.

Между тем на войне проблема психологической поддержки тех, кто непосредственно участвует в боевых действиях, особенно молодых ребят, чрезвычайно остра. Часто они гибнут из-за "неосторожного обращения с оружием" (очень сомнительный диагноз), из-за пьянства, наркомании и их последствий - от конфликтов между собой, приводящих порой к убийству, до суицида. Случаются также и необъяснимые никакой логикой побеги из расположения части. Это не дезертирство и, конечно, не попытка сдаться в плен: солдат бежит неизвестно куда, и ему безразлично, что он одинок и беспомощен на чужой территории.

Отметим и иную психологическую особенность, которая проявляется в действующей армии. В прошлую чеченскую кампанию в войсках возник массовый индуцированный психоз - среди призывников распространилось поверье: если напишешь домой, то погибнешь. Матери не получали писем по несколько месяцев и в отчаянии пытались выяснить, живы ли их дети. С той психической эпидемией не смогли справиться. Она прекратилось сама и только с окончанием боевых действий и демобилизацией солдат срочной службы Чем опасен массовый психоз? Эффектом возникновения новой реальности: боец на самом деле может погибнуть, написав домой. Очаги массового помешательства необходимо тушить в зародыше. Это известно, кстати, опытным спортивным тренерам: если они замечают у подопечного некий странный ритуал перед соревнованиями (типа тройного завязывания и развязывания шнурков, избегания взгляда стариков и т.п.), то мгновенно удаляют его из команды - подобное поведение может охватить остальных.

Другой особенностью армейских коллективов является необычайно острая реакция солдат на любое известие из дома, из жизни, воспоминания и мечты о которой согревают их в окопах. Например, типичное сообщение, что девушка его "не дождалась", воспринимается как крушение вселенной, хотя на гражданке он, вероятно, даже и не задумывался, любит ли ее. На почве "предательств" близких тоже случаются попытки суицида. Военные психологи рассказывали, как им трудно вызвать на откровенный разговор такого солдата. А ведь это необходимо, т.к. нет уверенности, что молодой человек, решившись уйти из жизни однажды, не сделает этого еще раз.

Между тем возникает вопрос: а кто же они сами, эти специалисты, в служебной обязанности которых - спасать других? Ответ неутешителен. Часто - переученные политруки и воспитатели. Об их профессиональной подготовке говорить не буду. Отмечу другое: им ведь тоже нужна психологическая помощь. Они сами не выходят из экстремальной ситуации и точно так же воюют, как и их пациенты. В силу недостаточности образования и опыта им сложно добиваться результатов, которых от них требуют, - зато легко услышать в свой адрес такие претензии своего командира: "Ты почему возишься с каждым по полчаса? Не умеешь работать? я тебя научу лечить любого за пять минут!" Начальство на местах пока еще далеко не "дозрело", чтобы относиться к военным психологам с должным пониманием и уважением. Случается, их направляют в штаб за пишущую машинку или на перевозку "груза 200", а помещение для работы отбирают под хозяйственные нужды. В таких вот условиях, на грани нервного срыва, действует наш коллега.

Очевидно: ему остро необходим профессиональный инструментарий, конкретный набор психологических техник, чтобы с их помощью он смог бы поддерживать окружающих и самого себя. К тому же требуется, чтобы эти техники были точными и быстрыми. И, наконец, ясно, что психолог на войне должен овладеть ими в максимально короткий срок.

Именно поэтому мы с Владимиром Федякиным, как сотрудники НПЦ "АРИАДНА", приняли решение провести серию семинаров-тренингов по НЛП для военных. Уже состоялись три таких семинара - для психологов Минобороны, большинство из которых прибыло прямо из зоны боевых действий (10 дней по 10 часов), для врачей и оперативников Московской Службы спасения, участвовавших в ликвидации последствий терактов в столице (5 дней по 10 часов), и для психологов МВД, откомандированных на Северный Кавказ сразу же после окончания курса (10 дней по 10 часов). И теперь мне хотелось бы поделиться своими наблюдениями и мыслями, возникшими в процессе этой работы, сделать определенные обобщения по поводу применения техник НЛП уже не только в терапии мирных жителей на военной территории (см. "Русское боевое НЛП в Чечне" в Московском психотерапевтическом журнале, №1-2000), но и в терапии самих военных, прямо вовлеченных в конфликт.

Семинары по НЛП отвечают перечисленным требованиям подготовки психологических кадров для армии и правоохранительных структур как нельзя лучше. При условии, что участники таких семинаров действительно хотят учиться и напряженно работать, овладеть основами метода, возможно, и не имея базового высшего образования. Да, у одних способностей больше, у других - меньше. Но не это главное. Главное, чтобы, помимо техник, наш слушатель усвоил принцип: не навреди.

Вот почему в фокусе программы специализированного семинара для военных психологов - калибровка и раппорт, которые осваиваются в самых разных вариантах. Калибруя, слушатели должны выработать в себе навык внимания к невербальным реакциям партнера, замечать происходящие изменения по его микромимике и микрожестам, глазодвигательным реакциям, динамике мышечного тонуса, ритму и глубине дыхания и т.п. Упражняясь в раппорте, участники семинара неизбежно приходят к выводу, что, когда обеспечено доверие партнера на бессознательном уровне, - даже простой разговор или молчание могут быть эффективной терапией. Когда же контакта нет, то ни одна чудодейственная техника не будет работать. Калибровка и раппорт - тот краеугольный камень, на котором можно строить любую психотерапевтическую конструкцию.

Осознав это, военные психологи ринулись в освоение раппорта как в бой. Тренировка в полном копировании партнера требовала пространства и частично проходила вне аудитории. Курсанты Военного университета не понимали, что происходит, и впадали в транс, когда видели, например, как друг за другом, нога в ногу шли два полковника: в руках у первого из них была папка, а второй держал руки точно так же, ноЕ пустые! К первому обратились, спросив, который час, и оба, синхронно взглянув на часы, тут же сообщили время одинаковым голосом и с одинаковой интонацией. Или еще типичная сцена: два слушателя в абсолютном раппорте стоят в месте для курения - только один курит, а некурящий повторяет его движения. К ним с удивлением присматривается курсант и, в конце концов решившись, робко подходит и просит огня. К его сигарете одновременно тянутся две руки, но одна из них с зажигалкой, а другаяЕ Словом, посторонние люди косилось на нас с опаской.

я описала эти забавные моменты не для того, чтобы вас повеселить. Суть в другом: мы, тренеры, впервые столкнулись с такой дисциплиной и с таким самоотверженным отношением к учебе, как у военных психологов. Им было совершенно все равно, как они выглядят, солидны или смешны: они, профессионалы, получали задание и выполняли его с полной отдачей. При обсуждении результатов в круге мы, конечно, могли все вместе похохотать над казусами, но в сам момент упражнения слушатели сохраняли полную серьезность, и их не сбивали чужие озадаченные взгляды или вопросы.

Кстати говоря, раппорт ведущего с такой группой - дело тоже весьма тонкое. Хорошо привыкать к семинарам, куда приходят по собственному желанию, заплатив солидные деньги. Здесь же ребята собраны по приказу, многих из них вытащили буквально с передовой, они давно не видели жен, - но в течение 10 дней даже прогуляться по Москве у них, оказывается, не будет времени. Учеба с утра до вечера без выходных. Опаздывать нельзя, выпивка исключается. Никто из них не имеет понятия, что такое нейро-лингвистическое программирование, что семинар посвящен не столько теории, сколько реальной практике. При этом все участники - боевые офицеры, а какая-то "столичная штучка", представьте, собирается их учить!

Для ведущего семинара первый день - самый тяжелый. Уже во время знакомства некоторые, особенно молодые, слушатели заявляют, что хотят только одного: встретиться со своим начальством и немедленно вернуться в боевую часть, т.к. не желают адаптироваться "по-новой". Понять их можно. Но не дай Бог проявить слабину! Приходится реагировать адекватно ситуации: например, твердо предложить немедленно встать и покинуть аудиторию тем, кто уже все умеет и кому курс НЛП-терапии ни к чему. Да, полезно объяснить: этот семинар - для них и ведомства бесплатный - стоит больших денег, но тренеры работают здесь не за материальные блага и им неинтересно общаться с людьми, безразличными к своей профессии. Если после этих слов никто не уходит, значит, начало раппорта положено.

Однако уже к концу первого дня у нас обычно складывается добрая атмосфера, появляется удивление и заинтересованность, особенно после демонстраций эффектных приемов - например, быстрого снятия болевого синдрома. На второй день группа уже "въезжает" в материал, внимательно записывая и честно выполняя упражнения, но еще существует некоторое напряжение - ряд участников продолжает присматриваться к ведущим. И только к концу третьего дня все они начинают раскрываться. Ёто факт, что в каждом офицере живет авантюрный и бесхитростный подросток, готовый со страстью отдаться новому увлечению. Их уже приходится уговаривать хотя бы иногда спать по ночам, а не отрабатывать техники. Слушатели из Минобороны приходили по своей инициативе за час до занятий, чтобы еще лучше отшлифовать навыки в парах. А по ночам они работали с соседями по гостинице, которые стали обращаться со своими проблемами. Еще бы, получить бесплатную профессиональную помощь! К психологам чуть ли не в очередь записывались. Им приходилось работать с разными случаями, среди которых было и изнасилование. Уже по одному этому можно судить, насколько ребята овладели раппортом - способностью мгновенно вызывать к себе доверие совершенно незнакомых людей.

Великолепным подарком для более глубокого усвоения калибровки и раппорта стало упражнение новосибирского психолога Юрия Анатольевича Чекчурина, много работающего с посттравматиками. Схема такая. Партнер А входит в определенное состояние, а партнер В, произнося какую-нибудь нейтральную фразу, пытается "попасть голосом" в состояние партнера А. При этом тот дает указания В, например: говори на тон выше или ниже, медленнее или быстрее, больше интонируй или произноси звуки монотонно, потише или погромче, энергичнее или спокойнее. В результате А должен поймать на чувственном уровне момент "попадания" голоса в его состояние. Часто это бывает приятное ощущение по линии плеч или в солнечном сплетении, но случаются и другие варианты. Упражнение дает возможность, во-первых, выработать навык следовать за партнером и уделять внимание тому, чего ему хочется, во-вторых, обнаружить такие возможности своего голоса, каких раньше не осознавал, и, в-третьих, научится управлять своим голосом как одним из важнейших психотерапевтических инструментов.

НЛП-Тренер из Москвы Андрей Виноградов перенес это упражнение в кинестетическую модальность. Партнер В на этот раз прикосновением пытается попасть в состояние партнера А, в то время как тот высказывает пожелания, например: дотронься не до плеча, а спины, нажим сильнее или слабее, руку держи дольше или отпускай быстрее. Участникам упражнения предоставляется шанс выработать в себе лучшее чувствование партнера на телесном уровне, большую свободу в общении прикосновением. Отличная прелюдия перед знакомством с техниками "якорения"! После нее слушатели легко осваивают их и с удовольствием ставят друг другу "волшебные кнопки" доступа к нужному комфортному состоянию. Излишне говорить, как быстрые и мощные "якоря" выручают их потом в экстремальных ситуациях.

В завершение для закрепления навыков раппорта я даю упражнение, позаимствованное в мастерской к.пхл.н. профессора Ф.Е. Василюка. Оно также выполняется в парах. "Клиент" должен выбрать какую-то значимую для себя проблему. Он может сказать о ней "терапевту", говорить вслух, а может и молчать. Задача клиента - интенсивно искать внутри себя пути ее решения. А задача терапевта - быть вместе с клиентом. В его арсенале есть для этого все возможности, кроме одной - он не имеет права произнести ни слова. Он может кивать, качать головой, улыбаться, делать какие-то жесты, прикоснуться к клиенту - словом, допускаются практически любые формы контакта, кроме вербальных. Через семь минут коллеги меняются местами. Время структурируется тихим голосом ведущего: "Две минуты истекли, пошли следующие две минуты".

Суть этого упражнения в том, что терапевт не может спрятаться за привычные лингвистические формулы, за логические уловки, за социально принятые способы реагирования. И в результате он приобретает опыт интенсивного проживания проблемы совместно с клиентом в строго отведенное время сессии. Без объяснений становится понятно, как важно не бросить человека, пока процесс переживания не подошел к концу, дожить рядом с ним еще хоть сколько-нибудь после проведения техники, помогая клиенту завершить внутреннюю работу и вернуться к реальности. Упражнение "на молчание", как правило, приводит участников семинара к неожиданным озарениям как по поводу их конкретных проблем, так и по поводу жизни вообще. Вот, например, характерная реакция одной женщины: "я только теперь поняла, что имеет в виду муж, когда, возвращаясь поздно домой с работы, просит просто побыть с ним рядом".

Обычно на семинарах объяснение техники ввода клиента в "контекст согласия" (нужно получить в ответ на три вопроса однозначные "да" для достижения эффекта бессознательного согласия со следующей за этим командой) проходит как-то между прочим. Но для экстремальщиков важна глубокая проработка этого лингвистического приема, свободное владение им. Итак, идет показ техники (демонстрация, естественно, спонтанная, когда группа не ожидает подвоха), затем объясняется механизм ее действия, структура и правила выполнения. Задание на дом: написать по три жизненных примера "контекста" на случаи, когда он может пригодиться в работе. Назавтра при опросе на круге выясняется, что все не так просто, как показалось сначала. Память услужливо подсовывала вопросы, провоцирующие ответ "нет", - например, "У тебя ничего не болит?", "Тебе не холодно?" По неопытности вопросы получились громоздкими, требующими развернутого ответа - но в этом случае прием не сработает. Поэтому группа продолжает упражняться в процессе коллективной проверки домашнего задания. Все вместе думаем, как этот вопрос можно было бы сформулировать точнее и короче, записываем наиболее удачные примеры.

Приведу несколько случаев использования "Контекста согласия" в Чечне нашими слушателями - психологами из Минобороны.

Перед боевым дежурством, чтобы часовой не заснул:
- Рядовой Ильин? Заступаешь на третий пост? О случаях нападения на пост слышал? Значит, службу будешь нести бдительно.
- Видел падающие звезды? Успел загадать желание? Хочешь поскорее вернуться домой? Будешь внимательно наблюдать за противником.

Перед боем:
-Ты - солдат? Ты в Чечне? Автомат заряжен? Значит, к бою готов.

Перед первым прыжком с парашютом:
- Служишь в ВДВ? Подготовку проходил? Парашют укладывал сам? Отлично прыгнешь.

Начало разговора с солдатом после попытки суицида:
- У тебя накопилось много проблем? Совсем плохо было? Думал, это единственный выход? Поговорим?..

Врач из Службы Спасения использовал "контекст согласия" во время ночного выезда. Девочке после попытки суицида:

Катюша, ты меня слышишь? Плохо себя чувствуешь? Красное вино было? (Пустая бутылка - около кровати.) Будем мыть желудок.

А вот примеры из опыта психологов МВД.

Подследственному:
- Сидоров? Сидел за кражу? Минимальный срок получить хочешь? Тогда поможешь следствию.

В подразделениях внутренних войск на Северном Кавказе:

- В Чечне первый раз? О боевиках слышал? Автомат пристрелян? Значит, втянешься быстро.
- Одет нормально? Оружие проверил? Друзья в роте есть? Молодец. Поставленную задачу выполнишь.
- Дома ждут? Там все нормально? Стрелять научился? Вернешься живой.
- Утром кормили? Домой хочется? Ремень кожаный? (Ёто значит, что демобилизация близко.) До дембеля продержишься.

В последних двух примерах участники семинара затронули особенно важную тему: формирования установки на возвращение и, соответственно, на выживание. Солдаты, которые не представляют себе свое возвращение домой и не планируют будущего после демобилизации, находятся в группе риска. У некоторых из них возникает ощущение, что все происходящее - сон, но проснуться никак не получается. Или прошлое воспринимается как сон, а настоящее - как некая замкнутая в себе реальность без предыстории и продолжения. Безвременье. И психологу нужно помочь им восстановить связь с собой прошлым и собой будущим, ввести нынешнее существование в контекст всей остальной жизни, как период, закономерно вытекающий из предыдущего и естественным образом переходящий в новый, мирной этап после возвращения с войны. Иначе "разрыв" целостности жизненного пути - бессознательный защитный и, в целом, полезный механизм - обязательно окажется тормозом, когда потребуется быстрая ориентация в критической ситуации, адекватная реакция и даже, возможно, нечеловеческие усилия, чтобы выстоять. Вот почему военным психологам полезно знать техники работы на "линии времени".

Одна из них - "Четко сформированный результат". Для солдата надо простроить по всем модальностям и с максимальным количеством деталей его будущее после возвращения домой, сам светлый момент возвращения, разные эпизоды на пути к окончанию службы со всеми специфическими их атрибутами - кожаным ремнем, дембельским альбомом и т.п. Думается, это самая действенная техника работы с будущим. А что же с прошлым?

Случается, наша память хранит и совсем некстати извлекает из своих кладовых не самый ресурсный опыт: "Вспоминать не хочется!" Недавняя психическая травма способна заслонить собой всю остальную жизнь - и вчерашнюю, и сегодняшнюю, и завтрашнюю. Или другое: пребывание в экстремальных, фронтовых условиях уже само по себе может разбередить застарелую психическую травму. Собственно, для чего человек вновь и вновь возвращается мыслями в травмирующую его ситуацию и вновь и вновь ее переживает? Дело в том, что это - метафорическая попытка что-то исправить, изменить в своем прошлом, возможно, повести себя там как-то по-другому. Но лишь только актуализируется тяжелый опыт - человека опять захлестывают прежние, парализующие аффекты, перед которыми он вновь оказывается бессилен. И травмирующий опыт проживается вновь. Заколдованный круг.

Александр лежал у края поля. После внезапного взрыва сознание медленно возвращалось, но пошевелиться он еще не мог. Все ближе и ближе в темноте раздавался топот ног нескольких боевиков. Искали его. "Одын тут, точно!" Он вдавился в землю, что было сил. Но тут откуда-то возник рев прорвавшегося танка, и преследователи бросились в ту сторону. Уходящий звук мотора, стрельба, сполохи огня... Вскоре офицера накрыла тишина. И бессилие было в этой тишине. И смертельный ужас.

Такая картина вставала перед глазами участника семинара всякий раз, когда он вспоминал тот бой, где был контужен и чудом не попал в плен. И всякий раз он переживал все заново. Воспоминания мучили редко - плохо было то, что приходили они вдруг, неожиданно, когда Александр меньше всего был к этому готов. И он цепенел. И опять вжимался в межу, боясь не то, что застонать, - задышать. Столбняк отпускал только через несколько минут. Но в такие минуты он не жил.

Для этой тупиковой ситуации Владимир Федякин, с которым мы вели семинар, выбрал "Выход в третью позицию". Техника достаточно простая. Помочь клиенту увидеть себя в болезненной ситуации со стороны, глазами стороннего наблюдателя. Попросить описать, что там видит и слышит "тот Саша" и мысленно послать ему в подарок такие качества, что позволят ему чувствовать себя в прошлом если не комфортно, то хотя бы нормально.

- Что ты сейчас видишь? - спросил терапевт, как только они послали "подарки". - Как там Саша?

- А его уже нет. Уполз. я ведь добрался тогда до своих...

Вот так. В бессознательном опыте офицера есть все - и как он лежит в ожидании мучительной смерти, и как, собрав в кулак последние силы, все-таки вырывается из ее лап. Но вспоминается, как правило, только самое ужасное. И мешает жить. Теперь же в Сашиной памяти встает спасение, его победа, наполненная силой и верой. И жить помогает.

Как мы видим, одного только восстановления целостности восприятия жизни в этом случае оказалось бы мало и даже - опасно. Была необходима психическая интервенция с целью изменить личностную историю клиента. Именно - изменить, перемоделировать, а не крушить безоглядно какой бы то ни было опыт без учета его важной и ценной для психики функции, как это делают сегодня некоторые наши незадачливые коллеги. В литературе по НЛП встречаешь иногда настолько неэкологичные техники, что только диву даешься. Например, предлагается "прожечь плохую картинку лучом прожектора", "разорвать ее и выбросить". Авторы будто и не слышали ни о технике "Путешествие к глубинному ядру", ни о позитивном намерении любого поведения, к которому мы, специалисты в области НЛП, причисляем страх, болезнь, горе. При работе с проекциями прошлого абсолютно ничего нельзя жечь, рвать, выбрасывать, стирать, взрывать или уничтожать другим способом - если, конечно, не хочешь травмировать клиента еще больше.

Вот почему, приводя в порядок "линию времени", надо прежде всего открыть клиенту доступ к роли стороннего наблюдателя, предоставить ему выбор между отстраненным, но реалистичным восприятием окружающего в экстремальной ситуации - и полным включением, когда, пусть временно, он вновь окажется в безопасности. "Третья позиция" на войне совершенно незаменима. В арсенале психолога должна быть как способность научить мгновенному выходу в нее того, кто собирается завтра в бой, так и умение сознательно выходить в нее самому.

На одном из занятий я демонстрировала эту технику с Леонидом, взяв его состояние в бою. Он послал "тому Леониду" из третьей позиции в виде конкретных образов такие качества: обостренное внимание, спокойствие, настороженность, а также мгновенную реакцию. Было замечено: до начала нашей работы он мог лишь слегка коснуться ногой зоны первой позиции (позиции "сам в себе"). После же добавления в нее ресурсов Леонид смог уже почти спокойно ассоциироваться с самим собой в ситуации боя. Он отметил, что чувствует себя нормально, - только чуть участилось дыхание, сердце бьется быстрее, образы приобрели четкость и тело стало упругим, "как пружина".

Некоторые от природы обладают особым талантом выходить в третью позицию. Они изначально способны увидеть ситуацию "со стороны" и при этом сохранить четкий контроль за своими действиями - так, как если бы держали в руках пульт управления собой. Для третьей позиции характерно панорамное видение ситуации и панорамное слышание звуков. Это делает возможным спокойно отслеживать как свое поведение, так и окружающую обстановку, и, соответственно, адекватно реагировать на перемены. Третья позиция не ведает ни страха, ни сострадания, ни агрессии. Это - кольчуга профессионала экстремальных ситуаций.

На обсуждении из группы был задан вопрос: что делать, если клиент захочет послать в ситуацию не "демонстрационные" ресурсные качества, а, например, жестокость, кровожадность, ярость и безжалостность? Наши участники в тот момент еще не успели испытать эту технику и не сумели прочувствовать на себе, что из точно выстроенной позиции наблюдателя просто не может возникнуть демонических желаний. Для третьей позиции свойственно чувство равновесия. Она сама стремится уравновесить первую и вторую позиции. Эмоциональные аномалии может давать только плохо осознаваемая вторая позиция ("сам в другом"), т.е., в случае с военными, - вживание в позицию врага и в стиль его предполагаемого поведения.

Дело в том, что постоянно оставаться самим собой, сохранять полную самоидентификацию нерасчетливо, а иногда и просто невозможно. Солдат на передовой, ощущая свою уязвимость перед лицом грозного противника, в порядке психической самозащиты вынужден порой буквально выходить из себя и принимать воображаемый образ своего неприятеля: сильного и кровавого. В бою выбора нет: убивай или умирай. И, периодически влетая в позицию агрессора, он делает с врагом то, что, по его представлению, тот сделал бы с ним. (В роли агрессора, кстати, в ином, воспаленном страхом, воображении может выступать как отдельный боевик, так и целый народ, единственная "вина" которого в том, что этот боевик с ним одной крови.) Собственной, порой немотивированной, жестокостью он бессознательно пытается уничтожить или хотя бы запугать противостоящее ему чудовище и, таким образом, перестать его бояться. Если это удается, то фиксируется в памяти как способ поведения, который помог ему выжить. В дальнейшем такой человек будет применять найденную стратегию автоматически. А у окружающих может сработать врожденная склонность к имитации чужого "успешного" поведения, позволяющего сражаться и при этом уцелеть.

Следует, однако, признать: смещение в позицию агрессора не всегда связано с жестокостью. Давно известен психологический феномен, когда заложники полностью оправдывают своих тюремщиков, даже испытывают симпатию к тем, кто лишил их свободы. Или, скажем, во время войны мне довелось поработать с 13-летним мальчиком-чеченцем из детского дома, перенесшим сексуальное насилие от нескольких русских военных. После травмы он какое-то время даже называл себя "русским", кроя последними словами соотечественников, вставал на колени и крестился, за что бывал бит своими же детдомовскими товарищами. Такая пассивная, не связанная с нападением и насилием вторая позиция позволяет как бы спрятаться под заимствованной у другого, чужой маской от собственного чувства ужаса и бессилия. Поскольку в указанных случаях агрессор изначально сильнее, то жертва, перенесясь на его место, особо остро ощущает свое ничтожество и поэтому благодарна уже за то, что ее не убивают сразу, а даже дают что-то поесть - как в ситуации с заложниками - или даже отпускают, не убив - как во втором случае. Мальчик "застрял" в позиции насильников, поскольку, как это ни странно, только в ней оказался защищенным. От себя самого.

Итак, психологу на войне важно уметь грамотно определить позицию, в которой преимущественно находится его клиент, научить его видеть мир с иных точек зрения, по возможности отдавая себе отчет в их различиях, и не спонтанно, как раньше, а сознательно использовать достоинства каждой позиции, в которую ему доведется попасть по собственному решению или в силу обстоятельств.

"Работа со смертью" тоже входит в программу обучения на семинаре. Об этом я довольно детально писала в первой статье о Чечне. Здесь же подробнее остановлюсь на чувстве вины, которое возникает у оставшегося в живых, - особенно, если это старший по званию или должности, и казнит себя за гибель того, за кого считал себя в ответе.

У боевого офицера и начинающего психолога Константина два года назад погиб лучший друг Павел. За несколько месяцев до смерти тот был ранен и отправлен в госпиталь на лечение. Павел быстро встал на ноги и вернул былую физическую форму, но у него возник страх. После ранения ему предлагали остаться служить в родном городе, но он не мог смириться с тем, что друзья остались в Чечне рисковать жизнью, а его там нет. Павел принял решение вернуться в часть, никому не рассказав о своем состоянии кроме лучшего друга Константина. И в первый же день после возвращения он настоял на том, чтобы участвовать наравне со всеми в разведке боем, и -погиб. Константин боялся брать друга на операцию, которой он руководил. Но Павел спросил: "Ты что, мне больше не веришь?" "Верю",- ответил он.

Павлу было жизненно важно доказать себе и другим, что он победил свой страх. Ему было жизненно важно показать друзьям, что он такой же, как и раньше, и на него можно положиться. Когда разведчики подходили к месту, Константин заметил, что движения у друга странные, пригибаться он забывает... Что делать? Возвращаться поздно. Приставил к нему бойца, чтобы тот следил за Павлом и сам пригибал его. Отряд нарвался на засаду. Многие погибли. Павел погиб первым. Нескольким бойцам, в том числе и Косте, чудом удалось вырваться.

Такая история.

Павел поступил как герой: он схватился в поединке со своим страхом и погиб, но страх погиб вместе с ним. Если бы по возвращении его в часть с ним поработал опытный психотерапевт, этот офицер, возможно, остался бы жив. Не берусь фантазировать, сколько потребовалось бы сессий - одна, две - но, думаю, совсем немного, потому что Павел был готов на что угодно, лишь бы остаться в боевом строю. Предполагаю, что в его случае для начала надо было бы проработать травму на "линии жизни", когда он был ранен, возможно, одновременно всплыл бы и детский травматический опыт. Потом следовало сходить к "глубинному ядру" страха, выявив его позитивное намерение. Затем заняться "линией времени". И, наконец, из третьей позиции поработать с ситуацией боя. Можно было бы. НоЕ

Вернусь к Константину. Мы столкнулись с его глубоким и застарелым чувством вины. Понятно, что здесь "картинки", "линия жизни" или третья позиция бесполезны. Мы с ним просто говорили. Константин - скромный и молчаливый человек, поэтому это нельзя назвать разговором, хотя у нас и был диалог. Терапевт задавал вопросы, а клиент отвечал. В данном случае сложно сказать, в какой технике велась работа. Рефрейминг? Да. Но этого мало, хотя терапия базировалась на нем. Общение шло на "понятийном" уровне мастерской Ф. Е. Василюка и заключалось, скорее, во всестороннем, объемном анализе ситуации, вычленении из нее того смысла, который был тогда полезнее для человека, оставшегося в живых, когда его друг погиб. Кстати, Павел иногда ему снился и говорил: "Да брось ты, Костик! Ты тут не при чем". Но после таких снов на душе становилось только тягостнее.

Приведу в укороченном варианте сессию с Костей, длившуюся около часа. Сокращены только те моменты, когда он рассказывал о своем друге.

Т. -Если я правильно понимаю, Павел, как и ты, был офицером с большим военным опытом.
К. - Да.
Т. - А скажи, когда в часть возвращается человек примерно в таком состоянии, в каком вернулся Паша, есть ли у него шанс прийти в норму, если он не участвует в боевых заданиях, а просто слушает рассказы своих товарищей, возвращающихся с передовой? Есть ли у него шанс перестать бояться таким образом?
К. - Нет.
Т. - Как опытный военный Павел это понимал
К. - Да, конечно.
Т. - Так значит, ты все равно не помог бы ему прийти в норму, даже если бы не взял его с вами в тот раз?
К. - Нет.
Т. - У людей в таком состоянии обычно сколько еще боев? Один, два
К. - Не больше. Убьют.
Т. -Значит, если бы Паша не пошел тогда в разведку, ему осталось бы жить максимум один-два боя?
К. - Да, наверноеЕ
Т. - А если бы он сумел уже в тот раз справиться со своим состоянием, то стал бы сразу гораздо более жизнеспособным?
К. - Да.
Т. - Значит ли это, что единственным для него шансом снова встать в строй было включиться в вашу жизнь сразу же, с первого раза?
К. - Да.
Т. - Как опытный военный он это понимал?
К. - Да.
Т. - Если бы ты все же запретил ему идти на задание, помогло бы или помешало ему это справиться со своим состоянием в следующем бою?
К. - Конечно, помешало бы.
Т. - Похоже, ты сделал единственно возможный выбор, чтобы дать ему шанс преодолеть свой страх?
К. - Да
Т. - Значит, ты дал ему единственную возможность остаться в живых?
К. - Да...

Долгая пауза.

Т. - Если я правильно понимаю, уберечь его от будущих заданий ты бы уже не смог?
К. - Нет, не смог бы.
Т. - я предполагаю, что единственный способ, которым ты, психолог, мог оставить его тогда в живых, - это написать рапорт, что твой друг Павел психически нестабилен, и что его пора удалять из зоны боевых действий.
К. - Да Только так.
Т. - Теперь поменяйся на секунду с ним местами. Ты возвращаешься вопреки всему на передовую, чтобы быть рядом со своими товарищами и разделить с ними опасность. А твой лучший друг Костя, с которым ты до этого побывал в самых разных ситуациях, с которым вы вместе столько прошли, не верит тебе и пишет рапорт о твоей непригодности к службе
К. (резкий выдох, покраснение, напряжение мышц)
Т. - Что бы ты, как Павел, сделал после этого?
К. -Застрелился.
Т. - Можно было бы уберечь его после такого удара от тебя?
К. - Нет.
Т. - Опять получается, как не крути, что ты своим согласием на его участие в той операции дал ему единственный шанс выжить.
К. - Да
Т. - Скажи, Костя, для Павла были важны понятия долга и чести?
К. - Да.
Т. - Кто-нибудь, кроме тебя, знал, что он боялся?
К. - Нет.
Т. - И ты, конечно, никогда и никому об этом не скажешь?
К. - Нет.
Т. - А если бы ты все же запретил ему идти в ту разведку, могло бы появиться у сослуживцев сомнение в том, что он в порядке?
К. - Однозначно появилось бы.
Т. - Если бы ты все же оставил его в тот раз, а взял бы на следующее задание, - и он, как ты понимаешь, был бы неадекватен, но, предположим, чудом остался жив,- полагались бы на него товарищи так, как и прежде?
К. - Нет.
Т. - Как я понимаю, пошли бы за спиной разговоры, что Павел не в себе, что ему надо домой Узнав об этом, он, скорее всего, поступил бы так, как ты мне уже сказал. Или погиб в следующем бою, но о нем бы все равно говорили, что в последнее время у Паши что-то были проблемы
К. (кивает)
Т. - А, пойдя с вами в тот бой, когда никто, кроме тебя, не знал о его страхе, он полностью сохранил в глазах друзей свою репутацию и честь?
К. - Да.
Т. - И не только в глазах других, Костя. За несколько часов до своей гибели Паша понял, что ты в него по-прежнему веришь. И это тоже было его победой в собственных глазах.
К. - Да.
Т. - Ты сделал все для того, чтобы он выжил, ты сделал все, чтобы не пострадала его честь и он чувствовал себя победителем. И это мог сделать для него только ты, его лучший друг, потому что ты любил и чувствовал его, как никто другой. И ты не побоялся поставить себя под удар, понимая, что в случае, если с ним что-то случится, вся боль и ответственность падут на тебя. Ты помог ему ценой собственных страданий в течение двух лет.
К. - (кивает).
Т. - Ты лучше меня знаешь, как сильна твоя боль Сколько же в ней энергии! У него есть семья, дети?

Дальше я плавно меняю тему разговора: как часто Константин будет видеть детей погибшего друга, что будет рассказывать им об их отце, как важно им осознавать, что они - дети героя, как необходимо ставить сыну Павла в пример отца .Собственно, мы уже заняты переформированием боли в созидающую силу, помогающую быть нужным и полезным живым людям, являющим собой как бы продолжение ушедшего.

В этой работе структурно можно различить три "витка". Первый из них: выявление в трагическом событии иного смысла на уровне поведения и способностей, второй "виток" - на уровне ценностей дружбы, и третий - на уровне ценностей долга и чести. Важно, чтобы этот новый, обретенный в общении с психологом смысл был не разрушительным, а творческим, побуждал к адекватным реакциям и благородным поступкам.

Конечно, НЛП - не единственное направление психотерапии, которое позволяет добиться быстрых, стабильных результатов. Оказывать помощь можно, применяя любой метод. Каждый выбирает себе ту психотерапию, в какой нуждается. Кому-то хочется поглубже заглянуть в себя, не торопясь проанализировать жизнь с самого детства, разобравшись во всех причинах и следствиях, рассмотреть боль души своей со всех сторон. И тогда тихо, но надежно пойдет процесс личностного роста. НЛП не для этих клиентов.

Говорят, одна девушка обиделась на работавшего с ней моего коллегу за то, что ее депрессия от неразделенной любви "вылечилась всего за один сеанс", хотя до этого она "страдала и мучилась два года!". я, к сожалению, не знаю того специалиста. Похоже, он упустил один чрезвычайно важный момент: не убедил клиентку, что терапевт тут не причем, что эта серьезная внутренняя работа была проделана исключительно ею самой, а быстрота и блеск результата - всего лишь показатели глубины, на которую ей удалось проникнуть, вероятно, вследствие необычайной глубины былых чувств. И, скорее всего, изначально не была запрограммирована жизнь клиентки без "страданий, мучений, депрессии", не было найдено позитивное намерение проблемного состояния, в результате чего девушка просто была не готова оказаться без него - перед вдруг образовавшейся пустотой...

Надо признать: у некоторых нэлперов в силу быстроты и мощности наших техник возникает профессиональная гордыня, самолюбование: "как здорово я все переиначил, клиент и опомниться не успел". Коллега, видно, забывает, ради чего и ради кого работает. Да, я согласна с НЛП-Мастером Ириной Морозовской, которая однажды точно заметила: нейро-лингвистическое программирование достаточно безжалостно для того, чтобы быстро решать проблемы. НЛП, конечно, безжалостно, но нам, людям, все же должны быть присущи и жалось, и сострадание. Холодные "фокусники" по большому счету не имеют к методу никакого отношения, поскольку не соблюдают его основного принципа - экологичности работы. Клиент в их не знающих сомнений руках чувствует себя жалким объектом манипуляции, чувствами которого можно жонглировать.

С приведенной в пример девушкой поработали как раз так - грубо. Ей можно было аккуратно помочь - это уже вопрос личного мастерства, - но, правда, изначально она была "не наша". А самые что ни на есть "наши" - это те, кому некогда и не по нраву заниматься бесплодным самокопанием, кто хочет активно жить и действовать, а проблемы разрешать "в рабочем порядке", не тратя на них слишком много драгоценного времени. Или это люди, которые в глубине души верят в чудо и готовы, что оно произойдет, - для них оно и в самом деле происходит. Или это те, для кого уже само по себе обращение к психотерапевту - поступок, и они заранее настроены, что будут вознаграждены быстрыми изменениями в себе и, соответственно, в своей жизни. Наконец, не забудем о клиентах, не имеющих возможности оплачивать долгосрочную терапию, - а таких у нас в стране, к сожалению, большинство. И еще, конечно, о детишках: им еще не успели внушить, что психолог - "это долго", поэтому они излечиваются быстрее всех.

На войне (и в других экстремальных условиях) долгосрочные методы работы мало эффективны или попросту неприменимы. Это справедливо и для послевоенного периода, когда речь идет о реабилитации после травмы. НЛП уже доказало свою незаменимость в этих случаях. Ведь симптом надо выявлять и переформировывать, пока он еще не оброс комом "вторичных выгод", не стал триггером и оправданием новых проблем - алкоголизма, наркомании, депрессии, сложных взаимоотношений в семье и пассивной жизненной позиции.

В заключение хочу привести кое-какие факты, прозвучавшие в начале года в Новосибирске на круглом столе "Чудо психотерапии и вера". В нем принял участие известный ученый, доктор биологических наук профессор С. В. Сперанский. Первый факт был сообщен им также газете "Совершенно секретно", №1-2000 г., поэтому цитирую по ней:

"В клинике Х .М. Алиева, друга и коллеги Сперанского, исследователя регуляторных функций человеческого организма, в течение длительного времени применялось лечение электросном.. Вскоре, после того как на аппарате зажигалась сигнальная лампочка, группа мирно засыпала. Так продолжалось довольно долго. Пока случайно не выяснилось, что генератор давно списан по неисправности, и у него работает только лампочка. Проверили. Все подтвердилось. На летучке врачу сказали: "Все дело в тебе! Это ты усыпляешь пациентов. Продолжай в том же духе". Врач согласился. Однако никто из его пациентов больше не засыпал. Вывод напрашивается сам: эффект пропал оттого, что врач перестал верить в действие прибора".

На круглом столе ученый рассказывал, как мыши в его лаборатории долго демонстрировали именно то поведение, какого он от них требовала гипотеза о возможности телепатического общения в популяциях живых существ. Однако с появлением в Новосибирске другого видного биолога, усомнившегося в результатах этих исследований, уверенность профессора в своей гипотезе дала трещину, и подопытные мыши перестали вести себя так, как раньше. Однако именно этот печальный факт послужил поводом для другого, более важного открытия С. В. Сперанского: мыши действуют заданным образом постольку, поскольку человек верит, что они должны вести себя именно так! Представляете? Оказывается, тема влияния веры на то, что происходит вокруг нас, давно волнует отечественных и зарубежных ученых. А Норберт Винер даже считал: без веры, что природа подчинена хоть каким-то законам, науки вообще не было бы.

Какое отношение имеет новосибирская дискуссия к обучению НЛП психологов-экстремальщиков? Самое прямое. Дело не в "натаскивании" участников семинара на определенные симптомы и техники. Главное - внушить им веру, что "метод действительно работает". Как? Делами, вера без дел мертва. яркими демонстрациями, убедительными комментариями и личной убежденностью ведущего. Грамотной организацией обучения, в ходе которого слушатели должны обрести не только знания, но и навыки НЛП-терапии и обязательно испытать гордость от первых реальных побед. Так ли уж важно, что у кого-то из военных психологов пока нет высшего психологического образования? Сегодня у них в руках инструмент, в силе, точности и действенности которого нет сомнений. Уверенность в методе позволит нашим начинающим коллегам не бояться самим идти к человеку, которому нужна их помощь. А в работе появится уже собственный опыт, и вера в "магию" техник НЛП укрепится опорой на собственные силы.

Мне хорошо знакомо это состояние: в самом начале практики, будучи зеленым специалистом, я справлялась с довольно сложными случаями. Как теперь понимаю - чудом. Выручала неопытность, простое незнание, что таких клиентов избегают и мастера, но, главное, моя вера: "Если грамотно применяешь НЛП - обязательно получится". Крепкий в вере терапевт уже одной только своей установкой на положительный результат оказывается в состоянии воздействовать на процессы, происходящие в психике клиента.

Со временем становится ясно, что дело не в конкретных приемах, а в самой философии метода. Инструменты становятся подспорьем, отнюдь не всегда необходимым. Основа работы тоже меняется. Сначала, повторю, это вера в силу техник, после того - уже вера в собственные силы, а также в силы того, кто пришел к тебе за поддержкой, найти в самом себе пути и ресурсы для разрешения проблемы. Ну, а сегодня я уже верю в силу веры терапевта в то, что у клиента все будет хорошо, верю в созидающую мощь веры терапевта в успех человека, с которым он работает. И тогда в душе клиента обязательно рождается отклик. Чудеса ведь происходят именно на пересечении и во взаимодействии двух вер: терапевта и клиента.

В предыдущем докладе "Русское боевое НЛП в Чечне" нейро-лингвистическое программирование названо методом научить человека грамотно верить. Теперь я определяю НЛП как диалог, как ТЕРАПИИ ВЕРЫ ВЕРОЙ. Так будет точнее.

Надежда ВЛАДИСЛАВОВА
кандидат психологических наук, НЛП-Тренер
Статья взята с сайта Московского Психологического Университета.

[Александр Вакуров]

ПРАКТИКИ ВТОРОГО УРОВНЯ РЕАЛЬНОСТИ

Итак, о практиках второго уровня реальности.

Здесь, наверное, придется начать с определений. Я думаю, что реальность одна, а уровни - это понятие в достаточной степени условное, существующее для того, чтобы мы могли каким-то образом разговаривать и разделять сферы человеческих взаимодействий.

Мне не хотелось бы много рассуждать о том, как работает сознание вообще. Постараемся сегодня ограничиться только рефлексией по поводу человеческого восприятия, то есть посмотреть, как работают механизмы восприятия, и с чем в нашей теперешней реальности приходится сталкиваться.

Мы будем говорить о том, что по традиции называем вторым уровнем реальности. Что мы понимаем под вторым уровнем реальности? Чем он отличается от первого? Можно ли это как-то сформулировать? Первый уровень - где тело есть, а второй? Давайте договоримся вторым уровнем реальности называть уровень информационно-энергетических взаимодействий.

Человек состоит из людей, сделан из людей и делается людьми. Для начала он делается на этом самом первом уровне реальности. Построение физического тела, а также процессы социализации, формирование системы верований - все это происходит на первом уровне реальности. В результате, у человека возникает возможность как-то видеть этот мир, как-то о нем думать и каким-то образом общаться с другими людьми. Можно сказать, что в каждой культуре существует стандартный вариант этого механизма, и для каждого этноса он свой. В данной конкретной культуре существует некоторый стандартный вариант возможностей восприятия, который формируется в ходе социализации.

Пока ребенок растет, пока его воспитывают, ему объясняют что можно, чего нельзя, что хорошо, что плохо. При этом формируется оценочное мышление, то есть положительное или отрицательное восприятие каких-либо явлений или объектов этого мира. Дальше происходит формирование более сложных понятий: образ друга, образ врага, хороший человек, плохой и т.д. Этим занимается сфера образования, то есть создается определенная система образов, на которой базируется наше восприятие.

Система эта достаточно сложна, потому что надо так сформировать человека, адаптировать его в социуме, чтобы он мог общаться с другими людьми, чтобы он знал законы: юридические кодексы, правила уличного движения и, наконец, законы вежливого общения с другими людьми. Нужно дать ему какое-то профессиональное образование, сформировать у него необходимые кнопки, а также убедиться, что они работают, что он управляем, не опасен и социально адаптирован.

Процесс этот, хотя и длится достаточно долго, на него, однако, отводиться вплоне определенное время: если ребенок до пяти лет не имел возможности общаться с людьми, ему уже никогда не стать человеком, он уже не научится разговаривать. Если он до десяти лет жил с волками, он будет максимально приспособлен к волчьему, но не человеческому социуму. Программы первоначальной социальной адаптации так или иначе отрабатывают в определенном возрасте, и дальше их уже нет.

Каковы же ограничения, чем человек в плане восприятия реально отграничен? Оказывается, что большинство ограничений, устанавливаемых в процессе социализации в достаточной степени условны, и существует много методов, позволяющих эти ограничения снимать и преобразовывать.

Как же изменить свой объем восприятия в зоне информационно-энергетической, то есть на втором уровне реальности? Для этого существуют разного рода психотехники. Фактически, любая психотехника - это костыль для сознания, имеющего запрет, сознания, которому куда-то нельзя. Но вот вдруг оказывается, если использовать какой-то хитрый способ, какую-то технику, то запрет можно обойти.

Здесь существует два варианта использования таких костылей, и мне хотелось бы их четко разграничить. Это вариант осознанный и вариант неосознанный. Давайте начнем с какого-нибудь простого примера. Например, маятник или рамка. Сейчас это стало уже общим местом. Никого уже не удивляет, когда работают с рамкой или с маятником, или с падеромоторным письмом. Человеку предлагается некий инструмент. Ему говорят: “Ты, конечно, сам ничего особенного не умеешь, но есть такая замечательная штука и, если ее правильно держать в руках и задавать ей вопросы, можно, оказывается, получать ответы”. То есть можно получать информацию, которая в действительности не является предметом твоего личного опыта, а приходит откуда-то “оттуда”, из какого-то там “места”. В зависимости от того, какое описание мира данная система верований предлагает, “места” бывают самые разнообразные. Человек может обратиться к представителям внеземной цивилизации с Ориона или Сатурна или великим учителям, которые существуют где-то в глубинах космоса, или какому-то иному потоку тонкой энергии и начать получать оттуда информацию. В его описании мира возникает некая вещь, которая позволяет куда-то ”выйти”, с чем-то соединиться, чтобы получить новую информацию или открыть новую возможность.

Сейчас много систем, действующих в рамках биоэнергетического мифа, различного рода методик взаимодействия с энергетическими потоками и полями. Вам подробно рассказывают, какого цвета здоровье, какого цвета болезни, как выглядят чакры, как ощущается, допустим, воспаление или опухоль. То есть вы в свое описание мира вводите некоторые новые понятия, некоторую новую систему обозначений и через какое-то время путем определенных упражнений начинаете видеть ауру, чувствовать потоки энергии, диагностировать состояние тех или иных объектов. Это может быть работа с какими-то звуками, вибрациями, когда человек воспринимает звучание одного или другого предмета. Можно видеть различные цвета или пользоваться тактильными ощущениями, получая, соответственно, какую-то информацию. Можно нюхать. В Китае, например, существует система обнюхивания больного. Ученику объясняют, что вот эта болезнь пахнет как мускатный орех, а эта болезнь пахнет полынью. В конце концов, возникает довольно тонко дифференцированная система, при помощи которой врач имеет возможность диагностировать множество болезней. Существуют и другие системы, где люди определяют вредные воздействия в каком-то виде, обозначая их как сглаз или порчу, и уже воспринимают их в форме определенных структур так называемой энергетики.

Однако, все эти системы неосознанные. В любой из них человеку объясняют, как что-то выглядит “на самом деле”. И у любой из этих систем есть опасность стать патогенной. Вообще, сам термин “патогенные системы верований” ввел в свое время Владимир Данченко. С конца 70-х годов он печатался под псевдонимом №20. Некоторые из вас возможно сталкивались с его работами. (Если что-нибудь попадется, советую почитать). Это очень интересный исследователь, который серьезно и глубоко анализирует различные духовные традиции и практики.

Так вот, патогенной, с моей точки зрения, система становится в тот момент, когда человек переходит из ситуации работы с некоторым инструментом, в ситуацию, когда он начинает в этой системе жить и уже иным образом воспринимать мир. Восприятие изменяется, он начинает, допустим, видеть какие-то воздействия, и, соответственно, от них защищаться, или как-то еще с ними взаимодействовать. Канал для получения информации при этом переходит в режим мониторинга. Начинается иная жизнь в рамках новой системы верований. Жизнь в новой реальности.

Итак, способы вывода информации на каналы ощущений могут быть осознанными и неосознанными. Чем же отличаются осознанные системы, которые, впрочем, так же, как и неосознанные являются костылями нашего сознания? Они отличаются лишь тем, что человек понимает не только текст, который получает на каналах восприятия, но и четко осознает его условность, иллюзорность.

Передается и воспринимается только форма, такова специфика восприятия. Для того, чтобы получить информацию мы должны форму заполнить каким-то содержанием и, если эта форма у нас жестко связывается с определенным содержанием, момент осознанности уходит, осознанность становится как бы избыточной, ненужной для работы, а система постепенно превращается в патогеную. Если же такой связи формы и содержания нет, тогда могут возникнуть иные варианты работы с формой.

Проводился, например, такой эксперимент. Двух человек научили видеть ауру. Что такое аура, надеюсь, все слышали? Это когда глазами видят какие-то свечения. Одному объяснили, что красный цвет это цвет агрессии, а синий - это цвет защиты. Он так и выучил. Параллельно учили другого, не менее способного, но ему объяснили иначе: синий - это цвет агрессии, а красный - цвет защиты. Потом их пригласили провести диагностику.

Сел человек и представил вокруг себя энергетическую защиту. Одного спрашивают:

— Что видишь?
— Синий цвет.
— А что он делает?
— Защищается.

Потом приглашают другого:

— Что видишь?


— Красный цвет.
— А что он делает?
— Защищается.

Информацию оба они получили правильную, но реальность-то у них была разная. В принципе неважно, каким цветом или запахом или любым другим ощущением мы воспользовались. Важно, что мы смогли обеспечить получение необходимой информации на каналах ощущений. Это и есть момент осознанности. Либо форме приписывается определенное содержание, и это жестко определяет ее восприятие, либо человек сам создает язык, на котором он будет разговаривать с реальностью. В этом месте существует громадный простор для творчества.

Древние говорили: “Дао не препятствует существованию человеческих иллюзий”. Действительно, что ему? Какая разница, какой цвет или запах человек чувствует? В разных культурах это организовано по-разному. По-разному, например, выглядят энергетические каналы. У африканцев это один вариант, а у китайцев совсем другой, а где-то в Южной Америке - третий. У одних на мизинце будет сердце, а у других - легкие или что-то другое - это тоже условно. Но эта условность не мешает не только получать информацию, но также каким-то образом и воздействовать, изменять соответствующие параметры.

Давайте теперь немного подумаем об ограничениях. Какие же реально ограничения имеет этот прекрасный инструмент - человеческое сознание, а конкретнее, та его часть, которая занимается восприятием? Что такое вообще восприятие? Всегда ли мы способны что-то воспринимать? Когда, в каком случае мы что-то видим? Я иду по улице, а мне навстречу идет мой друг Вася. Я узнал его и говорю: ”Здравствуй Вася”. А если, допустим, я этого человека не знаю, так я и пройду мимо, я его не узнаю. Нет у меня такой возможности.

Восприятие - это всегда узнавание. Мы не можем увидеть то, чего не знаем. Никакими органами ощущений мы не сможем войти в соприкосновение с чем-то, что не представлено в нашем описании мира. Таким образом, я вижу то, что я знаю. Мои знания тоже не висят в воздухе. Они базируются на каких-то определенных постулатах, то есть должны быть какие-то аксиомы, какие-то вещи, которые я принимаю безоговорочно, приписывая им статус существования. Это то, что безусловно и несомненно, то, во что я верю. А безусловно верю я в то, что вижу. В этом месте круг замыкается: я вижу то, что я знаю, знаю то, во что верю и верю в то, что вижу. Здесь всегда соблюдается точное равновесие между тем, что человек видит, и тем, что он знает, то есть между тем восприятием, которое имеется в его реальной жизни и его индивидуальным описанием мира.

Рассматривая процесс восприятия целостно, мы можем сказать, что в каждый момент времени происходит разрушение и сотворение мира. В каждый момент времени происходит выделение из реальности объектов в соответствии с определенным описанием и сотворение той самой картины мира, картины реальности, которая и предстает перед нашим сознанием. В этом смысле в каждый момент времени каждым человеком мир творится заново. Этот процесс идет с такой колоссальной скоростью, что мы его, конечно, увидеть не можем. Однако, несмотря на то, что осознавание происходит слишком медленно, отдавать себе в этом отчет, на мой взгляд, все-таки нужно. Об этом, собственно и писали древние книги 1000, 2000, 5000 лет назад. В Ведах это есть, уже тогда древние мудрецы вели серьезные разговоры об иллюзорности мира.

Древние говорили - без субъекта нет объекта. Конечно, нет, да и не может быть, потому что, если данного объекта нет в моем субъективном описании мира, его нет и в моем восприятии. И в этом смысле я каждый миг творю вот эту свою объективную реальность, данную мне в ощущениях. Что внутри, то и снаружи, что в описании, то и в картине, то есть в восприятии.

Ну, хорошо, это может быть такая небольшая преамбула. Теперь я хотел бы немного рассказать о практиках, которыми мы занимаемся, в частности о работе с различными сенсорными пространствами.

Люди сильнее связаны на энергетическом уровне, чем на физическом. На энергетическом уровне гораздо легче воздействовать на другого человека. Вот если я просто возьму спичку и сломаю ее, что это значит? Да ничего это само по себе не значит! Но для кого-то это так: Маша с Петей поссорились.

Почему? Потому что форму можно наполнить определенным содержанием. Сама по себе форма пуста, это человек ее наполняет. Каким содержанием он ее наполнит, так она и сработает. Это ведь и есть искусство магии. Как веришь, так она и действует. Если ты живешь в определенной системе верований, то именно она на тебя и влияет. Но с другой стороны, как говорится, магия черного человека на белого человека не действует. Почему? Да, не живет он в той системе верований. А ведь там как? Там просто. Кто-то в деревне что-то украл, зовут, естественно, кого? Колдуна. Давай разбираться. Вызывают всех подозреваемых, допустим, 20 человек, и всем дают смертельный яд. Кто виноват, тот умрет, а все остальные выживут. Но вот если белый человек окажется среди этих 20-и, он тоже умрет, но не потому, что виноват. На белого яд подействует в любом случае. У него совсем другая система верований, совсем другая социализация, весь аппарат его восприятия был инициирован в иной культуре.

Как же происходят изменения описания мира? Суфии говорили: “ Лев самый сильный хищник, слон может больше всех съесть, а человек пришел, чтобы учиться”.

Человек - это система, открытая для обучения, к нему все время приходят новые знания. Иногда это происходит, когда вы идете куда-нибудь учиться. Иногда это то, что называется ”промывание мозгов”, - пропаганда, в ходе которой транслируется определенная система образов, и тогда через некоторое время человек уже приобретает новую систему представлений.

Это может быть, например, гипноз группы, групповое воздействие. Если в группе принята какая-то система верований, то, входя в эту группу, человек эту систему воспринимает, адаптируется или, как говорят психологи, интериоризирует ее. И совершенно незаметно для него система представлений этой группы становится уже его собственной системой представлений. Таков механизм любой замкнутой секты. Как известно, в сектах происходит немало чудес, которых непосвященные люди не видят. Но внутри замкнутого психологического пространства, где люди находятся в одной системе верований, они могут увидеть вещи для других совершенно недоступные. И так будет происходить до тех пор, пока человек не перестанет быть внешне обусловленным и не сделает процесс заполнения формы осознанным

Об этом хорошо сказано у того же Кастанеды. Карлос спрашивает у Дона Хуана: “Дон Хуан, вот объясни, пожалуйста, ты говоришь, искусство воина, искусство воина, а что это такое?” И тот отвечает: “Искусство воина это искусство управляемой веры”. Воин может войти в какую-то систему верований, отождествиться с тем, с чем нужно, наполнить форму тем содержанием, которое необходимо для решения его задач, отработать в этой системе, а потом выйти из нее.

Чем же могут быть притягательны различные системы верований? Допустим, современный биоэнергетический вариант работы с аурой, энергетическими потоками, рамками и так далее. Многие из них дают определенную силу, определенные возможности, и часть людей, которые занимаются этими вещами, находят в этом для себя место социальной реализации, социальную территорию. В какой-то момент, когда человек ощущает силу и возможности определенной системы, он, с одной стороны, становится более могущественным, с другой стороны, как бы оказывается пойманным этой силой, этой системой. Ему дальше уже трудно избавиться от искушения это использовать, и он начинает жить в этом новом мире.

Кстати у того же Кастанеды есть довольно четкое разграничение могущественных магов и людей знания. Маг не является человеком знания. Человек знания отличается тем, что может пользоваться магическим искусством, искусством отождествления формы и содержания, полностью при этом осознавая, что он делает.

Вопрос: Соответствуют ли жесты, фразы и действия определенным смыслам?

Ответ: Здесь тоже имеется два подхода. Мы либо изучаем какие-то паттерны поведения в соответствии с какими-то мыслями, образами или состояниями, либо, наоборот – образам и состояниям приписываем определенные жесты. В принципе любой психологический объект вы можете обозначить посредством любого другого психологического объекта. Это может быть какое-то ощущение или жест, или интонация, это может быть каким-то энергетическим обозначением, или вообще любой формой. Кто что умеет. Итак, либо, вводя систему обозначений, вы получаете информацию в форме, соответствующей вашей системе, либо вы эту систему обозначений ищите, наблюдая за собой и другими людьми.

Как правило, в конкретной культуре определенные жесты соответствуют каким-то определенным состояниям или определенным зонам сознания. Это можно изучить чисто эмпирически и успешно использовать для получения информации. В другой культуре структура этих связей может быть совершенно иной.

Рассмотрим, например, пространство сна. Это ведь тоже очень интересное пространство для получения информации. И здесь опять-таки есть два варианта. Один вариант - вы сначала изучаете свою собственную символику сна и далее уже можете интерпретировать какой-либо сюжет в соответствии с этой символикой. Это долгая и кропотливая работа. Второй вариант, напротив, совсем простой, но глупый. Вы смотрите, например, по соннику девицы Ленорман – и как там написано, так свой сон и трактуете. Однако, если вы возьмете систему обозначений Ленорман и примите ее для себя, то этот вариант уже станет осмысленным. С некоторого времени вам начнут сниться сны именно в тех символах, которые есть у Ленорман либо у Мюллера или Цветкова, либо еще у кого-нибудь. И это может оказаться совсем не так уж глупо.

В каждой традиции есть какие-то свои варианты работы со вторым уровнем реальности. Что касается традиции школы, я думаю, что основные три постулата школы как раз снимают многие искусственные ограничения восприятия и открывают человеку его возможности.

Действительно, давайте возьмем первый постулат. Каждый человек есть проводник бесконечного океана знания и силы, лежащего позади него. В чем тут проблема? С точки зрения восприятия, а я рассматриваю только этот аспект, океан-то от нас близко, но мы от него далеко. И здесь вся проблема в проводнике. У проводника есть своя определенная система верований, свой определенный язык, и он не может передать больше, чем позволяет его описание мира.

Первым постулатом снимаются ограничения на информацию, которые существуют в социуме: то, что ты знаешь, есть лишь объект твоего личного опыта. Доступно только то, чему тебя научили, то, что ты видел когда-то, то, что когда-то с тобой происходило. Всего остального ты знать не можешь, это - не твое. В данном случае первым постулатом эти ограничения снимаются - пожалуйста - твое. Но по-прежнему все зависит от проводника. Так каким же образом это свое уже знание получить в виде информации на каналах ощущений?

Даже само слово ин-формация - то, что в-форме, то есть находится внутри формы. То, что оформлено, но формой не является. Это разные вещи, совершенно разные. Здесь, я думаю, определенные ограничения проводника снимает второй постулат: познай самого себя как часть мира и мир как часть себя. Он снимает концептуальные, в частности, пространственно-временные ограничения проводника, потому что в обычном случае, в варианте великого среднего или, если можно так выразиться, в минимальной конфигурации - ты только часть мира, маленькая былинка на песчинке в этой вселенной. И это, конечно, очень жесткое ограничение.

И, наконец, третий постулат. Из мира следствий в мир причин – это снятие очень глубоких, скрытых ограничений на процесс познания. На этом, однако, я не хотел здесь останавливаться, пусть это будет темой какого-нибудь отдельного семинара или дискуссии.

Итак, мне хотелось бы рассказать о тренинге, которым мы занимаемся уже много лет. Тренинг восприятия или сенситивный тренинг направлен на то, чтобы повысить квалификацию человека в области управления своим инструментом восприятия. В основу тренинга были положены следующие простые принципы.

Первый принцип гласит: в каждом человеке есть вся информация обо всей вселенной. Если это принять, тогда вся проблема получения информации сводится к проблеме вывода этой информации на каналы ощущений.

Второй принцип - технологический. Для любой задачи, которую мы можем сформулировать, может быть создано сенсорное пространство, в котором решение этой задачи можно получить непосредственно на каналах ощущений. Здесь имеется в виду такой вариант работы, при котором в зависимости от задачи человек может создавать то или иное сенсорное пространство, вводить систему обозначений (если говорить на языке НЛП – якорей), осознанно конструировать язык, на котором он собирается разговаривать с реальностью, получать требуемую информацию.

Мы старались сделать этот тренинг таким образом, чтобы работать в обычном состоянии сознания. И это тоже принципиальный момент, потому что планировалось создать систему пригодную для людей живущих в реальном открытом социуме, а не в ашраме или монастыре. Это весьма эффективная система психотренинга для людей, не имеющих достаточно времени для занятий медитациями или какими-то практиками, требующими полного погружения и сосредоточения, для людей, которые по условиям своей работы не имеют возможности входить в глубокие измененные состояния. Допустим, нужно что-то продиагностировать, но при этом нет возможности погружаться в медиумический транс либо использовать какие-то экзотические шаманские практики. Этот тренинг как раз и был разработан для того, чтобы научиться работать со своим информационным инструментом в обычном состоянии сознания.

Одним из базовых упражнений тренинга является искусство выделения структуры из фона, то есть выделения только той информации, которая требуется для решения конкретной задачи. Разумное использование этой способности позволяет не прибегать к каким-либо способам изменения состояния сознания. При грамотной организации выделения структуры из фона активность сознания практически не меняется.

В разных местах тренинг называли по-разному. Где-то это называлось психотехника диагностики, где-то - школа индивидуального сознания или курс рациональной психотехники, иногда тренинг назывался психотехника бизнеса или психотехника боевых искусств. Мы проводили сенситивный тренинг и для развития каких-то конкретных способностей. В зависимости от той деятельности, которой человек занимается, можно формировать даже какие-то органы ощущений, допустим, такой орган, как объемное видение или четырехмерное виденье, или организовать, например, на каналах восприятия “детектор лжи”.

Вообще-то, сам инструмент работы с сенсорными пространствами - вещь неспецифическая. А потому он и изучается неспецифически. Большинство упражнений на тренинге не имеют практического применения, например, работа со спичками и многие другие. Они предназначены для развития определенных неспецифических способностей, которые потом человек уже может использовать в какой-то конкретной сфере деятельности. Здесь может быть и сложная лечебная деятельность, и простая житейская диагностика. В любом случае это умение выводить информацию на каналы ощущений.

Почему с моей точки зрения необходимо осознавание? Потому что иначе человек действительно может попасть в плен к какой-либо силе. С одной стороны, это, конечно, фигура речи, но, с другой - все именно так и происходит. Переходя в какое-то другое сенсорное пространство, приобретая новую возможность или сиддхи, он может запросто стать их рабом.

Сегодня, перебирая свою библиотеку, я наткнулся на книгу, которая называется Кунта-йога. Это одна из очень мощных, сильных систем верований. Йога символов соединенных с мантрами. Почему я выбрал именно эту книгу? Потому что у нас была такая тема: реабилитация жертв патогенных систем. Я знал людей, увлекшихся в свое время (около 20-и лет назад) Кунта-йогой. Некоторые из практикующих заболели, а некоторые получили серьезные психические расстройства. Из шести авторов этой системы, а это были молодые люди, насколько мне известно, остались в живых только двое, а остальные, так или иначе, закончили свою жизнь в тяжелом психическом состоянии.

Сейчас, с моей точки зрения, очень важным моментом является профилактика. Вопрос в том, как не стать жертвой какой-либо патогенной системы. Как выработать иммунитет к различного рода ментальным заражениям? Как научиться распознавать воздействия, направленные на изменение описания мира? К сожалению, когда приходится заниматься реабилитацией, это, как правило, уже тяжелые случаи.

Здесь, пожалуй, самое важное - получить контакт с каким-то живым источником, с живой традицией, с чем-то целым. Должны быть люди, которые отдают себе отчет в том, что они делают и как их действия, те техники, которые они предлагают, изменяют “Я-концепцию” человека, его картину мира. Должно быть представление о том, какие существуют этапы трансформации человека, какие из этих этапов являются опасными и требуют дополнительного внимания и так далее.

В Кунта-йоге живого источника не было, она была получена медитативным путем. Там не было учителя, были только практикующие. В какой-то момент у людей начались различные изменения, процессы, которые никто не мог отследить. Трудно было понять, что происходит. Никто в то время не умел толком работать с символами и мантрами, и было много серьезных неприятностей особенно у некоторых, достаточно способных людей.

Ну, хорошо, давайте рассмотрим теперь алгоритм построения сенсорного пространства. Представьте себе, что у вас есть некое целое, о котором вы хотите что-то узнать, то есть поставлена задача диагностики. Это может быть компьютер, человек или какая-то ситуация, это может быть все, что угодно, мыслимое как целое. При этом, естественно, известно какие параметры этого целого нужно будет получить. Далее, у вас имеется некоторое множество ваших ощущений. В психологии это называется модальностями и субмодальностями восприятия. Основные модальности - пять органов чувств. На зрительном канале субмодальностями являются различные цвета, их яркость, различные формы, на аудиальном канале это могут быть звуки или аккорды, громкость звучания, на других каналах - это запахи и т.д.

Первый этап сенситивного тренинга - выработка палитры ощущений для работы с информацией. Это так называемая прочистка каналов ощущений. В результате получается определенный набор ощущений, которые мы можем у себя воспроизводить. Считается, что именно их лучше всего использовать в качестве исходной палитры. Если речь идет о зрительном канале, то это визуализация, то есть я могу себе представить красный цвет, синий цвет, желтый. На тактильном канале - я могу почувствовать тепло, холод, вызвать ощущения мягкого, жесткого, ребристого, колючего и так далее. Около двадцати таких вот субмодальностей вы сможете на тактильном канале представить и почувствовать. Ну, и на других каналах то же самое. В основном, конечно, мы работаем с тактильным и зрительным каналами, по той простой причине, что ими легче управлять, хотя, с точки зрения механизма функционирования, никакой принципиальной разницы между каналами нет.

Итак, у вас есть палитра, и перед вами стоит задача получения некоторой информации.

Первый шаг алгоритма построения сенсорного пространства это введение системы обозначений, то есть отождествление формы с каким-то смыслом. В данном случае этот набор форм - ваша палитра, а смысл это информация, которую вы хотите получить. Допустим, я хочу померить человеку давление. Прежде всего мне нужно ввести определенную систему обозначений. Например, мы собрались выводить информацию на двигательный центр. (Это тоже канал получения информации довольно широко распространенный). Стандартная методика - многие знают - линейку прикладывают к руке, берут золотое колечко на ниточке… Ну, знаете, наверное.

Пространство, которое мы создаем, можно было бы назвать сенсорной картой задачи. Чем более развито это пространство, тем, естественно, и более развернутый ответ можно получить. Сенсорная карта – это язык, на котором мы будем разговаривать или с реальностью, или с самим собой, или с океаном знания и силы, или с информационным полем, которое есть в каждом человеке как в части вселенской голограммы – не важно с чем, язык может быть один и тот же. Итак, на первом этапе мы вводим некоторый язык.

Второй этап - калибровка. На этом этапе используются данные, полученные независимым способом. Например, у меня есть 5 пациентов. Давление Маши определили колечком, измерили прибором, - совпадает. Следующий - посмотрели на этой самой линеечке, проверили прибором - совпадает. Дальше Петя – совпадает. Вася - тоже совпадает. Это стадия калибровки вашего инструмента. Вы тем самым проверили, что он работает. Дальше - уже пятый пациент. Теперь, измеряем давление Коли. Но у меня при этом уже есть некоторый момент доверия к пространству. Если доверия к инструменту нет - это состояние, в котором я ничего не смогу сделать.

Один из основных принципов - непривязанность к результату действия. Человек никоим образом не должен быть заинтересован в результате. А пространство мы могли бы создать совершенно другое. Мы могли по-другому договориться. Допустим, эта линейка будет нарисована на полу, тогда можно отпустить свое тело, чтобы оно занималось диагностикой, дать ему задание, чтобы оно один раз остановилось там, где нижнее давление, а второй раз - где верхнее. Это тоже вывод информации на двигательный центр.

Можно визуализировать эту линеечку и обозначить давление двумя красными точками, можно представить экран компьютера и так далее. Самих способов вывода информации на каналы ощущений может быть очень много. Это уже место творчества – громадный простор для вашей фантазии.

Ну, а третий этап – это уже сам процесс получения информации. Когда по той же самой положительной мыслеформе вы получаете информацию из этого пространства.

Таким же точно образом построены любые методики, которые чего-нибудь да стоят.

Бывает, человек просто видит много разных цветов, каких-то структур. Такая ситуация довольно часто встречается. Садится, например, девочка и говорит:

— Я вижу вот здесь красное, здесь зеленое, тут спираль закручивается, там поток входит, здесь выходит.
— А что это значит?
— Я не знаю — я так вижу.

Получается как в “Поле чудес”, участника спрашивают: “от чего страхуешься?”. А он отвечает: — “Угадал все буквы, а слово прочесть не смог”. Для вербального уровня – вроде бы смешно, а на уровне восприятия очень часто так и получается. Вы видите сны и не можете ухватить их смысл, увидеть ауру и не понять, что означают ее цвета. Вы можете что-то почувствовать рукой, но вам пока неясно, что эти ощущения означают. Это уже хорошо, уже есть, с чем работать, но это еще не ясновидение.
Так вот, вариант осознанного построения языка как раз и страхует человека от того, что он не сможет прочесть слово. То есть любой текст на уровне ощущений, который он в этом пространстве получит, он сможет прочитать и более-менее осмысленно интерпретировать.

Вот, пожалуй, и все, это очень простой алгоритм.

Вопрос. О воине. Как он действует?

Ответ. Поскольку у него есть тело, ему надо жить в социуме, как-то общаться с другими людьми. Естественно, выйдя из той системы, в которой он отработал, он возвращается к той, в которой обычно живет. При этом неважно, в какой системе верований он находится, в новой или обычной для себя, он все равно пребывает в состоянии контролируемой глупости. То есть понимает, что качественной разницы между самими системами нет, есть только количественная - по времени пребывания, но в любом случае и то и другое это абсолютная глупость. Нет никакой истины на уровне восприятия, которое все равно иллюзорно. Разница для человека только в том: осознан он или не осознан. Однако, чтобы решать какие-то свои задачи он обязательно должен с чем-то отождествиться, с какой-то маской, с какой-то ролью.

Вопрос: Когда система является патогенной, а когда нет?

Ответ: Она становится патогенной, когда момент отождествления, момент заполнения формы каким-то определенным содержанием становится неосознаваем. Сначала человек жил в одной реальности, а потом перешел жить в другую, столь же иллюзорную. Верования перестают быть патогенными, когда он может уже позволить себе переходить из одной системы в другую. А иначе ты в этом живешь, умираешь, болеешь, лечишься, борешься и так далее. В зависимости от формы, с которой ты отождествлен, ты в полной мере приобретаешь все проблемы этой формы.

Потом вдруг ты узнаешь, что на самом деле мир устроен не так, и начинаешь жить в другом “на самом деле”, которое лучше, чем старое. В принципе - уже неплохо. Это уже опыт перехода из одной реальности в другую. Сам по себе момент хорош хотя бы тем, что остается какая-то память о жизни в другой реальности. А это уже первый шажок к осознанности. Возникает какое-то ощущение себя, которое не связано с формой, это “Я”, которое формой не является.

Вопрос: Это точка координатора?

Ответ: Ну, назовем точкой координатора. Хотя с точкой координатора тоже ведь интересно. Человек, воспринимая мир, как бы набрасывает на него некую координационную сетку, обусловленную его системой верований. Вот, взяли эту сетку, и мир на объекты расчленили. И для каждого объекта есть точка координатора. Но кто же координатор? Чьи эти точки? Ну, я же смотрю, значит мои. Что отражается в зеркале, когда никого нет в комнате? Нет координатора, и нет ничего, без субъекта нет объекта. Объект только субъекту нужен, чтобы о мире думать и с другими общаться. В принципе ты знаешь, что есть шкаф, он существует у тебя в описании мира, стул, шкаф, как объект, и, входя в комнату, ты привычным образом, быстренько эту координационную сетку набрасываешь. Происходит сотворение мира. У другого координатора другая координационная сетка, он может в той же комнате увидеть какие-то совершенно другие вещи. Какие-нибудь энергетические связи или еще что-то. Мало ли что еще можно увидеть в комнате или у костра, например, ночью в лесу? Там тоже оказывается много интересного. Так кто же координатор?

Как мы узнаем, что какая-то вещь существует “на самом деле”? Я спрашиваю соседа:

— Ты видишь?
— Вижу.

Спрашиваю другого:
— Ты видишь?
— Вижу.

Ну, значит правильно.

Вот так и узнаем. Нет у людей иного способа. А если один видит, а другие нет, значит, его лечить надо. Того, кто видит. Да он и сам начинает сомневаться в своей нормальности. Идет к доктору, доктор спрашивает: что Вы там видите, цвет? Ага, Вы еще и слышите что-то? Ну и вылечивают, конечно. Через месяц человек выходит – ничего не видит, ничего не слышит. Прокололи курс и все в порядке. Нет у нас пока в культуре других подходов.
Вопрос: Повышается ли психическая устойчивость у того, кто умеет переходить из одной системы в другую.

Ответ: Одна из основных задач сенситивного тренинга это повышение пластичности сознания, устойчивости при работе в разных режимах восприятия. На тренинге вырабатывается способность перенастраиваться, быстро переходить из одной системы в другую. Существуют варианты тотального перехода, когда человек полностью всеми своими ощущениями переходит в состояние иного восприятия. Это, конечно, требует очень высокой квалификации, но имеются и локальные варианты, когда вы только небольшой частью своей палитры входите в какое-то другое пространство, работаете в нем и выходите. Такие варианты оказываются более мягкими, защищенными и безопасными для работы.

При этом как раз и происходит постепенное увеличение пластичности сознания. Человек получает навык управления этими переходами, навык управления своей картиной мира.

Вопрос: Что происходит при переходе в другой социально-психологический мир?

Ответ: Социально психологический мир это тоже картина мира. И если ты в него входишь, то ты должен принять всю его систему обозначений. Тотально принять. Это довольно-таки трудная практика, хотя, конечно, очень интересная. Каждый социально-психологический мир имеет свою систему обозначений для постороннего человека абсолютно непонятную. Строго говоря, это другая вселенная.

Вопрос: Можно ли такой переход считать практикой?

Ответ: Все можно сделать практикой. В частности и такие переходы. Такая практика предусматривает наличие некоторого инструмента, при помощи которого можно переходить из одной сетки в другую, и тогда это практика. Если человек просто переходит в другую систему, допустим, более мощную, интересную, он ярче видит, больше может. Однако привязка к силе и новым возможностям, как мы уже говорили, может сделать для него эту систему патогенной.

Такая практика это еще и выработка определенного иммунитета. Если ты осознаешь моменты включения в иную реальность, уже появляется иммунитет. Ты уже не станешь драться с человеком, если у него другое видение мира, и уже никогда не станешь фанатиком.

Вопрос: Можно ли с этих позиций что-то сказать о взаимодействии различных религий?

Ответ: Все проблемы взаимодействия существуют на уровне неофитов, а что касается людей, грубо говоря, продвинутых в самых разных религиях, у них нет сложностей опознавания, нет проблем с тем, как договариваться. У них есть эта общечеловеческая точка координатора. А дальше - время, место, люди. Для каждого места была создана своя система, которая давала человеку некоторое целостное представление о мире и о самом себе. Давала ему возможность реализации своего целевого бытия. Это есть в любой религии. Просто для разных мест разными людьми было по-разному сказано. Тут сложно говорить об иммунитете, но если рассматривать религию, как один из вариантов духовного пути, пути к себе, то в конечном итоге человек все равно выходит за рамки любой религии. Я так думаю.

Вопрос: А как быть при этом с механизмом восприятия?

Ответ: Если ты хочешь, чтобы у тебя работал механизм восприятия, все равно приходится форму чем-то наполнять, привязывать к какому-то содержанию. Без этого не обойтись.

Вопрос: А просветленные?

Ответ: Что просветленные? Они что чай не пьют? И дрова, говорят, колют и воду носят.

Вопрос: А как же говорят “никакой”?

Ответ: Так ведь пока ты “какой-то” тебя и нет. Если человек отождествлен с какой-то формой, у него есть образ себя в мире форм. Строго говоря, он не может сказать “я это я”, потому что он есть эта форма. Пока ты говоришь “я – такой”, ты не можешь сказать “я это я”. Но это уже не является темой сегодняшней лекции. Чего про ненормальных говорить. С ними-то как раз все нормально. Давайте про нормальных.

Вопрос. Как получить информацию – вроде понятно. А как быть, если требуется что-то изменить.

Ответ. В принципе, пространства могут быть одни и те же, и для диагностики, и для воздействия. Однако, на тренинге мы изучаем сенсорные пространства только в плане диагностики. Когда речь идет о воздействиях, здесь, мне кажется, обязательно должен быть довольно большой предварительный этап, связанный с этикой воздействия и, конечно, с этикой работы с информацией тоже.

А воздействие может происходить в том же самом пространстве. Допустим, вы взяли пространство для измерения давления, в нем же я могу давление изменить. Вот я его визуализирую. Допустим, оно высокое. При небольшом навыке можно научиться снижать, при этом я смотрю на ту же шкалу и вижу, что оно понижается. Получаю обратную связь.

Это, однако, не единственный вариант. Существует масса традиций, где есть только воздействие, а диагностики нет вообще. То есть вот я воздействую, а там как будет, так и будет. Особенно в деревенской магии. Там в основном разработаны пространства для воздействия и существенно меньше пространств для получения информации. Хотя некоторые старушки, которые лечат, еще при этом и видят, у них есть и обратная связь. Все зависит от квалификации.

Большинство воздействий в сфере целительства, связаны с включением механизма психосоматики, только в обратную сторону. А механизм такой: человеку, допустим, сказали

— Что ты какой-то желтый, у тебя, наверное, печень больная.

Он начинает слушать, прислушиваться к себе: тут закололо, там заболело, в зеркало посмотрел - действительно желтый. Точно также по тому же механизму экстрасенс начинает его лечить. Он говорит:
— Вот, смотри, я здесь беру у тебя плохую энергию и вытягиваю. Чувствуешь?
— Чувствую.
— А вот тебе хорошая. Ну, как?
— Тоже чувствую.

Это та же психосоматика, но только в другую сторону, и, конечно, лучше, чтобы сам больной про это ничего не знал - быстрее вылечится.
В этом смысле ситуация человека незнающего определенно проще, чем знающего. Да и обучить каким-то конкретным сиддхам гораздо проще, чем научить человека самому осознанно создавать новые пространства и новые возможности. Это вещи разного порядка.

Существуют очень мощные психотехники, позволяющие осуществлять различные воздействия. Психотехника “я-концепции”, например, когда человек входит в иной образ, то есть меняет полностью образ себя. Шаман обычно для работы входит в образ какого-то животного или духа и начинает проявлять чудеса силы и ясновидения. Существует очень сильная психотехника передачи или инициации. Как это бабушка передает знания? Она же не сидит не учит, вот она увидела какую-то женщину, что вроде вот ей можно передать, плюет ей в рот и все. Мгновенная передача. Да есть такая традиция. Она говорит: “Да я и не знаю никаких ваших молитв, и лечить не умею и, вообще, городская”. А на утро какие-то молитвы начинают появляться в голове, какие-то травки она начинает узнавать, собирать.

В общем, верования это штука заразная. Время от времени появляются харизматические лидеры. Возникает у человека некая система-идея, и заражает он этой идеей всех остальных людей вокруг, и вот уже все, не помня себя, бросились куда-то. Всякие революции с такой точки зрения очень интересно рассмотреть. В нас сидит масса этих неосознанных механизмов. Я думаю, что одна из главных задач сенситивного тренинга - сделать человека более осознанным, менее внешне обусловленным, запрограммированным, более свободным от автоматизмов.

Здесь я согласен с Игорем Николаевичем: если человек более осознан, он в каком-то смысле асоциален. Он не антисоциален, он живет в том же социуме где и все остальные. Он асоциален в том смысле, что привычные кнопки, которые работают у других, у него уже не работают. Ну, кричит на него начальник, ну и кричит.

Григорий Рейнин, Вильнюс, октябрь 1996г

[Александр Вакуров]

Закон Необходимости противоположностей

Статья Брайена Ван дер Хорста

Практичные парадоксы для жизни, а также прочие заметки по поводу иллюзии поражения.
Эйнштейн завалил экзамены по алгебре. Мерлин Монро не считала, что она красива. Фрейд чувствовал неудобство, если ему приходилось смотреть в глаза другим людям. Карл Роджерс не выносил, когда ему указывали, что следует сделать. Была ли Вирджиния Сатир хоть раз замужем, и были ли у нее дети? Фритц Перлз часто вел себя непоследовательно. Вилл Шютц скучал на семинарах. Ричард Бендлер и Джон Гриндер могли войти в раппорт с любым человеком, кроме...1

Когда боги хотят передать людям что-то важное, похоже, что они зачастую выбирают посланников, обладающих кучей недостатков. Возможно, это их способ, которым они пытаются застраховаться от того, что люди перепутают послание с посланником.

Но что может раздражать больше, чем кто-то, кто не применяет сам на практике то, чему учит? Что зачаровывает более, чем следующее открытие: великий человек, оказывается, — колосс на глиняных ногах. (Примечание переводчика: Колосс Родосский — одно из семи чудес света, статуя на глиняных ногах. Статуя не сохранилась. Колосс упал, потому что ноги из глины не выдержали его тяжести). Что может сделать нас более несчастными, чем столкновение с нашими собственными недостатками?

О несовершенный человек, гордись своей слабостью! Я думаю, тебя неправильно информировали. Всем нам нужны наши недостатки, ограниченность наших умственных способностей, наша неуверенность, так как все перечисленное играет особую роль. Я называю это законом Необходимого разнообразия.2

Я не первый, кто заметил, что люди учат тому, чему сами хотят научиться и чему им необходимо научиться. Кому было бы интересно преподавать, исследовать или работать в той области, которой он уже полностью овладел?

Пословица гласит: "Тот, кто знает, делает; тот, кто не знает, учит". Это комментарий к моделированию гениев. Сколько гениев оставили свои таланты неизученными, необъясненными? Один из вечных припевов в фольклоре НЛП таков: когда талантливый человек объясняет свои действия, то это обычно имеет мало общего с тем, что он действительно делает. Структура собственного мастерства зачастую невидима для ее обладателя.

У скольких телесноориентированных терапевтов есть проблемы с собственным позвоночником?
Сколько психиатров является сумасшедшими?
Сколько юристов-преступников? Косноязычных писателей? Больных докторов? Неуверенных в себе лидеров?
Согласно закону Необходимости противоположностей, так и должно быть. Поразмышляйте в этом направлении: если бы Вы знали абсолютно все о какой-то области, все испытали или всем уже поинтересовались, едва ли Вы знали даже то, что знаете. Это было бы частью Вас, как вода для рыбы и воздух для птицы. У Вас бы не было мотивации учиться чему-либо.

Если бы вы были идеально сбалансированы, то никогда не задумались бы об изучении клинической психологии. Если бы Вы могли общаться великолепно, возможность научиться тому, как общаться, Вас бы не заинтересовала.

В своей жизни Вы когда-то решили, что у Вас есть некоторый дефект, недостаток, что-то ненадежное, слабина, упущенная возможность, противоречивое желание или безответная любовь. Великолепно! Лелейте свои недостатки! Это именно тот опыт, который указывает нам, в каком направлении двигаться, что необходимо изучить. Без этих верстовых столбов мы никогда не смогли бы ориентироваться в жизни, не было бы жажды знаний или творчества.

Все наиболее творческие периоды в истории объединяет одно: боги были слишком человечны. Греки и римляне представляли себе своих создателей ограниченными, жульничающими, несдержанными и деспотичными. Как только люди стали считать богов незримыми, всеведущими, всемогущими и морально непогрешимыми — бац, и на них спустились Темные Века. Периоды Ренессанса характеризуются гуманностью человеческих характеров, способностью потерпеть крах, несовершенством, ошибками, неспособностью к чему-то. Прикосновение человека — скорее, неумелое ощупывание, чем крепкая хватка.

Мы наблюдали, как за последние два десятка лет множество гуру были повержены в прах, так как их сочли умственно неполноценными. Лидер осознанности Вернер Эрхард, Свами Муктананда, мастер Дзен Ричард Бэйкер Роши даже наших собственных неустрашимых основателей НЛП периодически подозревают в недостаточной моральной или супружеской устойчивости.

Я не попустительствую никакому из вышеназванных вариантов поведения, и это не извинения за злоупотребление отношением людей. Лично я считаю, что насилие недопустимо, но иногда тоже выхожу из себя. Я просто обращаюсь к склонности людей опровергать и лишать доверия всю дисциплину в целом, потому что несколько несовершенных людей совершили что-то плохое.

В жизни я научился одной вещи: недостатки можно найти у кого угодно. Возможно, в мире кто-то прямо сейчас думает, что Далай Лама слишком много хихикает, а Мать Тереза придирается. Жизнь — это не поиск недостатков, а нахождение хорошего в людях или направлениях — именно это кажется настоящей задачей человека.

Многие из нас чувствуют свое поражение в этом задании. Старое НЛП назвало бы этот провал выдумкой отдельно взятого человека. Вы, наверное, никогда не слышали, чтобы собака потерпела неудачу в том, чтобы быть собакой. Кот никогда бы не подумал, что возможна неудача в этом. Вероятно, не существует ни растения, ни простейшего одноклеточного организма или животного, которые считали бы что-то в своей жизни поражением. Конечно, их настигают неудачи, препятствующие получению желаемого и разочарования. Но провал? Я подозреваю, что в природе организмы обычно принимают свой мир как продолжающуюся петлю обратной связи информации о том, что делать дальше.

Я думаю, что все наши ошибки и недостатки работают на нас подобным же образом, но не только как информация о том, что делать дальше, но и куда идти, что изучить и даже что делать с профессиональной точки зрения.

Мартин Хейдеггер, философ экзистенционализма, считал, что ошибки, или, как он называл, "аварии", — это то, что создает реальность. Его теория онтологии предполагает, что сущности приходят в бытие через "неготовность к чему-либо... дар бессилия...", переводящий "непрозрачное в прозрачное" в жизни, которая разрушает общеизвестную реальность, давая возможности для новых прорывов.

Пожалуйста, обратите внимание, что в этой дискуссии я не пытаюсь продвигать то, что мы называем стратегиями "избегания". То есть вы можете ориентироваться в жизни как по направлению к своим целям, так и прочь от негативных последствий в жизни, которых вы не хотите и которые желаете исключить из своего мира. Хотя это и правда, что в НЛП мы пытаемся направлять людей к их целям — к тому, что существует, а не к тому, чего не существует. Философ-рыбак Эрик Хоффер писал: "Вы никогда не получите достаточное количество того, чего вы действительно не хотите". Если ваша цель — "не быть бедным", у вас могут быть миллионы, а Вы все еще не получите того, чего не хотите.

Я пытаюсь поддержать сочувствие и понимание к тем людям, которые не всегда сами делают то, о чем говорят. Включая Вас. Несомненно, включая и меня. Похоже, все мы судим сами себя слишком категорично. Мы можем также проявить немного сочувствия к национальным организациям НЛП. Закон Необходимости Противоположностей (ЗНП) гласит: наиболее неорганизованные люди заканчивают тем, что начинают управлять организациями.

Илья Пригожин, Нобелевский физик-лауреат утверждает в своей "Теории неистощаемых систем", что все живые (неистощающие энергию) системы имеют тенденцию подходить к точке хаоса, распада, перед тем как перепрыгнуть на новый уровень организации.

Из Закона необходимости противоположностей вытекают сложные последствия. В спиритических традициях Вам бы сказали: "Увидь это и будь этим". Что может дать нам больше радости, чем обнаружение нашей слабости в других?

Если Вы видите, что кто-то плохо себя ведет, будьте осторожны. Вы замечали, что когда критикуете кого-то, вдруг внезапно Вы обнаруживаете, что 30 минут спустя делаете то же самое? Это физика: если у Вас нет ни малейшего опыта в том, что вызывает у Вас отвращение, Вы не можете заметить это у других людей. Это абсолютно необъяснимо. Я не пытаюсь морализировать, а предлагаю новый способ рассматривать наши личные "дефекты".

Пока я не совсем знаю, как применить Закон необходимости противоположностей к организациям, но я уже понял, как он применяется к более ограниченным человеческим отношениям. Например, к тому, как люди влюбляются. Я скромно представляю на Ваше рассмотрение свои размышления о применения закона необходимости противоположностей в личных отношениях.

№1 Первый указатель безопасности
Как Вы понимаете его в отношениях с другими людьми? Как Вы понимаете, что человек, с которым Вы общаетесь, воспринимает Вас правильно? Вы знаете, что он чувствует себя в безопасности, когда он уничтожает или преуменьшает те Ваши качества, которые прежде больше всего привлекали его в Вас?

№2 Природа изменений в поведении
Вы получите то, что хотите от своего возлюбленного. Он(она) научится думать, чувствовать и вести себя по-другому. Ваш любовник совершит именно те изменения в поведении, которых Вы всегда от него хотели: начиная с того, что прекратит ковырять в носу и кончая интересом к НЛО, изучению на практике приемов камасутры со своим следующим партнером.

№3 Правило поведенческого иммунитета и соответствующей кармы
"Они никогда со мной этого не сделают". Несомненно, сделают. Вы подцепили ее на вечеринке, на которой она искала, с кем бы познакомиться? Уверен, именно так Вы с ней и расстанетесь. Если кто-то говорит Вам, что он очень плохой человек, поверьте ему. Дело не в том, что он действительно плох, просто поверьте, что у него есть такие варианты поведения, которые будут повторяться снова и снова. Он знает себя гораздо лучше, чем Вы его.

№4 Парадокс импринтов привлекательности
Вы выходите замуж или женитесь на том, кто напоминает Вам мать или отца, которых Вы не любили. Скорее всего Вы также будете вести себя подобным образом и поступать наоборот с другим человеком, который важен для Вас. Моя подруга Мари спросила своего друга: "У тебя когда-нибудь были проблемы с матерью?" "Да, — сказал он. — Ты такая же, как она!"

№5 Закон максимального отвращения
Вы проявляете в себе именно то, что не хотели бы видеть в других. Вам не нравится, когда кто-то кричит на Вас: "Вы не могли бы говорить немного громче?" Угадайте, что случится дальше?

№6 Ряд взаимных интересов
Длительное время спустя, после того как Вы расстались с кем-то, Вас начинает интересовать то, что Вам надоедало в нем или в ней, когда Вы были влюблены. Если Ваш партнер увлекался астрологией, несколько лет спустя в Вас вдруг просыпается интерес к астрологии или к рисованию, если он был художником, к экзистенциальной философии, если она ей увлекалась.

Мои ложные друзья все время говорили мне: "Я не хочу, чтобы у меня были негативные мысли". Существует множество НЛПеров, которых я сильно раздражаю, потому что они считают, что мы должны быть непременно оптимистичными относительно чего угодно. Они верят в то, что недостатки, ошибки и неудачи не существуют.

По моему мнению, они существуют и приносят много пользы. Будучи неспособными думать о том, чего не существует, думать о тех ситуациях, которых мы хотим избежать, мы никогда не приблизимся к будущему. Вам необходим тип мышления с подобной структурой для того, чтобы иметь возможность наш прошлый и настоящий опыт трансформировать в вымышленный — в миссию, видение и так далее, то есть в то, что Вы хотите делать дальше.

Возможно, все это так же просто, как Инь и Ян. Для того чтобы увидеть свет, Вам нужна тень. Если все в темноте, то Вы ничего не увидите. Если все залито белым светом, Вы также ничего не увидите. "У каждой картинки есть своя тень, каждый портрет — это игра света и тени", — поет Джонни Митчелл.

В заключение скажу про такие эстетические качества, которые японцы называют "ваби", что переводится как "деталь с изъяном, создающая элегантное целое".

"Для многих людей, воспринимающих мир через современные понятия об эмоциональности, красота воспринимается как технологическая глянцевость, гладкость, симметрия, совершенство, растиражированное на конвейере, обычно ассоциирующееся со спортивным автомобилем или небоскребом", — пишет Говард Рейнгольд в своей книге "У них для этого есть мир".

"Высоко ценимые японские чайные чашки, стоимость которых у коллекционеров может доходить до десятков тысяч долларов, могут быть очень простыми, сделанными грубо, ассиметрично или примитивно раскрашенными. Нет ничего необычного в том, чтобы найти в них трещину. Трещина — прекрасный, отличительный, эстетичный недостаток, характеризующий дух момента, когда создавался этот объект, выделяющий его среди всех других моментов в вечности. Может быть, это та самая отличительная черта, которая заставляет коллекционера воскликнуть: "У этой чашки есть ваби!"

Лелейте свои недостатки: у каждого из нас, я считаю, есть свой большой ваби.

* * *

назад1Фрейд создал такую терапию, в которой ему не ПРИХОДИЛОСЬ смотреть людям в глаза: они лежали на кушетке. Карл Роджерс дал начало "Терапии, центрированной на человеке", дающей клиентам минимум советов, просил пациентов принимать решения с точки зрения собственной реальности. Вирджиния Сатир — известный семейный психотерапевт. Фритц Перлз, основатель психотерапии гештальта, выступал за целостность и логичность. Вилл Шютц создал группу "Калифорния Энкаунтер" (Общество Анонимных алкоголиков).

назад2Закон необходимого разнообразия — это правило в электронике и автоматике, которое гласит, что наиболее гибкий элемент системы контролирует всю систему целиком. В НЛП это пресуппозиция о том, что выбор лучше, чем отсутствие выбора.

Перевод Иголкиной Инны

Статья опубликована в Вестнике НЛП № 10 Центра НЛП в Образовании

[Александр Вакуров]

Как полюбить себя. Инструкция в подарок читателям жж

Простая техника из нейро-семантики.

1. Представьте перед собой образ любимого существа. Безусловно любимого, на 9 - 10 баллов по шкале от 1 до 10.
Растворитесь в этом чувстве или просто войдите в него.
Это может быть ребенок, собака, родитель, друг, очень близкий человек.

2. Направьте на этот образ данное испытываемое чувство любви во всей его полноте.

3. Отодвиньте этот образ в сторону, продолжая удерживать данное чувство во всей его полноте.

4. А теперь поставьте перед собой свой собственный образ, направляя на него вашу любовь во всей ее полноте.

5. Переместите этот образ и дайте ему войти внутрь Поместите этот образ и чувства внутрь себя. Прочувствуйте этот опыт изнутри.

6.Ощущая это состояние, представьте реальные ситуации во взаимоотношениях с людьми (предстоящие или прошлые, или и те, и другие), если вы привносите себя с этим внутренним состоянием.
Проверьте, походит ли это Вам? Станет ли кому-то от этого хуже?

7. Тренируйтесь, пока не дойдете до 9 -10 баллов, по отношению к себе.

Полюбить себя это легко!

Леонид Дымент